Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

– Не понял?! – Рабиновича наконец проняло. – Это почему из-за нас?

– Не знаю, – пожал плечами старец. – Но, раз вы взялись нам помогать, должны были предвидеть и такой вариант развития событий, как появление враждебной армии у нас на дороге. Мы, что ли, за вас думать будем?

– Зашибись! – больше Рабиновичу нечего было возразить.

Избавиться от старцев никак не удавалось. Сеня даже грешным делом начал подумывать о том, не натравить ли на них Мурзика, но, поглядев в умные глаза собаки, передумал. Во-первых, пес старое мясо грызть не будет, а во-вторых, дедушек было жалко. Все-таки их из Египта выводить нужно, а не искоренять совсем. А если Мурзик согласится рявкнуть на патриархов, мало ли какие инфаркты старики после этого могут подхватить. Пришлось Рабиновичу поднимать от подушки свою тяжелую головушку и вставать с жесткого топчана, выслушивая непрерывные стенания старцев. То есть стенания Моисея, которые Аарон со знанием дела переводил.

– Ну все. Хватит! – наконец вышел из себя Рабинович, устав слушать вопли и жалобы патриархов. – Марш оба вниз и ждите меня в трактире. Приведу себя в порядок, позавтракаю, тогда и разговаривать с вами буду.

Моисей, словно и не слыша этих слов, продолжал завывать. Аарон, явно отличавшийся менее настырным характером, на секунду заколебался, выполнить ли ему требования Рабиновича или продолжить свой сурдоперевод. Выбрать первое его вынудил Мурзик, сжалившийся, наконец, над хозяином и негромко заворчавший на старцев. Аарон вмиг оценил, во что ему выльется стычка со здоровенным псом и, схватив Моисея за руку, выдернул его за дверь. Сеня облегченно вздохнул.

– Хоть один раз за последнюю неделю ты, Мурзик, сделал что-то полезное, – пробормотал он, посмотрев на пса.

Тот удивленно гавкнул, явно требуя от хозяина объяснений за такую наглую ложь, но Рабинович лишь махнул на друга и соратника рукой, занявшись своим туалетом. Нет, не отправлением естественных потребностей организма, а обычным облачением в милицейскую форму. Мурзик в ответ на такое демонстративное пренебрежение к собственной особе сердито фыркнул и, отворив носом дверь, выскочил из комнаты. И правильно. Чего ему с таким эгоистом и лгуном общаться?!

Сеня, наученный опытом вчерашнего утра, прежде чем спуститься вниз, выглянул в окно, стараясь отыскать где-нибудь в поле зрения копошащегося с рекрутами Жомова. Его расчет оказался верен. Взвод старшины ОМОНа возился в пыли двора, старательно пытаясь выполнить армейский норматив по отжиманию. Ну, а сам Ваня лениво прятался в тени, сидя на скамейке и загрязняя перегаром окружающую среду. Аромат вчерашней пьянки, исходивший от него, был столь силен, что даже Сеню, пребывавшего на втором этаже, от него перекосило. Рабинович представил, как сейчас должно было пахнуть из его собственного рта, и коротко выругался. Пообещав дать Попову по башке за то, что, отправляясь в Египет, никто из ментов не захватил зубную щетку и пасту, он решил отправиться вниз, поискать листьев мяты, шалфея или еще какой-нибудь ароматной травы, чтобы хоть как-то освежить дыхание.

– Жомов, разгоняй своих идиотов и быстро марш в кабак! – рявкнул Рабинович из окна, прежде чем приступить к поискам.

– Что, похмеляться будем? – обрадованно поинтересовался омоновец.

– Я тебе опохмелюсь, урод! – рявкнул в ответ Сеня и, погрозив другу кулаком, вышел из комнаты. Нужно еще было устроить побудку Андрюше.

Попов спал без задних ног. Потребовалась пара хороших тычков для того, чтобы заставить его открыть глаза, и еще столько же – для пробуждения у него способности к здравомыслию. Рабинович, не желая попусту терять время, объяснил криминалисту, что от него требуется, и помчался вниз разыскивать способ придания свежести собственному перегару.

Моисей с Аароном, увидев кинолога, вбегающего в трактир, вскочили и бросились ему навстречу, но Сеня лишь махнул сразу обеими руками в их сторону, спрятавшись от патриархов на кухне. Ни мяты, ни шалфея у местных поваров не оказалось. Но, услышав о проблеме Рабиновича, они отыскали какое-то местное термоядерное средство, которому какой-нибудь супермятный «дирол» или «стиморол» в подметки не годился. Едва Сеня засунул в рот коричневатую смолку, предложенную ему толстым шеф-поваром, как во рту у кинолога не только запаха вчерашнего алкоголя не осталось, но и язык вместе с ним исчез. По крайней мере, Сене так показалось. От кажущейся утраты такого жизненно важного для любого Рабиновича органа Сеня пришел в панику и едва не прибил излишне заботливого кулинара. Тот вовремя успел спрятаться, ну а к тому времени, когда Сеня до повара добрался, язык вновь начал ворочаться у него во рту.

