Мелья - Юрий Погосов

Чем ближе приближался поезд к мексиканской границе, тем больше усиливалось желание увидеть поскорее друзей, товарищей. Когда он уезжал, его отношения с женой оставляли желать лучшего. Оливин никак не хотела примириться с жизнью, которую он избрал. Забеременев во второй раз, она вновь надеялась, что с рождением ребенка (она верила, что вторые роды будут удачными) все утрясется в их отношениях. Однако отъезд Хулио в Европу не только поколебал ее уверенность, но вновь заставил пересмотреть взгляды на будущее. Ну что же, он пытался убедить ее не один раз в том, что он не видит для себя иного пути, кроме участия в коммунистическом движении, кроме борьбы, но она оставалась глуха и слепа к его доводам. Она его не понимала. Был ли выход из сложившейся ситуации? Как ни неприятно было сознаваться самому себе, он видел единственный выход в разводе. А ребенок, который должен был скоро родиться?.. А вдруг Оливин изменится?..

В Мехико его встретили с радостью: дел было по горло, а людей не хватало. Расспросам и рассказам о поездке, казалось, не будет конца. Разумеется, он сразу же включился в работу.

С Оливин не произошло никаких изменений, и однажды вечером она сказала, не глядя на Хулио, что не лучше ли ей уехать на Кубу, чтобы там рожать… Он ответил, что, конечно, она может поехать, что у родителей ей будет лучше, что она там не будет нуждаться в самой необходимой мелочи, что ей не придется экономить на всем…

Поездка в Европу влила новые силы в Хулио Антонио. Несмотря на трудности, которые стояли перед коммунистическим движением, хотелось работать, как никогда. Советская Россия стала для него намного ближе и дороже. Он считал своим не только партийным, но и просто человеческим долгом рассказывать правду о Советском Союзе. Поэтому, когда летом 1927 года империалистические державы, и в первую очередь Великобритания, усилили провокационные действия против молодой Республики Советов, а реакционные элементы в Мексике, вдохновляемые политикой своих старших партнеров, усилили репрессии против коммунистов, Хулио Антонио выступил на страницах органа компартии «Эль Мачете» с резкой отповедью врагам. Статья называлась «Провокации империалистов против Советов».

«Вначале была вооруженная интервенция империалистических армий, — писал Хулио Антонио. — Империалисты стремятся покончить с первой республикой рабочих и крестьян, спровоцировав мировую войну».

Он с гневом писал о бесчисленных провокациях против СССР. Чемберлену так хочется втянуть Советы в войну, потому что война — «это единственный выход для умирающей британской империи».

Если до Брюссельского конгресса Хулио как бы умозрительно воспринимал многие международные события, происходившие в далеких от Кубы и Мексики странах, то сейчас мировой революционный процесс стал ему понятен, как никогда. Он по-настоящему почувствовал себя участником великой борьбы.

Освободительное движение народов мира так ширится, что Чемберлену видится во всем «рука Москвы, даже в пыли, которая покрывает его монокль», — писал Хулио. Но страх империализма перед грядущей революцией не напрасен. За десять лет существования Республики Советов ее «промышленное производство, — продолжал он, — по сравнению с довоенным уровнем выросло на 106 %. Ее промышленность развивается быстрее, чем сельское хозяйство. А что это означает? Что страна перестает быть производителем только сырья».

Страна производит огромную часть всех средств производства. Не в этом ли заключается экономическое освобождение победившего народа? Эти средства производства — «будущая угроза в коммерческой и промышленной областях для мировой капиталистической экономики».

Но если империалистам объединенными усилиями удастся создать лагерь более сильный, чем пролетарское государство, тогда: «Будущая империалистическая война охватит еще больше государств мира. И очевидно, империалистические державы больше всего беспокоит антиимпериалистический дух пролетариев всего земного шара, включая английский пролетариат, а также нарастающая революция в колониях. И вот тогда пролетариат возьмет в руки оружие, но не для того, чтобы защищать своих хозяев, а для того, чтобы завоевать свободу».

Заканчивая статью, Мелья призывал пролетариат Мексики и всей остальной Америки сплотиться в борьбе против империализма на стороне социализма, на стороне Страны Советов.

«Эль Мачете» в июне — июле этого же года опубликовала серию его статей «Эпизоды из жизни Советского Союза», в которой он рассказал о разных сторонах советской действительности.

В декабре эта же газета публикует три его статьи под общим заголовком «Революционный триумф красной дипломатии», которые стали как бы продолжением статьи «Провокации империалистов против Советов».

В этой последней статье он пишет о Советском государстве как примере для Латинской Америки.

«Третий Интернационал и СССР имеют для Латинской Америки двойное значение. Во-первых, они являются авангардом и крепостью социалистического движения. Во-вторых, они являются движущей силой всего национально-освободительною движения. Ленинская теория империализма применима во всем мире, а не только в отдельных его частях, как это пытаются доказать некоторые простаки-ревизионеры».

В Брюсселе Мелья по-настоящему разобрался во многих вопросах тактики и стратегии империалистических держав. Он понял, что ни Англия, ни Франция, ни даже побежденная Германия не теряли надежды «расправиться» с Советским Союзом. Причем арсенал их «дипломатических» средств был весьма разнообразен: угрозы, шантаж и в изобилии — лицемерие. И окруженная врагами, Страна Советов должна была с достоинством отвечать на действия империалистической дипломатии. Поэтому в этих статьях он старался как можно глубже показать рабочему классу Мексики внешнеполитический курс Советского Союза, который отвечал интересам пролетариата не только России, но и всего мира.

«И когда в Америке, — заканчивал он последнюю статью, — как и в остальном мире, будут существовать настоящие дипломатические отношения между свободными и суверенными государствами, не империалистическими, а социалистическими, то усилия и тактика советских дипломатов будут оценены по достоинству».

«Что такое АПРА?»

Летом 27-го родилась Наташа. Но дочь не заполнила брешь. Отчуждение росло, и пришел день, когда Оливин решила уехать. Она пошла в посольство Кубы, визу ей выдали без проволочек. Наташе не было трех месяцев, когда ее увозили на родину родителей.

Лето выдалось жарким во всех отношениях. Классовые бои потрясали Мехико. Шел седьмой год борьбы на всех континентах за жизнь американских рабочих Сакко и Ванцетти, обвиненных в преступлении, которого они не совершали.