Река прокладывает русло - Сергей Снегов

— Ну, что же, товарищи, — проговорил Савчук. — В воду прыгнули, пойдем теперь бултыхаться.

Лескову, уже после собрания, Савчук сказал с одобрением:

— С вас магарыч, лаборатория, ставьте за каждый регулятор бутылку. Первая от вас реальная польза, до сих пор вы подавали только надежды и счета.

У выхода Лесков столкнулся с Надей. Катя разговаривала с Закатовым, держа подругу под руку. Закатов склонялся перед девушками, даже со стороны было заметно, что он рассыпается в комплиментах. Лесков хотел пройти мимо, но Закатов его остановил.

— Товарищи пожелали основательней познакомиться с работой регуляторов, — сказал он с увлечением. — По-моему, очень неплохо, как вы думаете, Александр Яковлевич? Надо бы пройти в цех и растолковать на месте.

— Мне кажется, Надежда Осиповна уже составила себе мнение о регуляторах, — холодно ответил Лесков. — Во всяком случае, она высказала его публично и определенно: выгод от них пока нет, а неприятности большие.

Надя, вспыхнув, хотела возразить, но Лесков не дал. Он закончил с раздражением:

— Не думаю, чтобы вы, Михаил Ефимович, могли что-нибудь добавить к этому нового…

— Как можно так говорить? — с негодованием воскликнула Надя. — Ничего подобного я не думала…

Лесков возразил вежливо и непреклонно:

— Возможно, я плохо расслышал. Правда, до сих пор мне на слух не приходилось жаловаться.

В их спор с живостью вмешалась Катя.

— Хватит, Надя! — воскликнула она с досадой. — Говорила же я тебе, не надо резко выступать на совещании. И вы тоже! — обратилась она к Лескову. — Неужели в самом деле вас ничто не интересует, кроме регуляторов? Георгий Семенович уверяет, что вы еще ни разу не были в кино. Просто страшно поверить, что такое возможно.

Лесков, раздосадованный, пробормотал, что он здесь человек новый. В кино ходят с хорошими знакомыми, хороших знакомых он пока не завел. Вообще кино его мало интересует.

Катя настойчиво продолжала, не обращая внимания на то, что рассерженная Надя тянула ее за собой:

— Молодые люди ходят в кино с девушками, а не с хорошими знакомыми. Слушайте, а если я вас приглашу, вы пойдете? Мне ужасно хочется с вами пойти!

Она выговорила это скороговоркой, словно боялась, что если сама вслушается в свои слова, то у нее не хватит смелости досказать. Лесков раздраженно взглянул на нее, все это слишком походило на насмешку. Но Катя уже раскаивалась, она с таким явным страхом ждала его ответа, что он рассмеялся. И сейчас же она захохотала в ответ, звонко и облегченно. Надя с досадой сказала:

— Что за дикий разговор! Слушать неприятно.

Катя воскликнула:

— Вовсе не дикий, Надя! Почему мужчины могут приглашать женщин, а женщины мужчин нет? По-моему, равноправие так равноправие.

Лесков великодушно пришел к ней на помощь.

— Я очень благодарен вам за приглашение. Если выберется свободный час, обязательно пойду с вами. Сейчас не могу: работы по горло.

Катя торжествующе сказала Наде:

— Ну, вот видишь?

К ним подошел Лубянский. Он подозрительно, взглянул на раскрасневшуюся Катю.

Надя, поняв, что подругу не увести, кивнула головой Закатову, и, не прощаясь с Лесковым, отошла. Лесков не торопясь пошел с Закатовым в цех, оставив Катю с Лубянским.

Лубянский недовольно спросил:

— Что у вас тут происходило, Катя?

Она ответила небрежно:

— Ничего особенного, Георгий Семенович. Я призналась вашему Лескову, что он меня интересует, и пригласила его в кино. Он, конечно, отказался. Теперь придется идти с вами, как это ни скучно.

Лубянский сделал шаг назад.

— Вам не придется скучать, Катя: я не сумею пойти.

— Вот еще! — возмутилась Катя. — Это почему, объясните?

— Объясню вашими же обычными словами: поведение ваше мне не нравится, — холодно сказал Лубянский.

Катя сердито передернула плечами. Она вошла в диспетчерскую и вызвала главный транспортер.

— Симочка! — крикнула она. — Ты? Нет, все мельницы работают, руды хватает. Я о другом: как у тебя поведение?

Из трубки донесся глухой ответ:

— Великолепное, на пять с хвостиком.

Она закончила:

— Тогда приглашаю сегодня в кино, билеты достаешь ты. Положи трубку, Сима!

