Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Татьяна Любимая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он и сейчас такой. Вежливый, с горящими глазами, довольной улыбкой. Сжимает мое бедро своей лапой и аргумент, что помнет ткань, пропускает мимо ушей.
Помогает выйти из машины, подставляет локоть.
— Улыбайся, дорогая, — шипит сквозь зубы. — И вообще сделай вид, что души во мне не чаешь.
— Зачем этот маскарад? Мы разводимся.
Голову сломала от предположений, что задумал Борис. Зачем — то ему нужна эта встреча.
— Развода не будет. Ты же помнишь мое условие? Одно твое неверное движение, слово, и Вершинин останется без дочери. Хочешь этого?
— Не хочу.
— Тогда улыбайся, любимая.
«Я беременна, Борис. Не от тебя».
Скажи ему, скажи, скажи!
Пусть он тут же передумает быть твоим мужем! Тогда все его угрозы — пшик.
Но… он открывает мне дверь ресторана, пропускает вперед. Момент упущен.
Сердце долбится о грудную клетку в предвкушении встречи. И хорошо, что не надела шпильки. Точно бы запинаться начала — ног не чувствую.
Нас провожают к столику, где нас уже ждет Ти…
Ждут.
Вершинин не один. С ним красивая дорогая блондинка в платье черного цвета с вырезом на груди. Таким глубоким, что в пупке сверкает пирсинг, когда она встает с диванчика вместе с Тимуром, чтобы поприветствовать нас.
Вот и мама Таечке нашлась…
Глава 35
Здороваясь, пытаюсь поймать ее взгляд. В глаза не смотрит. Бледная. И вообще выглядит болезненно, но все равно завораживающе красивая.
Мне так много нужно ей сказать!
Но как?
Борис вцепился в ее талию пиявкой, прижимает к своему боку, а сам взглядом жрет Елену, точнее, ее смелое декольте. Белье там не предусмотрено.
Зайцевой явно льстит его внимание.
Делаю вид, что не замечаю их гляделки.
Внутри все горит от ревности. Если Мироновы разводятся, почему он ее лапает и делает вид, что у них все хорошо? И она никак не показывает неприязни. Хотя… глаза ее выдают. В них лед.
Мы сидим двое на двое: Елена справа от меня, Любовь — напротив.
— Хороший выбор, — одобряет ресторан Борис, осматриваясь. — Мы тут еще не были, да, дорогая?
Любовь, улыбнувшись ему, кивает.
— Я тоже тут ни разу не была, — поддерживает его моя спутница. — Мне о-очень нравится, — цепляет меня за запястье, вынуждая посмотреть на нее. Глаза влюбленно блестят. Этого еще не хватало! Предупредил же, что мы условно вместе и только на один вечер.
Боковым зрением вижу, что Люба смотрит на ее пальцы на моей руке. Аккуратно освобождаюсь, чтобы расправить салфетку.
— Я рад, — отвечаю Елене сдержанной улыбкой.
В ресторане немноголюдно, вокруг столиков зонами стоят удобные диваны с высокими спинками. Свет приглушен, горят свечи, играет музыка.
Официант подает каждому винную карту и меню.
Любовь равнодушно листает меню, не останавливаясь на страницах.
— Коньячку на всех, — заказывает ее муж. — С лимончиком там…
— Мне яблочный сок, — прерывает его Люба.
— Мне минеральной воды, — прошу я.
— Э-э, ребята, ну вы что? Хорошо же сидели! — смеясь, шутливо толкает меня локтем Елена.
— Тимур, действительно, надо тяпнуть за знакомство. Ладно, жене моей нельзя, но ты-то?
— Я не пью алкоголь.
— Совсем? Болен, что ли? Ленок, ты походу недорабатываешь, — ржет Борис.
— Я в принципе не пью, — ставлю точку в этом вопросе. — По молодости пробовал, не понравилось, а потом родилась дочь, появилась ответственность, ну и…
— А я пью, — взмахивает тонкими пальцами Зайцева. — В пределах разумного, конечно. Знаете, как говорят: пьяная женщина — лучшая любовница, — льнет щекой к моему плечу.
Еще не выпила, уже несет, — мысленно закатываю глаза. Но пусть отвлекает от меня и Любы Бориса. Потерпим.
Официант уходит за напитками.
— А вы, Люба, почему не пьете? — не унимается Зайцева. — Уж не беременны ли? Уже можно поздравлять?
Лицо Любы становится белее мела, в глазах всего на мгновение мелькает испуг. Напрягаюсь в ожидании ее ответа, потому что от того, что она сейчас скажет, зависит… вообще все!
Она качает отрицательно головой.
— Не, ну признаки, конечно, схожи, но будь моя жена беременна, я бы знал, да, дорогая? — хохочет Миронов. — Но врачи говорят… — он высовывает язык и изображает громкий неприятный звук с летящими в стороны слюнями. — Стресс.
Мне кажется, Люба на грани потери сознания.
— Люба, вам нехорошо? — с тревогой вглядываюсь в ее лицо. — Вызвать скорую?
— Нет, сейчас пройдет, — шепчет, обмахиваясь ладошкой. — Душно тут.
Нам приносят напитки, расставляют.
— Выпей коньячку, полечи нервишки, — Борис пытается влить жидкость из своей рюмки в ее бокал с соком.
Она успевает прикрыть его ладошкой.
Сжимаю под столом кулаки, давя в себе жгучее желание врезать по этим лоснящимся, толстым, как разварившаяся сарделька губам ее мужа, чтобы они лопнули, сдулись, хлынули кровью. Желательно так, чтобы он никогда в жизни больше не смел касаться этими губами женщин.
Подонок, мерзавец, сатана в человеческом обличье — вот кто он. Заставил свою больную жену идти на встречу, лишь бы потешить свое мужское самолюбие, показать какой он молодец, что подчинил своей прихоти красавицу.
Урод!
Беру себя в руки. Я здесь не для того, чтобы выяснять отношения с Борисом. Но и как поговорить с Любой наедине, пока не представляю.
— А жаль, — продолжает гнуть свое Елена. — Дети — это так чудесно. У Тимура такая очаровательная девочка. Пять лет, красавица. На папу очень похожа!
— Тасе четыре, — поправляю ее.
— С кем остались Таечка и Кузя? — Люба справилась с собой, устремила на меня прямой взгляд.
Вижу — действительно переживает за детей. А Елена не спросила.
— С няней.
— На этот раз, надеюсь, более ответственной? — с претензией дернулись красивые губы.
— Неправильный вопрос, дорогая. Надо спрашивать — молодой, красивой, сексуальной, а, Тимур? — недвусмысленно хохотнул Миронов, подмигивая мне, снова наливая себе и Лене.
Он меня раздражает. Любовь никак не реагирует.
— Тасина воспитательница согласилась присмотреть за детьми, — отвечаю Любе. — Она хорошо ладит с малышней и сразу нашла общий язык с моей дочкой.
На собеседование в агентство я не поехал. Еще сидя в машине там, возле «Камелии», глянул на «лохмашки», и идея пришла мгновенно. Набрал Ирину Васильевну и спросил, не могла бы она присмотреть один вечер за Тасей. Естественно, не бесплатно.
Она согласилась не думая, за что ей в знак благодарности был вручен букет гербер. А дочь и вовсе уговаривать не пришлось. Осталась с воспитательницей с радостью.
Очевидно, Любу мой ответ удовлетворил. Кивнула. Расслабилась. Сделала глоток сока.
— Но постоянной няни нет, — не отвожу