– Тебе повезло! – констатировал Рабинович, все еще с трудом шевеля языком. – В следующий раз предупреждай, что может произойти. Иначе и по чайнику схлопотать несложно!..

Сеня хотел обрисовать пекарю-кондитеру и более мрачные перспективы, но вдруг почувствовал необычайную легкость. Голова прочистилась и больше не болела. Сухость во рту пропала без следа, да и вообще жить стало лучше, жить стало веселее. Подивившись странному действию освежающего средства для рта, Рабинович отобрал остатки смолки у повара и помчался в обеденный зал, готовый не то что евреев из Египта вывести, а еще и монголо-татар в Мемфис ввести.

К тому моменту, когда кинолог, разобравшись с поваром, собственным языком и чудотворным средством вернулся в трактир, Жомов с Поповым уже восседали за столом, недовольно глядя на патриархов. Те отвечали ментам взаимностью, в результате чего питейным заведением полностью завладела гнетущая тишина. Увидев «дружелюбные» рожи этой четверки, Рабинович хмыкнул и направился к столу.

– Сидим? И чего высиживаем? – ехидно поинтересовался он.

– Так ты же сам… – растерянно глядя на него, пролепетал Жомов, но окончить фразу не успел – его перебил Андрюша.

– Ванечка, не обращай внимания на этого юродивого еврея, – ничуть не менее язвительно, чем Рабинович секунду назад, проговорил он. Впрочем, это еще ласково, Попов с похмелья может быть куда гаже! – Просто этот длинноносый дятел всегда считал себя самым умным. Вот и теперь наш Сеня уверен, что нашел решение проблемы. Поэтому и язвит, предвкушая, как все окружающие в свете его великого ума сейчас предстанут круглыми дураками.

– А теперь переведи то, что ты сейчас сказал, с заумного на русский, – потребовал Ваня, оторопевший от таких лингвистических вывертов.

– Непереводимая игра слов, – расстроившись от недопонимания, буркнул Попов и уткнулся в тарелку с завтраком.

Впрочем, нормально поесть он так и не успел. Сеня, которому освежающее средство местных поваров прочистило не только глотку, но и мозги, просто искрился идеями. Еще не дойдя до стола, он высказал десятка два предложений о том, как же все-таки вывести соплеменников Моисея из Мемфиса. Впрочем, эти яркие мысли Рабиновича так и остались висеть в воздухе до того момента, пока не попадали на пол, а в реальность воплотилось только одно предложение. Причем выраженное в форме приказа.

– Так, нечего тут штаны просиживать, – заявил Рабинович, приблизившись к большой четверке. – Дружненько встаем и топаем во дворец фараона. Сейчас поговорим с этим идиотом по-свойски, и все встанет на свои места.

– Шарики на ролики у тебя встанут! – перебив его, буркнул Андрюша. – Каким макаром ты все улаживать собрался?

– Так морду набьем, – простодушно объяснил ему вместо кинолога Жомов.

– Не обязательно, – радостно улыбаясь, заверил друзей Рабинович. – Может быть, мы расскажем ему о победе коммунизма во всем мире, и фараон растрогается настолько, что велит египтянам евреев через пустыню на руках нести.

– Че-его?! – в один голос завопили омоновец с криминалистом.

– Вы о чем? – удивился Рабинович.

Андрюша отодвинул в сторону тарелку с мясом, положил недоеденную пресную лепешку на стол и, поднявшись со скамейки, подошел к кинологу. Тот идиотски улыбался, глядя на друга, и Попову было достаточно одного пристального взгляда в глаза этого типа, чтобы поставить точный диагноз.

– Ваня, да он под кайфом, – повернувшись к Жомову, констатировал эксперт, а затем посмотрел на Рабиновича. – Та-ак, значит, нормальные люди даже не похмелились, а ты уже на «дурь» перешел? Охренел совсем? Или забыл, что в нашей компании никто наркотой не балуется?

– Ребята, вы чего? – оторопел кинолог, глядя, как Жомов и Попов приближаются к нему с разных сторон. – Какая дурь? Какая наркота? Я же только…

Договорить ему на дали. Андрюша с Ваней бросились к Сене и, схватив его за руки, поволокли во двор. Рабинович упирался изо всех сил и орал, что ни в чем не виноват, что это все повар, гад, ему какую-то дрянь подсунул, но его, естественно, никто не слушал. В дверях трактира Сеня попытался упереться в косяки, словно Иванушка, которого баба-яга совала в печку, но и это его не спасло. Чтобы вытолкать Рабиновича на улицу, хватило бы, наверное, и одного Жомова. А когда к его силе приплюсовалась еще и масса Попова, то ускорение, полученное Рабиновичем в итоге, вытолкнуло его во двор, словно пробку из бутылки. Законы физики. Ничего не поделаешь!