Расколотое небо - Кори Маккарти

– Я ничего не скажу, Сильф. Но ты должна объяснить мне, что вчера произошло.

– Шантаж. Вот как ты решила действовать.

– Нет. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что произошло. По-моему, я это заслужила.

– Ты спасла мне жизнь. – Только Сильф способна была произнести эти слова без всякой благодарности. – Так что я тебе расскажу. Но после всех твоих выкрутасов изволь меня не осуждать. – Она сдвинула брови. – Вы со Стрелой умчались на такой скорости, которую я никогда даже не захочу набирать, а мне надоело быть последней. Я… я собиралась просто перескочить за демаркационную линию и тут же вернуться. Моментально. Я хотела пересечь ее первой. – От ее улыбки у Чейз чуть сердце не разбилось. – И я была первой. Я навсегда в этом тебя опередила. Даже если меня за это спишут.

Может, дело было в том, что Сильф была сейчас так непохожа на себя – но правда расперла Чейз грудь и вырвалась наружу.

– Спишут не тебя, а меня. Я слышала, как Кейл говорил Тристану. Я ненадежна.

Лицо Сильф стало привычным: режим кактуса.

– Конечно, ты ненадежна. Ты непредсказуема. У беспилотников есть строгий режим облета территорий – компьютерная программа полета, – и когда я туда направляюсь, я летаю по правилам. Я иначе не умею. Не думай, будто я не пыталась. И тут ты несешься и атакуешь, словно дикий зверь. Эти машины с компьютерными мозгами никогда не смогут тебя превзойти.

Чейз покачала головой.

– Не имеет значения, что я могу делать. Кейл… Кейл сказал, что правительственной комиссии не понравится то, как я справилась с тем беспилотником.

– Никс. Ты что, со мной откровенничаешь?

– А ты не могла бы ради разнообразия побыть человеком? Меня могут списать. Даже до испытаний. Завтра.

«Пилот-камикадзе».

– И вот это тебя тревожит, Никс? Честно, ты даже не понимаешь, что стоит на кону. После испытаний, если комиссия примет «Стрикеры», нас с тобой и этого обаяшку-канадца бросят против Жи Сюнди. Вот о чем подумай. Они не отступятся, не продемонстрировав, на что наши птички способны против беспилотников. – Сильф шагнула еще чуть ближе. – Вчера я опомнилась. Я больше не облажаюсь. В первый раз с тех пор, как я поднялась в небо на «Пегасе», я представила себе противостояние с беспилотниками. Я готова.

Чейз растерянно посмотрела на нее:

– Я никогда не представляла себе противостояния с беспилотниками.

– Возможно, в этом-то и проблема. Это не игра. Никогда не было игрой. Когда до тебя это дойдет, – тут Сильф вздохнула, – ты все-таки сможешь стать хорошим пилотом.

Чейз показалось, что она приросла к цементному полу. Все в ее жизни было связано с ее полетами. Ее взгляды, ее отношения. Страх перед отцом и отчаянное желание доказать, что она на своем месте. Ее растущий интерес к Тристану и ее желание стать ближе к напарнику. Все связано. Нерасторжимо.

И внезапно испытания стали просто мелкой воздушной ямой. Подлинным испытанием станет встреча с флотилией беспилотников. Когда это будет? Через десять недель? Через полгода?

Единственно, что можно было ответить, – это будет скоро.

– Никс. – Сильф неловко положила руку Чейз на плечо. – Не надо сдаваться. До испытаний два месяца. Я помогу тебе справиться со своим страхом до этого.

– Поможешь или согнешь муштрой?

– А есть разница? – Она рискнула и позволила себе редкую ухмылку. – Ты правда не станешь рассказывать про нас с Лиамом? Он – мое будущее. – Высокая блондинка обвела взглядом ангар, а потом ее темно-карие глаза остановились на Чейз. – Все остальное так легко может рассыпаться.

– Я ничего не скажу.

Сильф ушла.

Слово «будущее» осталось висеть в промороженном воздухе. В течение нескольких лет «Дракон» казался всей ее жизнью, но Сильф права. Мир Чейз гораздо больше одного истребителя – и от воплей и пепла этот мир по-прежнему отделяла всего одна бомбежка.

26. Сброс мощности: Снижение

Чейз направилась к себе в комнату. Хотя она села на край койки Пиппина осторожно и дотронулась до его плеча бережно, он дернулся и отстранился, как только проснулся.

– Нужно, чтобы у нас все было нормально. – Она закатила глаза, представив себе, как Пиппин презрительно определяет слово «нормально». – Нам нужно все наладить. Ты мне нужен. Чтобы летать.

– Летать? – Пиппин сел. Она была почти уверена, что он прибегнет к одному из своих защитных маневров, но он не стал этого делать. – И как ты предлагаешь нам добиваться этой «нормальной наладки»?

