Гори ясным пламенем - Ника Амур

— Изольда Карловна показала мне предсмертные записки мужа и сына. Они точь-в-точь совпадают с запиской Бориса. Ну, за исключением приписки на другой стороне.

— Изольда Карловна до сих пор хранит эти записки?

— Да, — кивнула Вероника.

— Сумасшедшая старуха, — Владимир потянулся за бокалом с шампанским, принесенный официантом. — Подумай сама, кто бы ей отдал столь важные документы. Ведь это улики. Чем строить предположения, давай лучше выпьем.

Вероника чокнулась бокалом с Володей и выпила шампанское одним глотком. Газировка ударила в голову. Защипало в носу. Пить шампанское залпом – плохая идея.

— Я верю Изольде Карловне, — сказала она, придя в себя. — К чему ей врать?

— Кто говорит, что она врет? Изольда Карловна пребывает в плену заблуждений. Она выдумала себе мир и живет в нем, веря, что муж проклял весь ее род. Для нее проклятье также реально, как для нас с тобой события вчерашнего дня. Она даже мысли не допускает, что все могло быть иначе.

— Но доказательства, — слабо возразила Вероника.

— О каких доказательствах идет речь? О записках? Их можно подделать. Трое мертвых мужчин? Поверь, в жизни случаются вещи и похлеще. Я, работая в полиции, такого навидался, что ни в одном романе не прочтешь. Что если Изольда Карловна сама виновна в смертях сына и внука?

— Каким образом?

— О, я, конечно, не обвиняю ее в убийстве. Но представь, что тебе изо дня в день твердят, что в тридцать пять лет ты покончишь с собой. Как ты будешь себя чувствовать в день своего тридцатипятилетия?

— Ты считаешь, Изольда Карловна довела сына и внука до самоубийства? — прошептала Вероника.

Владимир пожал плечами. Вроде бы невинный жест, но он вложил в него бездну сомнений, и Веронике стало не по себе. Официант с заказом разрядил обстановку. Вероника с радостью отвлеклась на салат с морепродуктами. Изображая нешуточный аппетит, она выкроила несколько минут на раздумья.

Доводы Володи не были лишены правдоподобности, но она не могла поверить в такое развитие событий. Что там говорила кухарка о последних днях жизни Бориса? Он был подавлен, часто упоминал проклятье. Надо выяснить все наверняка.

Если Борис покончил с собой из-за страха перед проклятьем, то он как минимум должен был видеть предсмертную записку отца или деда. Иначе откуда взяться стопроцентному совпадению текстов? Нельзя без доказательств обвинять старушку во всех смертных грехах. Не тянет Изольда Карловна на коварного убийцу.

Почуяв сомнения Вероники, Владимир сказал:

— Я не намерен уличать старую женщину в умышленных действиях против родных. Уверен, она никому не желала зла.

— Похоже, ты для себя уже все решил и нашел виноватого, — заметила Вероника.

— Начнем с того, что я его вообще не искал. Это ты у нас детектив-любитель. Тебе и карты в руки.

Под насмешливым взглядом мужчины Вероника смутилась. В самом деле, кого она учит? Володя не первый год работает в полиции. Если уж профессионал убежден, что ничего таинственного в смертях нет, то куда она лезет? Больше она не поднимала эту тему, чтобы выглядеть глупой в его глазах.

Остаток вечера прошел в расслабленной обстановке. Как только она оставила разговор о проклятье настроение Владимира вмиг улучшилось. Он снова превратился в галантного кавалера с хорошим чувством юмора, напомнив Веронике, почему она обратила на него внимание.

После ужина Владимир подвез ее домой и проводил до крыльца. Вероника будто опять очутилась на выпускном вечере. И ощущения были схожими: горели щеки; не хватало воздуха, хотя ночь не была душной; и подрагивали пальцы.

— Спасибо за приятный вечер, — сказал Владимир.

— А я думала, что испортила его своей болтовней об убийствах.

— Возможно, кому-нибудь другому это бы и омрачило настроение, но только не полицейскому, — улыбнулся он. — Для этого понадобится что-то пострашнее каких-то там проклятий.

— Выходит, я верно выбрала спутника.

— Выходит, что так.

Щелкнула собачка замка. Дверь открылась. Но Вероника не торопилась переступать порог. Что-то удерживало ее на крыльце.

— Знаешь, — произнес Владимир, — это прозвучит ужасно, но я благодарен проклятью.

— За что? — Вероника взглянула ему в глаза: голубые, как васильки.

— Не будь его, мы бы с тобой никогда не встретились.

— Что ты такое говоришь, — пробормотала она, — оно погубило Бориса.

— Я предупредил, что это прозвучит ужасно.

Владимир коснулся ее лица. Его пальцы погладили виски Вероники, скользнули к волосам, а оттуда к затылку. Она запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя, и он не заставил себя ждать.

Она почти позабыла, каково это − быть желанной. Когда мужчина смотрит на тебя и не может наглядеться. Одним поцелуем Владимир напомнил ей это упоительной чувство, вернул утерянную женственность.

Первый поцелуй – это как дегустация. Проба страсти на вкус. И длится он, как правило, пару мгновений. Прекрасных, но скоротечных.

Владимир отдалился от Вероники и прошептал:

— Мне пора.

После этих слов он развернулся и зашагал к машине, словно опасаясь, что она попытается его удержать, а он едва ли устоит. Вероника подождала, пока полицейский автомобиль отъедет от крыльца и только после этого вошла в дом.

Внутри было тихо. В это позднее время все спали. Вероника на цыпочках прокралась в свою комнату. Переоделась, умылась и легла в постель, но все никак не могла заснуть. Губы пылали, распространяя жар по всему телу. Она точно подзарядилась от мощной батарейки и теперь была полна энергии. И, конечно же, планов. Вот разберется с чертовщиной, что здесь творится, и начнет жизнь сначала. Мите нужен отец. Мальчику без него никуда.

Глава 13

Следующий день Вероника, как и обещала, планировала посвятить сыну. Но планы эти продержались ровно до тех пор, пока в коридоре второго этажа она не встретила Изольду Карловну. Стоило увидеть старую женщину, и Вероника поняла, что просто обязана поговорить с ней, прояснить все до конца. Особенно после разговора с Володей. Он посеял в ней сомнения, а Вероника принадлежала к числу тех людей, которые не могут долго находиться в подвешенном состоянии. Ей всегда и все требовалось знать досконально.

Она поздоровалась с Изольдой Карловной и попросила уделить ей несколько минут. Старушка пригласила Веронику к себе.

— О чем ты хотела поговорить, девочка? — спросила она, подкатив инвалидное кресло к окну.

— О записках, которые вы мне показывали. Помните?

— Я может и стара, но