Зима 1237 - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знаю, как подготовить город к осаде так, чтобы монголы не сразу взяли крепость.
Правитель Пронска вновь обернулся ко мне, вновь смерил с ног до головы взглядом, теперь, правда, оценивающим, после чего разлепил губы и с едкой насмешкой в голосе ответил:
– Ну, говори.
Не отпуская взглядом его глаза, я быстро, возможно, излишне волнуясь, начал перечислять необходимые мероприятия для защиты крепости:
– Прежде всего нужно знать, что пороки татарские бьют на триста шагов. Свыше этого расстояния только самые большие и мощные из них, манжаники, могут метать уже не валуны или ледяные глыбы, а легкие горшки с зажигательной смесью, к примеру, за стены. А чтобы они не смогли на это расстояние к детинцу приблизиться, достаточно выкопать еще один ров как раз за триста шагов от его западной стены. А еще от него и до самой крепости нарыть глубоких волчьих ям и врыть в землю надолбы. Пока татарва все это засыпать будет, да по морозу, когда почва уже затвердеет, времени пройдет немало.
Михаил Всеволодович согласно кивнул головой, коротко заметив:
– Неглупо. Можно постараться успеть ров выкопать до первых холодов… Еще что-то?
– Да, княже! Коли вы все постройки за полторы сотни шагов от стены крепостной внутри детинца разберете, уже ни один горшок с «земляным маслом» ничего зажечь не сможет. А из полученного дерева можно возвести двойной частокол шагах в двадцати за гроднями крома! Да вырыв хоть небольшой ров у основания тына, землю из него набить внутрь новой стены. И ворота расположить в ней ближе к одной из глухих башен. Тогда монголы, коли даже и прорвутся за внешний обвод детинца, будут вынуждены идти к ним по дну рва, под обстрелом защитников и с частокола, и с башни. Причем то, что тын окажется ниже прясел рубленой стены, для вас хорошо вдвойне: татары до последнего не будут знать, что есть внутренняя преграда, да и горшки с зажигательной смесью, перелетая через тарасы, не сумеют зажечь частокол. И с лестницами внутри развернуться будет ой как непросто! У ромеев подобное устройство крепости называется периболом, и в Корсуни внешняя стена с суши защищена именно так.
В гриднице ненадолго повисло изумленное молчание, и нарушил его, как ни странно, второй, уже в годах, дружинник, обратившись к Михаилу Всеволодовичу:
– Зело грамотный это муж, княже. То, о чем он говорит, правда, я этот перибол в Корсуни своими глазами видел по молодости лет… Я – воевода Мирослав, дружинный, а вот ты свое имя еще не назвал.
Внутренне подобравшись, я быстро ответил:
– Егор.
Кивнув мне, воевода ответил, вновь обратившись к властителю Пронска:
– Дозволь, Михаил Всеволодович, мы и дальше послушаем молодца, коли ему есть что сказать.
Дождавшись согласного кивка княжича, я быстро ответил:
– Есть, еще как есть. Татарва осаждает города с великими хитростями. Например, чтобы избежать вылазок защитников, они возводят частокол или хотя бы ставят рогатки перед своими пороками, чтобы всадники не вылетели вдруг из врат детинца да не порубили бы охрану их и обслугу. Но если заранее озаботиться возведением подземного хода, чтобы он вел за внешний обвод стен, то можно даже небольшой отряд ночью направить к камнеметам. Уж если не обслугу побить, то хотя бы пожечь их, особенно если монголы ров внешний не землей засыплют, а просто набьют в него сушняка вязанками и сверху них манжаники поставят. Тогда уж и вовсе грех будет их не сжечь!
Последнее мое замечание, впрочем, вызвало лишь усмешку на лицах присутствующих, после чего воевода с удовлетворением ответил:
– Ход подземный у нас есть. Еще что предложишь?
Я чуть разочарованно пожал плечами:
– Иное вы и сами наверняка знаете да понимаете. Запас еды приготовить, хотя бы часть жителей посада в лесах укрыть, а у кого есть родственники на севере, тех к родным направить. При приближении татар посад лучше и вовсе разобрать или спалить, чтобы поганым не досталось хорошее дерево под частокол или даже теплые дома, где зимовать можно… Подошву рва, а то и саму стену водой залить, сколько получится, чтобы ледяной панцирь покрыл ее с внешней стороны, скрепил бы. Так и пробить ее сложнее будет, и поджечь сразу точно не получится!
Мирослав согласно кивнул в ответ на мои слова:
– Тут прав ты, подобное мы и сами разумеем.
– Тогда последнее. Попробуйте сделать станковые самострелы, большие такие, что во Владимире стоят и цельные сулицы на триста шагов пускают. Чем больше их у вас к зиме будет, тем лучше для защиты града. Ведь такими самострелами со стены можно и пороки вражеские достать…
И вновь в гриднице повисла непродолжительная тишина, прерванная по-доброму усмехнувшимся княжичем:
– Вот ведь… Задачу ты задал нам, Егор! Тут только до самой зимы и управиться… Но слова твои зело разумны и грамотны, и для защиты града мы постараемся сделать все, что ты нам сказал. А подобное нельзя оставлять без награды!
Осмотревшись по стенам гридницы, Михаил Всеволодович довольно улыбнулся, после чего обратился к дружиннику, с коим у нас до того вышел спор:
– Принеси-ка, Еруслан, вон ту саблю булатную да подай ее гостю нашему зело разумному. Пусть послужит она в руках его делу защиты земли Русской!
Дружинник едва не оскалился от злости, но перечить княжичу не посмел, а последний меж тем обратился к красавице-сестре:
– А ты, Ростислава, коли сама рвешься к отцу, так я то не возбраняю. Ты его любимица, тебя, может, он действительно послушает… Отправишься к Вороножу с елецкой сторожей, да два десятка ратников тебе выделю под началом Еруслана, большего числа дружинников дать просто не могу!
К моей вящей радости, княжна легко, согласно поклонилась брату с довольной улыбкой на губах, после чего развернулась и, даже не посмотрев в мою сторону, удалилась из гридницы. Зато Михаил Всеволодович, заметно посуровев, вновь обратился ко мне:
– А вот в сторону княжны, дружинный, столь дерзостно смотреть остерегись, иначе тебя живо на голову укоротят. Еруслан о том лично позаботится. Понял?
В этот раз жесткий, требовательный взгляд владетеля Пронска я уже не выдержал, опустив глаза, а ответил за меня Кречет, очень веско и грозно:
– Не беспокойся, княже, я его за дерзость сам проучу, как надо проучу. На княжну даже смотреть поостережется!
– А коли не поостережется, так я рядом буду и твой наказ, княже, с радостью исполню!
Это уже добавил свои пять копеек Еруслан, протянувший мне булатную саблю с драгоценной рукоятью, инкрустированной самоцветами, оскалившись при этом так, будто хочет вцепиться зубами в мою шею! Впрочем, я с почтительным поклоном принял княжий дар, а мой ответ, произнесенный едва слышно, дружинный вряд ли различил:
– Это мы еще посмотрим, кто на
