Синие лыжи с белой полосой - Алексей Гавриленко

Все эти переживания мелькнули, уместившись в одно-единственное мгновение под нарастающий рев лютых зверей, и больно-больно кольнули в самую глубину его окаменевшего тела.

Из оцепенения его вывел истошный крик. С другой стороны длинной-длинной галереи бежал не разбирая дороги какой-то человек.

— Нельзя-я!!! Стоя-ять! — срывал свой голос Костик, который даже не соображал, кому он кричит — то ли собакам, то ли этому мальчишке, который и так остолбенел между ним и собаками.

Если бы на дистанции стояли спортивные судьи с секундомерами, они бы зафиксировали новый мировой рекорд. Так еще никто никогда не бегал. Только это был бег с препятствиями. Костик перепрыгивал через прилавки и турникеты, ронял манекены и разные магазинные товары. Падал и поднимался…

— Нельзя-я! Это же ребенок! Не трогать! Фу!!! — кричал он злобным псам, которым было все равно: ребенок ли это, охранник ли Костя или кто-то еще.

Они были натасканы своим злобным хозяином хватать любого. Только вот подлетев к Гогову с Магогиным, которые с перепуга забрались на высокие вешалки и задрали ноги, эти рычащие псы почти не обратили на них внимания. Лишь поморщились, понюхав воздух, и с новой силой бросились к намеченной жертве — мальчику в коричневой курточке…

Расстояние между Славкой и двумя лохматыми волкодавами быстро сокращалось, и казалось, что в следующую секунду желтые клыки вопьются в Славку, он закрыл лицо руками…

— Беги ко мне-е-е!!! — услышал Славка голос Костика, еле-еле перекрывавший лай собак.

Славка сначала попятился, а потом все решительнее и решительнее побежал навстречу своему спасителю. И вовремя.

Костик успел в самый последний миг… Сумел каким-то чудом подхватить Славку на руки и запрыгнуть с ним на прилавок. Но один пес успел вцепиться Костику в ботинок, однако сильный и тренированный охранник ловко отбросил кусачего пса, да так, что тот кубарем пролетел несколько метров.

Лай несся снизу. Но страх прошел.

Славка впервые в своей жизни почувствовал, что, даже если он и расплачется, как девчонка, никто над ним не будет смеяться. Он, еще ничего не понимая, прижался к Костику, но силы уже покидали нашего героя. «Вот, наверное, так бы меня всегда защищал мой сильный папа, если б он смог вернуться ко мне со своих соревнований…» — но это была последняя мысль, потому что все напряжение последних дней и сегодняшние переживания все-таки взяли верх над маленьким человеком. Он провалился в какую-то пропасть.

А Костик стоял, подняв мальчишку, и не мог отдышаться. Казалось, ему не хватало всего кислорода в этом огромном магазине; широкая грудь вздымалась, а в горле клокотало. Он уже не обращал внимания на беснующихся псов, а только повторял как заведенный, жадно глотая воздух: «Нельзя… это ребенок… нельзя… ведь это ребенок… нельзя…»

Глава 24. Утро

Синее полотно, закрывающее Яну от посторонних глаз, резко вспузырилось, откинулось, и на пороге материализовалась Танечка.

— Обед! — оповестила она. — Хватит надрываться, пора расслабиться! Не знаю, как у тебя от твоих красок, а у меня от всех этих кукол и машинок голова уже набекрень. Давай, давай, Леонардо да Винчи, закругляйся.

— Уже? Я думала, что до обеда еще часа два, — удивилась Яна. Она увлеклась и не заметила, как промчалось полдня. В последнее время у нее все получалось, она работала быстро, весело, с огоньком, впрочем, как и положено. — Что новенького, Танечка? Ты у нас в курсе всех новостей.

— Тебя интересуют международные или местные?

— Ну начни с местных. Международные я по телевизору узнаю.

— Тогда слушай. Во-первых, я выяснила, как зовут того Алена Делона из охраны…

— Да ты что! Ну и как?

— Костенька!

И две взрослые девушки засмеялись, как маленькие девчонки из первого класса, ну максимум — как из второго. Будто это так смешно.

— Почему Костенька? Он так тебе представился, что ли? — недоумевает Яна. Но делает это на ходу, подружки уже приближаются к буфету.

— Да нет. Просто я теперь всех людей называю уменьшительно-ласкательными именами. Профзаболевание у меня такое. Понимаешь, чтобы мамаши или папаши покупали своим чадам игрушки, приходится нравиться не только малышам, но и их родителям. Вот и сюсюкаюсь с девочками и мальчиками — Машенька, Пашенька, Петенька…

Яна и Танечка стоят в очереди и тихо перешептываются, как две сплетницы, только периодически взрываются смехом.

— Я, представляешь, уже и так и сяк перед ним, а он даже не подойдет ко мне, не спросит, как меня зовут. Ходит мимо нашего «Детского мира» со своими книжками под мышкой. Будто в библиотеку бегает.

