Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

Ветер донес аромат свежей выпечки. Пахло чем-то вкусным и приятным. Этот аромат заставлял чувствовать холод еще острее. Но там, где была выпечка, там было тепло. Я все время искала тепло. Тепло манило. И я пошла следом за теплом.

Булочная-кафе, где продавали свежую выпечку, которую можно было съесть за столиком. Красивый ремонт. Светлые тона. Выпечка за прозрачной витриной и умопомрачительный аромат.

Цены были соответствующие ценам в туристической части города. А у меня в кармане только мелочь, которой не хватит даже на маленькую булочку. Зато здесь было тепло. Уютно. И здесь хотелось остаться.

— Будете что-то брать? — Девушка брезгливо посмотрела на меня. Хотелось ее поставить на место, но я с ней внутренне согласилась. Развернулась, чтоб уйти, но меня окликнули.

— Вера?

Я обернулась. Мужчина, с седыми волосами, выглядывающими из-под черной банданы, орлиным носом и худым лицом, вышел с подносом булочек. Кремовый передник, белый поварской костюм, целлофановые перчатки — я смотрела на него и не узнавала.

— Не узнала? — понимающе спросил он.

— Нет.

— А вот я тебя узнал, — ответил он. — Хотя выглядишь неважно.

— Видимо, ты тоже изменился, раз я тебя не узнаю.

— Какая у тебя короткая память, Вер.

— Какая есть, — ответила я.

— Чай? Там непогода разыгралась не на шутку.

— А давай.

На улицу возвращаться не хотелось. В желудке давно было пусто. Я замерзла. А это предложение было как нельзя кстати.

Мужчина почему-то пригласил меня в служебное помещение. Я удивилась. Мужчина явно не боялся остаться без работы. Мы прошли в небольшую комнату с компьютерным столом и шкафом с папками.

— Садись. Я сейчас чай принесу, — сказал мужчина.

— Хорошо, — ответила я, снимая пальто и вешая его на вешалку.

В памяти всплывали лица и имена, но я так и не могла его вспомнить. Мне даже начало казаться, что он обознался.

— Так и не вспомнила? — спросил он, возвращаясь с тарелкой, на которой лежали булки и пирожки. Снял с полки электрический чайник, чтоб налить в него воды из пятилитровой бутыли.

— Нет, — ответила я, наблюдая за его действиями.

— Андрей. Одиннадцать лет назад. Вместе работали на Луковой 13.

— И кем ты там работал?

— Пекарем. А ты на кассе сидела.

— Я почти не помню то время. Оно вроде было, но особо не запечатлелось в памяти, — ответила я, беря булку с глазурью. Мягкая сдоба, нежная глазурь и крепкий чай. От удовольствия я закрыла глаза.

— Вкусно?

— Очень.

— Ну и хорошо, — ответил он.

— Тебе не влетит за пирожки?

— Надо пользоваться служебным положением. Иначе работать будет не в кайф.

— У тебя здесь довольно вольные порядки, — заметила я.

— Есть немного анархии. Как ты живешь? Постой. Это глупый вопрос. Видно, что все ужасно.

— Зато у тебя хорошо, — ответила я.

— Не жалуюсь. Ты все еще замужем?

— Развелась.

— Сам в разводе.

— Только не начинай! Я не буду с тобой встречаться! С меня всего этого хватит! — поспешно сказала я. На что Андрей только улыбнулся.

Глава 10

— Все настолько плохо?

— Даже хуже, чем ты думаешь.

— Тогда не будем о плохом, — сказал Андрей. — Давай о чем-нибудь хорошем.

— У меня нет ничего хорошего.

— Совсем?

Я кивнула и потянулась за пирожком. Выпечка была хорошей. Она поднимала настроение и согревала.

— Где ты работаешь? — спросил Андрей.

— Нигде.

— Сходим с тобой куда-нибудь? Сегодня вечером?

— Зачем?

— Ты мне все еще нравишься. Пусть и выглядишь паршиво.

— А ты мне не нравишься.

— Совсем?

— Я больше не хочу ни с кем связываться. С меня хватит. За эту осень ко мне столько клеилось мужчин, сколько за всю жизнь не приставали. С меня хватит! — Я зачем-то повысила голос. — Лучше быть одной.

— Одной? Есть люди, которым не дано одиночество.

— Сам в это веришь? — спросила я.

