Самый приметный убийца - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторое время по окончании рассказа все молчали. По лицу Кольки было видно, что желание снова задействовать ремень вспыхнуло в нем с новой силой; выражение на физиономии Саньки было такое скверное, что и сказать нельзя. Оля, стараясь подбирать слова и говорить помягче, наконец, спросила:
– Светочка, как же ты могла… так?
– Я сама не знаю! Я бы ни за что! – крикнула девчонка, зажмурившись. – Но приказ есть приказ, она мне сказала, я и сделала!
– Кто – «она»? – зло выплюнул Санька. – Баба Яга? Смерть с косой? Подляна одноглазая?
– Лиза, – трусливо призналась Светка.
– Что за Лиза? – осторожно осведомился Колька.
– Чайка.
– Чайка, – повторила Оля. – Это что, фамилия такая?
Светка на минутку задумалась, но потом глянула с удивлением:
– Оля, неужели ты не знаешь, кто это?
– Я-то знаю, – осторожно призналась Оля, – но не совсем уверена…
– Как же так. Она же пионер-герой, Герой Советского Союза! – с укором напомнила Светка. – Организовывала отряд, била фашистов! Неужели не знаешь!
– Та Лиза, которую знаю я, была расстреляна фашистами в ноябре сорок первого, – заметила Ольга.
– Ну, значит, это другая, – без тени сомнения заявила Светка, и в ее голоске даже послышалось превосходство: вот – взрослая комсомолка, а я и то больше знаю. – Чайка – это, может, подпольная кличка! Она хорошая! Она говорила почти как ты, только прямо: бдительность должна же быть – должна. А мы… Она же партизан, она видит, что после войны все бдительность утратили, занимаются своими делами, а на оборону плюют. Взрослым что, взрослым некогда! А коли война будет, то нам придется, а мы не готовы. Да. Ну, учит нас многому…
– Чему, например? – прищурился Санька. – Людей травить?
– Врагов, – поправила Светка. – Он хоть и хороший, дядя Коля, а все равно… и, вообще, не то. Она объясняла, как ты, Санька, что плохо, когда у одних много всего, а у других – ничего, – охотно пояснила девчонка.
Санька порозовел, но ничего не сказал.
– Сковородки-простынки к чему? – напрямую спросил Колька.
Светка насупилась, глядя в угол:
– Ну не получилось у нас с Настькой… это же не хлеб тырить, не выходит у меня, вот и того… – Как бы спохватившись, Светка задрала нос: – А что – «к чему»? Вот и к тому! Зачем нам две сковородки, если и одной хватит!
– Ну так отдала бы тому, у кого ни одной! – взвился Санька с явным облегчением. – Чего на рынок тащить?
– Как же, Санька, ты же сам говорил…
– Мало ли что я говорил!
– Вот и Лиза тоже говорила, – охотно пояснила Светка, – на образование, на покупку книжек, на подписку. А подкопим денег с вражеских сковородок – купим пишущую машинку…
– Зачем?
– Ну как же? Печатать воззвания! – пояснила девчонка как несмышленышам.
– Так это вы эти глупые листки лепили? – вытаращился названый брат.
– Ничего и не глупые. Сам такой! Тренировка же. А то будут настоящие, а клеить никто не умеет, а листовки денег стоят, и клейстер…
– Ой, ой, ой, – только и простонала Оля.
– Ну, а дрова что? – припомнил Санька незаслуженную обиду. – Зачем дрова минировали?
– Это простите, – прямо повинилась Светка, – тут я сама, и виновата тоже я. А чего эта бабка крапивой по ногам?!
– А зачем чужую смородину жрать? – крикнул Санька.
– Ах, чужую, – со значением протянул Колька, и снова Санька увял.
– Проехали, – решительно, хотя и угрюмо заявил он и снова обратился к сестре:
– И что, петарду тоже тебе эта Лиза дала?
– Не, – Светка снова помотала головой. – Лиза сама говорила, что надо проявлять эту, как ее… смекалку! Ну, я и подумала: вот, кулачка, как раз для этого… про новые формы пролетарской борьбы. Ну и петарду сама нашла, в кладовочке…
– Что за кладовочка?
– А которая в голубятне, в подполе, на первом этаже.
Колька обменялся с Олей быстрым взглядом, та чуть заметно кивнула.
– Вот что, Светик, а как Лиза ваша Чайка выглядит? – спросил Николай.
Светка воодушевленно описывала то, что ребята и сами прекрасно видели, особенно Колька: «Волосы черные! Глаза черные! Красивая – ужасть!»
Оля лишь уточнила:
– А форма? Вот тут, на погонах – змея с чашкой?
– Да, как на аптеках рисуют, – подтвердила Светка.
«Вроде бы все искренне говорит, – размышляла Оля, – и все-таки не лишним будет проверить».
– Скажи, пожалуйста, а когда вообще вы встречаетесь?
– По четвергам, – ответил за нее Санька.
– Ну да. А ты откуда знаешь? – изумилась Светка.
– Беда у тебя с головой, – заявил брат с превосходством, – даже из дому незаметно исчезнуть не можешь. Дело ясное: как тетка Анна орать начинает – стало быть, мелкая из дома свалила невесть куда.
– А орет она?.. – деловито подхватил Колька.
– …по вечерам четвергов.
– Все сходится, – отметила Оля, хлопнув в ладоши.
Светка только ресницами хлопала и переводила с одного на другого изумленные, а то и восхищенные взгляды. Оля призвала к порядку и самокритичности:
– Ну ладно-ладно. В общем, так, Светик. Ты же понимаешь, что мы, как это…
– …сознательные граждане, – подсказал Колька.
– Да, еще и комсомольцы, не можем остаться в стороне? Надо, понимаешь, готовиться, перенимать опыт. Так?
Светка истово закивала головой, того и гляди тонкая шейка переломится.
– Ну так вот. В следующий четверг возьмешь меня с собой, понятно?
– А мы с ней только и встречаемся, к электричке на восемь тридцать, – с готовностью доложила Светка, – других не будет. Надо ей доложиться, что не вышло ничего. Я и так хотела кого-то попросить с собой пойти, боязно ведь! Да, – тревожно сказала она, – но у нас все секретно, прямо как у нас тогда! Тебе, Оля, очень надо? Это важно?
Оля заверила, что честное пионерское, надо и очень важно.
* * *
Донельзя довольный Остапчук, завершив необходимые процедуры по опознанию сковородок и постельного белья, пригласил Акимова на чай с вареньем. Алевтина Феликсовна принесла баночку какой-то амброзии из зеленых хрустящих штук.
– Грецкий орех, – пояснил Иван Саныч Сергею, – вкусно до чрезвычайности. У нее родственники в Ташкенте. Или в Джамбуле?
– Да, легко перепутать, – пошутил Акимов, с аппетитом облизывая ложку. – Эх, если бы все наши дела разрешались так же легко.
Остапчук даже обиделся:
– Ничего себе – легко! Тетки надежные на рынках сами собой не вырастают. Что же, по-твоему, агентура ничего не стоит, легко ли ее наработать?
– Да я не про то…
– То, то! Это труд многих месяцев, а то и лет. Вы-то там, на курсах своих, лучше