— Он, наверное, еще и учится. Учебники читает.

— Точно! Пришлось узнать в отделе кадров: имя, семейное положение и все прочее. Не женат, студент, был в армии. Ах да! Мастер спорта! Как и ты.

— Да господи, Танька, какой я мастер спорта! Тысячу лет уже не вставала на лыжи.

Как только подружки уселись за отдельный столик, телетайпная лента информационного агентства под названием «Танечка» заработала еще энергичнее.

— Да, Янка! Самое главное! Чуть не забыла. Представляешь, у нас ночью два ЧП случилось!

— Да ну?!

— Во-первых, из «оргтехники» испарились компьютер, монитор, модем и всякие такие умные железячки с проводами! Причем улетучилась самая лучшая и дорогая техника. И, представляешь, никого не поймали. Никто понять не может, как воры проникли в магазин и, главное, как смылись…

— Воришки, они такие. Ужас. А еще какое ЧП?

— Слушай! У нашего Джульбарса…

— У кого, у кого?

— Ну Сергеича — толстяка, который работает с Костенькой… Это я его Джульбарсом окрестила, потому что он бегает со своей сломанной рацией и кричит, как недоразвитый подросток: «Сокол, Сокол! Я Джульбарс, ответьте!»

Танечка так похоже спародировала Сергеича, что Яна опять захохотала в салфетку.

— Янка, ты слушай дальше… Ну вот, у этого Джульбарса есть злющие собаки в подвале, они магазин охраняют после закрытия, так представляешь, говорят, они сегодня ночью загрызли какого-то мальчишку маленького…

Яна резко перестала смеяться:

— Какой кошмар!

— Вот так! Ребенка не пощадили, представляешь? Мне это рассказали девочки из «зимней одежды». Говорят, он просто заблудился… и воровать ничего не собирался.

— Как это ужасно, Танечка! Настоящих воров они не тронули, а безобидного мальчика… А может, он всего-навсего не сумел выйти: в этом лабиринте даже взрослый не сразу выход найдет.

— Вот именно! Знаешь, Янка, у меня как раз вчера такой случай был: припозднился один такой пострел, мы уже заканчивали работу, а он мокрый, как цуцик, сразу видно: только что с улицы заявился, видите ли, игрушки рассматривать. Я, естественно, к нему, а он — от меня со всех ног. Может, с испугу и забежал в подсобку, спрятался сдуру.

— Вот-вот. А потом эти волкодавы его нашли. Я спокойно думать не могу об этом!

Веселье как ветром сдуло с подружек. И аппетит заодно. Яна особенно встревожилась. Даже к пирожному не притронулась.

— Ой, Танька, да может, это и есть твой вчерашний пострел? Давай узнаем! А как выглядел тот промокший мальчишка-то?

— Ну как… Они у меня все уже смешались… Обычный такой… Помню только, что где-то я его раньше видела, по-моему. Вспомнила! Куртка у него такая затрапезная, бедненькая, коричневого цвета, рукава короткие. На спине и груди — красные буквы… Ой, что с тобой?

У Яны в глазах застыл испуг, а рука ее невольно легла на грудь. Губы художницы прошептали короткое слово: «СПОРТ». Но в этом шепоте еще теплилась надежда, в нем слышался вопрос, мол, ведь не было же на той курточке этого слова…

Танечка упавшим голосом затушила искорку надежды:

— Ой, точно, точно… на куртке… «Спорт»…

А в следующее мгновение Яна уже выбежала из кафе.

Дежурство уже давно закончилось, но Костик не спешил домой, он листал свои конспекты — теперь можно, но задержался он вовсе не из-за своей тяги к знаниям, он мог бы с большей пользой готовиться к зачетам, например, в читальном зале, он не спешил из-за мальчугана, который все еще сопел, накрытый его курткой. У детей сон всегда возьмет свое: если не удалось ночью, заграбастает все утро, да еще день прихватит.

Тишина внезапно оборвалась. Дверь даже взвизгнула от обиды. «Опять ногой! Ну погоди, собаковод…» — Костик решительно встал. Но в комнату влетел не толстяк, а порыв ветра, можно сказать — почти что вихрь, пригляделся — а это художница.

— Где ребенок?! — обдало охранника вместо «здрасте».

И замолчала. Костик приложил палец к губам:

— Тсс.

Глава 25. День

Это был именно он. И никто другой. Та же своевольная челка, те же вздернутые от удивления брови, та же вязаная шапочка, сейчас она выглядывала из-под щеки. Всегда облитый дождем и вечно продрогший мальчуган, карауливший свое одиночество возле ее витрины, в эту минуту самозабвенно посапывал под форменной курткой с чужого могучего плеча. При взгляде на это сонное царство даже зависть брала — дрыхнет, как настоящий пожарник. Цел и невредим. У Яны отлегло от сердца.