– Не знаю. Знаю только, что Торн может заявиться завтра и отнять у меня «крылышки». – Она почувствовала, как у нее к горлу подступает ком, но решительно проглотила его. – С Жи Сюнди обстановка накаляется. Тот беспилотник был… – Пиппин кивнул – и по его глазам она поняла, что беспилотник испугал его не меньше, чем ее саму. – И это не все. Кейл назвал меня «пилотом-камикадзе».

– Вот дерьмо!

– Да. – Она заставила себя продолжать: – Я знаю, тебе кажется, что мне ни до кого нет дела, но это не так. И я знаю, что с тобой что-то происходит. Со мной тоже. – Она глубоко вздохнула: ей хотелось рассказать Пиппину о тех разговорах, которые были у нее с Тристаном. И про безумный жар поцелуя. – Тристан…

– Постой. – Казалось, Пиппина вот-вот вырвет. – Тристан рассказал тебе про ангар?

– Чего?

Пиппин чуть расслабился.

– Ничего. Не важно.

– С тобой трудно говорить, ты это знаешь? – Она потрясла головой, заставляя себя остыть. – С Тристаном мне приходится изо всех сил стараться не выложить ему историю всей моей жизни, а вот ты… Ты – стена, Пиппин.

– Кто бы говорил.

– Ладно. У меня это ужасно выходит. Так скажи мне одно: что бы ты сделал, будь ты на моем месте и пытайся все наладить? И не говори мне – «отключился бы».

Он откинулся на подушку.

– Пилотировал бы «Дракона». Вот что бы я делал на твоем месте. Ты вдруг принялась затевать драки, лажать в полете… Ты сейчас голову к игре не подключила.

– Это не игра, – проворчала она.

– Знаю. Всегда знал. А ты? – С каждым словом он выходил из себя все сильнее. – Я видел, как вы с Тристаном друг на друга смотрите. Как ты вдруг начала сговариваться с Сильф. – Он остановился – и по его напряженному лицу она поняла, сколько сил это от него потребовало. – Ты всегда умела делать вид, будто ничто не имеет значения, потому что Вторая холодная война, военный флот, «Звезда» и так далее и тому подобное – все это важнее. Я раньше тебя за это ненавидел, но сейчас мне просто хочется, чтобы ты прекратила меня дергать и просто летала.

– Ненавидел меня? – еле слышно спросила она.

Весь его гнев испарился. Моментально.

– Ты же знаешь, что я хотел сказать не это.

Она этого не знала. В последнее время она вообще не понимала, что он хочет сказать.

– И теперь мы перешли от того, что я тебя не понимаю, к тому, что ты меня избегаешь, а потом – к тому, что ты мне чужой, а теперь и к тому, что ты меня ненавидишь. Черт, как я рада, что прилетел «Феникс».

Она встала и ушла.

– Никс! – закричал он ей вслед.

Это было ошибкой – и он это знал.

Это – не ее имя.

Чейз убежала в Парк. Там имитировали рассвет: лампы постепенно ярче освещали траву, хотя высоко наверху черное небо оставалось все таким же темным и холодным, как Арктика в ноябре. Она села под свое любимое дерево и вспомнила, как в первый год обучения они с Пиппином на него залезли. В тот день она и стала Никс.

Чейз утащила наверх книгу греческих мифов Кейла: она была уверена, что ее позывной прячется на этих страницах. Пиппин залез с ней и устроился на толстой ветке, читая орфические гимны. Наушники висели у него на шее.

– Вот про богиню Ночи, или Никс, дочь Хаоса. Она – мрачная фигура, являющаяся только тогда, когда все по-настоящему плохо, – сказал он. – Похоже на твой склад характера. Послушай. «Мать сновидений, ты гонишь заботы и горе, Злобы сестра, твои темные кони несутся вкруг мира, Видений царица, играешь, гонясь за живущими в небе».

– Отлично, – заявила Чейз, поднявшаяся на верхней ветке так высоко, что ощущала тепло, излучаемое лампами дневного света. – Буду Царицей видений.

– А лучше назовись «Никс». Это и короче, и не так претенциозно.

– Никс. – Она повторила это слово несколько раз, примериваясь. – Лучше, чем Чейз. Надеюсь, меня все так и будут называть вместо «Чейз».

– В дополнение, – уточнил Пиппин. – «Вместо» подразумевает, что тебя подменит эта новая личность.

Чейз засмеялась.

– Разве можно подменить саму себя? Звучит потрясающе.

– Но откуда я буду знать, с кем имею дело? – спросил Пиппин. – А что, если две Чейз окажутся разными?

Она залезла еще выше – и услышала тоскливый треск ветки, готовой сломаться.

– Я скажу тебе, что обожают они обе. Они обе любят летать.

Чейз отпустила ветку и развела руки. Когда Пиппин схватил ее, книга упала и корешок разорвался на выступающем из земли корне.

Страницы разлетелись.

Чейз вернулась из воспоминаний. Ее грудь сдавило еще сильнее: она вспомнила, как побледнел Пиппин, когда ему показалось, что она падает. Она до сих пор очень остро помнила, каково чувствовать, что кто-то за тебя боится.