В это время Лесков сумрачно говорил Закатову:

— Черт знает что, собирались, как на праздник, а, ушли, как с похорон. Все настроение испортили. Знаете, Михаил Ефимович, я вас попрошу каждый день сюда приходить. Все-таки первые регуляторы, неожиданностей не должно быть. Сами видите, встречают их вовсе не радостно.

Закатову поведение Савчука и Нади казалось вполне естественным.

— Обычные директорские сомнения, Александр Яковлевич, — уверял он. — Что вы, хозяйственников не знаете? Им новое страшно. А Ясинской тем более. При удаче похвал ей не достанется, а при неуспехе шишек хватит. Я в регуляторах уверен — ломовая лошадь, а не прибор…

Он остановился перед самописцем, что-то мурлыча про себя. Лесков смотрел на диаграмму, кривая шла хорошо, лучшего нельзя было желать. Но Лесков ничего не мог с собой поделать: у него было скверно на душе.

29

Видимо, это были пустые страхи. Регуляторы работали безотказно. Закатов приходил на фабрику утром, просиживал здесь вечера, появлялся ночью, чтоб побывать во всех сменах. Он звонил Лескову, что в цехе стало скучно: ни людей, ни происшествий.

— Катя Яковец о вас спрашивает, интересуется, когда у вас свободное время найдется, — докладывал он.

Лесков понемногу забывал о своих опасениях. Шли дни, на каждый новый день хватало своих забот. К концу месяца и Закатов вернулся в лабораторию, на фабрике оставался один Селиков.

Лесков теперь деятельно занимался доработкой пневматического регулятора. Для испытаний его он пригласил Галана, но тот опять отговорился занятостью. Лесков сам уселся за стенд. Ему помогала Анюта. Испытание проходило неровно: новый дифманометр, разработанный конструкторским бюро, оказался таким же нечувствительным, как и прибор Галана, его все время приходилось переделывать. Лесков работал с увлечением, но потом начал злиться на постоянные неудачи. Несколько раз он пробовал консультироваться с Галаном по телефону и, раздосадованный, бросал трубку: Галан мямлил что-то невразумительное или давал неисполнимые советы. Лесков удивлялся его равнодушию. Но наступил день, когда в наладке обозначился перелом. Переделанный регулятор принесли из мастерской к вечеру. Анюта сама установила его на стенде и забыла о времени и ожидавшем ее муже. Лесков в этот вечер задержался в управлении и вошел в наладочную посмотреть новую модель. По взволнованному лицу Анюты он сразу сообразил, как идут дела.

— Ладно, не томите, — быстро сказал он. — Получается?

— Все в норме! — воскликнула она радостно. — Даже лучше нормы!

— Слушайте! — сказал он горячо. — Если это правда я вас тут же расцелую, а потом жалуйтесь хоть мужу, хоть прокурору!

Анюта отвернулась, ничего не ответив. У нее дрожали руки, она вдруг запуталась в электрической и трубной проводке, забыла, что куда подключено. Движения ее стали импульсивными: стрелка прыгала и металась, вместо того, чтобы плавно передвигаться:

— Дайте я сам. — Лесков нахмурился. — Вы слишком верная жена, чтобы уложить регулятор в норму.

Он прогонял раз за разом стрелку по шкале — это был настоящий прибор, не кустарное изделие, его можно было предъявить любому государственному поверителю. Лесков повернулся к Анюте. Она смотрела на него растерянными глазами. Полный восторга, он схватил ее за плечи, расцеловал в обе щеки. Она вся потянулась к нему, закрыла глаза, горячие большие губы коснулись его губ, он слышал через платье, как, стучало ее сердце. Взволнованный, как и она, он все крепче сжимал ее, все горячей целовал. Потом послышался скрип наружной двери, и они отскочили друг от друга. Анюта склонилась над стендом, длинные волосы закрыли ее лицо. В комнату вошел наладчик и равнодушно прошел в конторку.

— Очень неплохой прибор, — проговорил Лесков нарочито громким голосом. — Завтра мы его обследуем по форме. Как, по-вашему, Анюта, не пора ли по домам?

— Идемте, — прошептала Анюта, не поднимая головы.

На улице было мало прохожих, и она осмелела. Лесков вел ее под руку, она все тесней прижималась к нему. Но он уже успокоился. Он упрекал себя: «Свинья! Ты же ее не любишь, к чему эти заигрывания?» Все же кровь горячим потоком еще обегала его тело. У дома Галана он долго благодарно жал ее руку. Благодарил он ее за то, что наладка наконец удалась, но она поняла это так, как ей хотелось, и, счастливая, мигом взбежала на четвертый этаж и кинулась прямо на шею мужу, открывшему дверь.

— Доча, доча, — говорил ошеломленный Галан. — Да что случилось с тобой? Что, скажи?