У Лаки - Эндрю Пиппос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Запах скоро выветрится. Не о чем волноваться.
Несколько часов спустя Валия выбежала на заднюю веранду, где Ахилл, лежа на матрасе, рассматривал свои четки. Разочарованный – слишком дешевые на вид.
– Полиция вернулась после ужина, – сообщила Валия.
– Опять! Что они знают? Что говорят?
– Хотели видеть тебя. Я сказала им, что ты в Квинсленде.
– Умница.
– Тебе надо уехать, – проговорила Валия. – У нас есть деньги на билет, вот.
Она бросила на колени отцу конверт:
– Сегодня же. Я помогу собрать вещи. Билл Пападаматис живет в Брисбене. Он даст тебе работу.
– Слишком далеко! И это мой дом. «Ахиллион».
– Понятно же, полиция подозревает, что ты пытался поджечь тот магазин. А если они вернутся с ордером на обыск?
– Вряд ли полиция в этом городе пойдет так далеко. И что это вообще такое – ордер на обыск?
– Тебе надо уехать, – повторила Валия. – Или хочешь окончательно добить наше дело?
Ахилл отказался от последнего ужина в кафе и вместо этого потребовал Лаки на пару слов. Он говорил так, словно передавал собственность навсегда, как будто Лаки – молодое воплощение его «я», и Ахилл хотел, чтобы он извлек пользу из его опыта.
Может, Лаки стоит потратить выходное военное пособие? В кафе нужно поставить краны с газировкой, эта штуковина приманит клиентов сотнями. Ахилл сказал Лаки, что тот должен жертвовать деньги местной англиканской и католической церквям в равных долях. Делай все, что в твоих силах, для православных. Не обязательно посещать мессу, главное, давай деньги священникам, причем лично. А маристам, нечистым на руку, – никогда. Спрашивай священников про назначенные свадьбы и похороны и напоминай, что мы обслуживаем крупные мероприятия, говорил Ахилл. Мы занимались этим до войны, со временем эта услуга вернется. Не стесняйтесь писать семьям. Иногда семья невесты оплачивает банкет, иногда нет. У священника можно уточнить. И нам нужны собаки для охраны двора. У нас никогда не было собак, потому что я не люблю животных. Вот мое ружье. Достань музыкальный автомат.
И Ахилл спросил:
– Если я уеду в Брисбен, Пенни и Валии станет легче?
– Честно говоря, не знаю, – ответил Лаки.
Ахилл обошел свой дом в самый последний раз, почесывая голову кончиком карандаша. Хотелось дать Лаки еще пару-тройку советов.
Пейте больше, ходите в паб после обеда, заводите друзей; я в этом всем облажался.
Переулок за задним двором – вот и весь твой удел после смерти жены.
Никогда не знаешь, что ждет дальше. Никогда не знаешь, что сам будешь делать.
Оливковое дерево крепкое, выдержит висельника.
В кафе нужно добавить Америку – гамбургеры, мороженое и прочие американские блюда в меню.
Кое о чем Ахилл умолчал. Он подозревал, что никакая полиция его не ищет, но признавал свой крах. И был готов на изгнание, если это поможет дочерям его простить.
– Я вернусь через месяцев девять? – спросил Ахилл.
– Лучше через год, на всякий случай, – предложил Лаки.
– Ты прагматик, – сказал ему Ахилл. – Но и мечтатель. Не могу понять, как это уживается в одном человеке. И у меня есть просьба: я хочу остаться еще на день. Уеду в Брисбен завтра.
– Нет, сегодня, – настоял Лаки. – Вы не понимаете, что на кону. Полиция может вернуться с обыском кафе.
– А еще разрешаю сменить название. Может, нынешнее проклято? Назовите кафе «У Лаки», если захочется. Или «У Валии». Или «У Пенелопы», да, звучит хорошо.
По дороге на Центральный вокзал Ахилл покорно сидел в «кафе на колесах», сложившись пополам, чтобы его не было видно.
2
– Дело сделано, – сказал Лаки, когда Ахилл уехал.
– Повержен! – отозвалась Валия. – Теперь мы будем управлять кафе так, как нам нравится.
Но с клиентами продолжилась все та же история. Они обходили кафе стороной.
Лаки встал до рассвета, чтобы затопить печь. Он жег дрова из оливы и одежду тестя. Дымовой призрак Ахилла утекал наружу через трубу.
«Старик свалил!» – мысленно воскликнула Валия, открывая двери кафе.
На выходное пособие Лаки купил новые навесы – в оранжевую и белую полоску. Сделал на доске табличку и вывесил в витрине: «Новый владелец».
И вот однажды это случилось: посетители вернулись.
Каждое утро на тротуаре в ожидании открытия топтались двое-трое рабочих. Дети, прибегая после школы, запихивались сэндвичами из «Ахиллиона». Поток нарастал, до обеда успевали обслуживать сотню гостей, и среди них распространился слух, что Безумного Ахилла отправили в психиатрическую лечебницу. Поговаривали о расколе внутри клана Аспройеракас, как хорошая его часть противостояла плохой и победила. Кафе восстановилось.
Лаки Маллиоса донимали детишки. Бледные подростки толпились у кухонной двери и задавали вопросы, пока он скреб плиту и протирал все мокрой тряпкой, привязанной к ручке метлы. Его голос звучал ровно во время работы.
В.: А что вы делали на войне?
О.: Был поваром.
В.: Если Америка такая великая, то что ж вы не там?
О.: Моя жена родилась в Сиднее. Здесь ее дом.
В.: Почему мигранты приезжают в эту страну?
О.: Мигранты приезжают в поиске другой жизни. Новый дом их меняет, но и они меняют эту страну.
В.: А ваши сбросят еще одну атомную бомбу?
О.: Надеюсь, что нет. Боюсь, что да.
В.: Кем вы больше всего восхищаетесь в этом мире?
О.: Моей женой Валией.
С каждым днем Лаки становился все ближе и ближе к тому, каким он должен быть, чтобы запустить франшизу. Теперь, когда тесть убрался, Лаки дал волю собственному чутью. Он складывал бумаги «Ахиллиона» в картотечные шкафы, оплачивал налоговые долги, договаривался об лучших условиях с поставщиками. Местный совет, убежденный доводами Лаки, высадил вдоль пешеходной дорожки клены. Теперь перед кафе было приятно даже прогуливаться. По настоянию Валии Лаки купил механическую картофелечистку. Включаешь мотор, засыпаешь картофель в отверстие сверху, и через несколько секунд клубни вываливались чистенькие и блестящие, как яйца. Умиротворенный «Ахиллион» сиял.
Вот только Пенелопа пропала. Валия не нашла адрес, и они не знали, в Сиднее ли Пенни вообще. На учебе ее не видели уже несколько месяцев. Если бы могла, Валия бы написала сестре: «Ты должна вернуться домой! Ты и Лаки – вот все, что у меня есть! Ты должна продолжить учебу».
– Нам нужны краны для газировки, – сказала Валия однажды, нежась в ванне.
У них с Лаки сложилась привычка обсуждать рабочие вопросы именно так. Они менялись – кто-то в воде, кто-то на маленьком табурете рядом. Лаки первым примостился на табурет. На носу и на подбородке у него были хлебные крошки: Лаки готовил на ужин картофельный кефтедес.
– Сколько стоит? – спросил он.
– Мы все отобьем.
– А если твой отец вернется?
Валия перевернулась в ванне. Лаки неловко сглотнул, закашлялся.
– Демонтируем установку