— Некоторые женщины всю жизнь будут жить одни, а другие не успеют дверь закрыть за бывшим мужем, как уже в дверь стучатся поклонники, — ответил Андрей.

— Знаешь поговорку про суку, которая если не захочет, то кабель не вскочит? Но сука не хочет. Мне булочки понравились. Вот я и согласилась на чай.

— Мне их нравится печь. Могу тебе их каждый день готовить.

— Звучит заманчиво, но нет. За булочки спасибо. Мне пора.

— Хочешь работать у меня? Ты же сейчас без работы.

— Без нее. Но я не хочу с тобой встречаться.

— Не встречайся. Я знаю, как ты работаешь. Мне нужны такие сотрудники, — ответил Андрей.

— Хочешь сказать, что это твоя пекарня? — спросила я.

— Как видишь, — мягко сказал он.

— Мне для начала надо здоровье поправить.

— Когда поправишься, то придешь?

— Нет. Я буду падать все ниже и ниже, пока не сдохну.

— Депрессия?

— Возможно. Я не знаю. И не надо посылать меня к врачу. Там не запишешься. Да и лекарства дорогие. А бутылка не помогает.

— Давай так, ты себя приводишь в норму и приходишь ко мне. Я тебе дам работу.

— Договорились, — ответила я. Улыбнулась. Наверное, эта улыбка выглядела жалкой, но он улыбнулся в ответ.

Я ушла. Взяла пальто и ушла, наконец, вспомнив этого типа. Он ко мне подкатывал. Тогда у нас с Гришей был тяжелый период. Он не работал. А я работала на двух работах и даже не думала смотреть в сторону других мужчин. Андрей же каждый раз старался меня уломать, но мне было не до него. К тому же он был старше меня лет так на пятнадцать — двадцать. А такие мужчины мне никогда не нравились.

И все-таки я была дурой. Вот, мне жизнь подкидывала поворот. Я могла им воспользоваться. Могла поменять жизнь к лучшему, но отказалась от этого. Вместо работы, я одолжила у матери десятку и накупила лапши быстрого приготовления. Несколько бутылок водки и засела в доме. Перетащив кресло на кухню, я переселилась туда, чтоб… Чтоб спрятаться. Спрятаться от всего. Одеяло. Огонь в печки. Лапша, которая с голодухи не так уж и плоха. Холод. Я все время забывала растопить печку. Она прогорала. В доме становилось холодно. А я это замечала, когда на ресницах появлялся иний. Может, я специально хотела замерзнуть? Иногда мне так казалось. Но я всегда просыпалась.

— У тебя странный способ свести счеты с жизнью.

Мужчина. В темноте его почти не было видно. Он стоял в проеме кухни и смотрел на меня.

— У меня это не получилось сделать. Видимо, жизнь мне все еще дорога.

— Это хорошо, — ответил Алик.

— Тебя отпустили?

— Как видишь, — сказал Алик, подходя ко мне. Он скинул куртку на доску, которая все еще служила вместо стола. — Двигайся.

— В кресле нет места. Тащи второе…

— Лень.

Он подкинул дров в печку. После этого поставил на плиту чайник.

— Двигайся, — сказал Алик. Пришлось подниматься и пересаживаться на подлокотник. Алик сел в кресло и притянул меня к себе на колени. — Скучала?

— Нет.

— А я вот за тебя переживал. Ты меня ни разу не навестила.

— Я не буду бегать за тобой по тюрьмам, — ответила я, прижимаясь к нему. От него пахло снегом и морозом. Холодная щека слегка колола пробивающейся щетиной.

— Я туда и не собираюсь возвращаться. Это было недоразумение, которое удалось разрешить, — ответил Алик. — Без последствий. Как ты без меня живешь?

— Вон, — я кивнула на пачки с лапшой и початую бутылку.

— Понял. Отвратительно.

— Возможно. Я хочу тебя поцеловать в щеку.

— Пьяная женщина хочет любви и ласки? — поддел он.

— Дурак.

— Ты сама не особо умная.

— И все же я тебя поцелую в щеку. Хочу понять ты глюк или нет, — прикасаясь губами к его щеке, ответила я. — Холодный еж.

— Холодный? Надо тебе как-нибудь показать насколько я холодный.

— После ЗППП от Кешке, я теперь только с презервативами и никак иначе.

— Как интересно.

— Вот совсем неинтересно. Наоборот, — я поудобнее устроилась у него на коленях, кладя голову ему на плечо. — Я устала.