Конан, варвар из Киммерии - Роберт Говард

Жители деревень занимаются только возделыванием земли, они не воинственны и не способны защищать себя, им запрещено иметь оружие.

Целиком завися от солдат, они беспомощны при нынешних условиях. Поэтому мятеж сельских районов, который наверняка произошел бы в любой стране Запада, здесь невозможен. Он трудится в полях под присмотром синебородых шемитов Константинуса, вооруженных кнутами. Все это похоже на рабские плантации Зинрара.

Но жители городов живут не лучше.

Их богатства обобраны, их милые дочери служат для удовлетворения ненасытной похоти Константинуса и его наемников.

Эти люди — без жалости и сострадания. Они вероломны, жестоки и похотливы. Нации Запада научились испытывать отвращение во время войн против шемитских союзников Аргоса. Население города состоит из хауранского правящего класса, преимущественно хиборканцев, доблестных и воинственных. Но предательство королевы передало их в руки угнетателей. Шемиты — единственная вооруженная сила в Хауране, и самое дьявольское наказание ждет любого хауранца, у которого обнаружат оружие. Настойчиво продолжается уничтожение молодого хауранского поколения, в основном юношей, способных носить оружие, многие были безжалостно убиты, другие — проданы в рабство туранцам, тысячи убежали из королевства или поступили на службу другим правителям, или стали грабителями в многочисленных бандах вдоль границы. На Востоке идет непрерывная война между жителями городов и кочевыми обитателями пустыни.

Кочевое племя зуагиров на протяжении веков безуспешно нападало на Хауран. Ходят слухи, что их давний антагонизм подогревается человеком, который, будучи распятым Константинусом на кресте, каким-то образом избежал смерти и присоединился к кочевникам. Его зовут Конаном, и он сам варвар, один из тех суровых киммерийцев, чью свирепость наши солдаты познали на себе. По слухам, он стал правой рукой Ольгерда Владислава, казацкого авантюриста, который пришел из северных земель и сделал себя вождем банды зуагиров. Поговаривают, что эта банда сильно увеличилась за последние несколько месяцев и что Ольгерд, без сомнения, подстрекаемый этим киммерийцем, планирует набег на Хауран.

Это действительно будет набег, так как зуагиры не имеют осадных орудий и не умеют брать города штурмом, как они это не раз доказывали в прошлом. Против хорошо вооруженных и дисциплинированных шемитов-наемников, имеющих опыт защиты городов, кочевники вряд ли имеют шансы на успех.

Жители Хаурана, возможно, приветствовали бы вторжение, поскольку кочевники вряд ли бы стали более жестокими, чем их теперешние хозяева. Но они так трусливы и беспомощны, что не окажут никакой помощи захватчикам.

Их положение более чем несчастное. Тамарис, по-видимому, одержимая демоном, не остановится ни перед чем. Она упразднила поклонение Иштар, распорядилась уничтожить ее изображения и превратила храм в место идолопоклонства. Конечно, культ Иштар менее прогрессивен, чем истинная вера в Митру, которой придерживается западная нация, но он все-таки лучше, чем идолопоклонство шемитов. Она наполнила храм Иштар богопротивными изображениями — богами и богинями ночи в непристойных похотливых позах и со всеми отвратительными деталями, которые может вообразить развращенный мозг. Многие из этих изображений совпадают со злыми божествами шемитов, туранцев, хитанцев, но другие напоминают об ужасной в своем естестве древности. Где королева узнала о них, я даже не смею догадываться.

Она ввела человеческие жертвоприношения. Со времени ее связи с Константинусом не менее пятисот человек, среди них женщины и дети, были принесены в жертву. Несчастные погибали на алтаре, установленном в храме. Королева сама вонзала жертвенный нож в их тело.

Однако существует и другой способ принесения людей в жертву. Все знают, что в подвале храма содержится какое-то чудовище, которое пожирает людей. Откуда и как оно появилось в Хауране, никто не знает. Вскоре после подавления бунта ее солдат против Константинуса группа пленников была доставлена в храм. Поздно вечером королева явилась туда, и дверь закрыли.

Хауранцы, оказавшиеся ночью у храма, видели, как густой дурно пахнущий дым поднимался над его куполом. Они слышали исступленные заклинания королевы, предсмертные крики пленников и резкий квакающий звук, который привел всех в ужас. Наутро Тамарис, качаясь как пьяная, вышла из храма с глазами, сверкающими демоническим торжеством. Пленников никто больше никогда не видел.

Я не могу больше думать о ней как об обыкновенной женщине, но только как о бешеном демоне, с когтистыми, окровавленными пальцами, притаившимся на испачканном кровью ложе среди костей и останков своих жертв.

Когда я сравниваю ее нынешнее поведение с ее прежними манерами, я склонен поверить мнению многих людей, что демон овладел телом Тамарис. Молодой солдат Валериус имеет другое мнение. Он уверен, что ведьма приняла образ, сходный с обликом любимой правительницы Хаурана. Он верит, что Тамарис похищена и заключена в какой-нибудь темнице и что личность, правящая вместо нее, не кто иная, как колдунья. Он клянется, что найдет настоящую королеву, если она еще жива, но я сильно опасаюсь, что он сам стал жертвой жестокости Константинуса. Он принимал участие в мятеже дворцовой стражи, бежал и скрывался. Как раз в это время я встретил его и он рассказал мне о своих мыслях.

Но он исчез, как и многие другие, и я боюсь, что он был узнан слугами Константинуса.

Но уже пора заканчивать письмо. Утром быстрый голубь донесет его на границу с Котаком, туда, где я купил птицу. С верблюдами в караване, а потом на лошади оно доберется в конце концов до тебя. Я спешу, скоро рассвет.

Через ночь из храма доносится мрачный бой барабанов. Я не сомневаюсь, что Тамарис находится там, занятая дьявольскими делами…»

Но ученый ошибался в своих предположениях относительно местонахождения женщины, которую звали Тамарис. Девушка, которую весь мир знал, как королеву Хаурана, стояла в темнице, освещенной миганием факелов, которые играли на ее лице, подчеркивая его дьявольскую жестокость.

На каменном полу перед ней скорчилось тело, которое едва прикрывали разорванные лохмотья.

Соломея презрительно коснулась его загнутым кверху носком золоченой сандалии и мстительно улыбнулась.

— Тебе не нравится моя забота, милая сестра?

Тамарис не ответила и еще сильнее склонила голову, как человек, привыкший к издевательствам..

Эта покорность судьбе не нравилась Соломее. Она закусила красную губу и, нахмурившись, рассматривала пассивную узницу. Соломея была одета с непомерной роскошью. Драгоценные камни мерцали в свете факела на ее золоченых сандалиях, на золотых нагрудных пластинках и изящной цепи, которая скрепляла их. Золотые браслеты, украшенные драгоценностями, на обнаженных руках и ногах позвякивали, когда она двигалась. Нефритовые подвески сверкали в ушах.