Принцесса гламура - Мелани Рокс

Патриция с сомнением посмотрела на Бенедикт.

– Ты серьезно?

– Да. Кстати, если у тебя на примете есть парочка симпатичных парней, то можешь устроить нам двойное свидание.

– Бенедикт, тебе не кажется, что это слишком поспешно?..

– Напротив. Я и так уже затянула с Фриманом. Помнишь, я говорила, что брошу его через неделю? А в результате эти бесперспективные отношения удалось порвать лишь сейчас.

Патриция не верила собственным ушам и глазам. В Бенедикт будто вселился чужой дух. Она так старалась быть злой, стервозной и циничной, что ее становилось жаль.

– Если хочешь, мы можем отправиться на Гавайи. Мое приглашение все еще в силе, – предложила Патриция.

– На Гавайи? – переспросила Бенедикт с таким видом, будто впервые слышала это слово.

– Да, помнишь, мы собирались с тобой отдохнуть… ну, после того как ты вернешься из Бразилии? – смешалась Патриция.

– Чтобы отпраздновать мою победу над Фриманом, – задумчиво пробормотала Бенедикт. – Хорошо. Я спрошу папу, можно ли мне отлучиться на недельку. Вообще-то у нас сейчас дел невпроворот. Если уж отец попросил меня помочь, то, значит, он и впрямь не справляется.

Патриция предпочла не комментировать заявление подруги. По ее мнению, Джозеф Вернон просто хотел отвлечь дочь от грустных мыслей, а потому придумал всю эту историю. У него была сотня помощников, и куда больше сведущих, чем Бенедикт. Кроме того, Джозеф, видимо, хотел держать дочь под присмотром. Подальше от Ника Фримана. Возможно, он даже дал указания своей службе безопасности, чтобы Ника не подпускали к Бенедикт ближе чем на милю.

Отцовская любовь внушала уважение и ужас одновременно. Патриции оставалось лишь радоваться, что ее отец не был таким тираном, как Джозеф Вернон. Впрочем, она и не заявляла ему, что собирается замуж за нищего, малоизвестного фотографа. Кто знает, как бы отреагировал на подобную новость ее собственный папаша…

18

Бенедикт без разбору побросала в открытый чемодан бикини, майки, шорты и босоножки. Раньше она обожала собирать вещи перед поездкой, но сегодня у нее было далеко не радужное настроение.

Солнечные острова представлялись ей унылыми приютами одиноких сердец.

Патриция же, напротив, была весела. Она так давно хотела отдохнуть на Гавайях, что неожиданное согласие Бенедикт на поездку буквально окрылило ее. Она была уверена, что, как только Бенедикт окунется в бирюзовые волны и пройдется по горячему песку, ее сразу покинут мрачные мысли о Нике. На Гавайях невозможно было грустить, потому что в раю не бывает печали.

Сигнал об эс-эм-эс-сообщении отвлек Бенедикт от сборов. Она вытащила из заднего кармана джинсов телефон. Наверное, Патриция решила меня поторопить, подумала Бенедикт. Однако номер отправителя был ей неизвестен.

Бенедикт открыла сообщение и прочитала его. Известие было настолько потрясающим, что она пробежала его глазами еще пару раз, прежде чем выбежать из комнаты и помчаться в гараж за машиной.

«Фото в «Гео» – дело рук твоего отца. Фабиан».

Бенедикт не верила собственным глазам. Что за грязная ложь? Зачем Фабиану понадобилось клеветать на ее любимого папу?

Она выкатила «феррари» из гаража и нажала на кнопку вызова. Через мгновение из трубки раздался голос ее товарища по экспедиции в джунгли Фабиана Росса.

– Алло.

– Что это значит? – без предисловий спросила Бенедикт.

– Я счел своим долгом поставить тебя в известность, – сбивчиво начал Фабиан. – Ник очень страдает…

– И ты решил покрыть своего дружка! А для этого очернил моего отца. Между прочим, он всеми уважаемый человек и не позволяет кому бы то ни было возводить на него напраслину! – выпалила на одном дыхании Бенедикт.

– Бенедикт, успокойся. Я понимаю, что в тебе сейчас говорят эмоции.

– Ты сам это выдумал или тебе нашептал Фриман? – с пристрастием спросила Бенедикт.

– В этом мне признался мой хороший знакомый – редактор «Гео» после… – Фабиан смущенно откашлялся. – В общем, в изрядном подпитии.

– Это ложь.

– Нет, Бенедикт. К сожалению, это правда. Твой отец выложил за эту «услугу» кругленькую сумму.

– Папа не мог так поступить со мной! – В вопле Бенедикт было столько детской наивности и веры в то, что ее родители – самые лучшие люди на свете, что Фабиан невольно усмехнулся.

– Можешь спросить у него самого. – Он выдержал паузу. – Если захочешь, конечно. Нелегко расставаться с иллюзиями.

– Именно это я собираюсь сделать, – заверила его Бенедикт. – И если ты мне солгал, то… – Она не договорила, не зная, чем может угрожать ему. А если он сказал правду? Стоит ли его благодарить?

– До свидания, Бенедикт. Надеюсь, что ты вовремя осознаешь, какую ошибку совершила, – сказал Фабиан и повесил трубку.

Бенедикт хотела спросить, о какой ошибке он говорит, но из трубки доносились только короткие гудки.

– Мисс Вернон, у вашего отца сейчас важные переговоры, – попыталась остановить Бенедикт личная помощница Джозефа.

Бенедикт даже не замедлила шаг. Она ворвалась в кабинет отца. Тот действительно беседовал с кем-то по телефону. Заметив на пороге взволнованную дочь, он извинился и быстро попрощался с собеседником, пообещав перезвонить.

– Милая, что-то случилось? – с тревогой спросил Джозеф, встав со своего кожаного кресла и подойдя к дочери, чтобы поцеловать.

Однако она отшатнулась в сторону, будто от незнакомого мужчины.

Джозеф в недоумении посмотрел на нее, но спросил, как всегда, спокойным и ровным голосом:

– Зашла попрощаться перед отъездом?

– Я никуда не еду, – решительно заявила Бенедикт, хотя эта мысль только что посетила ее. Патриция наверняка обидится на нее, но Бенедикт не могла сейчас улететь на Гавайи, не разобравшись во всех хитросплетениях недавней истории.

Джозеф удивленно вскинул брови.

– Объяснишь?

– Это ты должен мне кое-что объяснить. – Бенедикт посмотрела в глаза отцу и спросила: – Это ты устроил публикацию моих фото в «Гео»?

Джозеф был потрясен прозвучавшим из уст дочери обвинением, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Сдержанность и хладнокровие было еще одной фамильной чертой Вернонов. Жаль, что Бенедикт не унаследовала этих качеств. Она слишком импульсивна, с сожалением подумал Джозеф, глядя на Бенедикт, которая снова готова была расплакаться. То ли от злости, то ли от обиды.

– Каких объяснений, или точнее признаний, ты от меня ждешь? – спросил Джозеф с невозмутимым видом.

– Это твоих рук дело?

– Кто тебе это сказал? Большего абсурда я в своей жизни не слышал.

– Папа, лучше скажи правду. Потому что… – Бенедикт сглотнула подступивший к горлу комок и продолжила: – Потому что если я узнаю правду от кого-нибудь другого, то никогда – слышишь? – никогда тебе не прощу.