Мраморный рай - Сергей Кузнецов

Сергей пару раз ненароком оглянулся, но им никто не мешал, они были единственными посетителями столовой в этот час.

— Как думаешь, — спросил он Макса негромко, — за какие такие заслуги трое явившихся на станцию метро невесть откуда бродяг удостоились шикарного ужина? Или они все и всегда такое едят?

— Те, кто живут и работают на станции, питаются нормально, — сказал Макс, облизывая суповую ложку. — А насчет нас все просто. Это плата за оружие.

Сергей смотрел непонимающе.

— Мы отдали им защитные костюмы, пистолет и автомат. За них нас впустили на станцию и накормили. — Макс отхлебнул чая. — Дорогой товар в мире, будь то метро или ваша колония. Еще, конечно, патроны, но вот так, за здорово живешь, они их от меня не получат, это, брат, валюта почище долларов в старые времена. Оружия мы больше не увидим. И костюмов, скорее всего, тоже. Но за них одним ужином не расплатишься, будем обсуждать. Нас тут должны кормить неделю, а то и две. Лично я собираюсь хорошенько отдохнуть, получив кое-какую информацию…

— У меня на отдых нет времени, иначе придется отдыхать вечность, — хмуро сказал Сергей. — Я должен найти Возницына. Ты со мной?

Макс, аккуратно вычищающий корочкой хлеба тарелку из-под второго, неопределенно пожал плечами.

— Слушай, а как вояка распознал, что у тебя есть нож?

— Почувствовал, — сказал Макс и оскалился. — Они все чувствуют…

Сергей допил чай. От усталости, пережитого, а главное, неотступного ощущения, что они дошли, все — финиш, конец дороги, можно отдыхать, его неудержимо начало клонить в сон, да так, что окружающие предметы и Макс закачались и поплыли перед глазами. Он тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться.

— Почему нас ни о чем не расспрашивают? — Голос у него был, как у подвыпившего человека.

— Спросят еще, — сказал Макс, — не парься…

В столовую вошел давешний военный — тот, что встречал их у входа на станцию. Сергей сидел к нему спиной, но увидел, как напрягся Макс.

— Вам нужно отдохнуть с дороги, — сказал военный. — Место приготовлено. Я провожу.

Был вечер. Они неторопливо шли через станцию, и сердце Сергея пело от счастья. Люди, мужчины и женщины разных возрастов — общались, улыбались… а некоторые даже смеялись! Поразительно! Смеха Сергей не слышал много лет.

Откуда-то неслась музыка. Играли на гитаре, причем неплохо. Почти сразу высокий красивый женский голос запел. С радостным изумлением и улыбкой на лице Сергей замедлил шаги, закрутил головой, стараясь разглядеть, откуда доносятся музыка и пение… и наткнулся на цепкий взгляд холодных серых глаз. Пожилой мужчина, стоявший у колонны между двумя палатками, смотрел прямо на него. Никакой доброжелательности в его взгляде не было и в помине. Он не отвернулся даже тогда, когда Сергей перехватил его взгляд.

Радостное настроение стало понемногу улетучиваться.

— Пап, он нас знает?

Сергей посмотрел на Дениса. Неужели мальчик тоже видел этого неприятного типа?

— Что, сынок?

— Почему он так смотрел?

Сергей поднял голову — но незнакомца на прежнем месте уже не было.

— Обознался, наверное… — задумчиво сказал он.

Они двинулись дальше. Провожатый молчал; он не мешал гостям знакомиться с жизнью станции, осматриваться. Сергею вдруг подумалось, что военный получил в отношении них четкие указания… Знать бы еще — какие!

— С того времени, как я был тут последний раз, ничего не изменилось… — пробормотал Макс.

Песня утихла, послышались аплодисменты; Сергей снова закрутил во все стороны головой, и тут его окликнул женский голос:

— Кулемочка! Это ты?

Сергея будто молотом по голове ударили. Бросило в жар, в холод, дрогнули колени. Двадцать лет… Больше. Шанс на выживание — один из трехсот: на пятнадцать миллионов москвичей, гостей столицы и жителей пригородов спаслись всего пятьдесят тысяч… Не может быть. Не может быть.

Кулемочка…

Так его называл только один человек. Люда.

Сергей с трудом подавил в себе желание сбежать. Он не хотел видеть ее сейчас, спустя столько лет, — боялся разочарования.

Сглотнув горькую слюну, он остановился и обернулся.

Конечно, Людмила постарела. Потускнел взгляд веселых, больших лучистых глаз; лицо опутали морщины; ямочки на щеках были уже не такими задорными, как двадцать два года назад; над виском — седая прядь некогда русых волос. Она пополнела. И все же Сергея внезапно окатила волна такой безудержной нежности к этой женщине, что он испугался.

Он смотрел в ее темно-зеленые глаза и не мог выдавить ни слова. Окружающие люди, звуки — все расступилось в стороны. Пока она шла к нему, одетая опрятно и скромно, он с удивлением и интересом прислушивался к себе: вот, значит, как это бывает… Потерять первую и такую сильную любовь юности, случайно встретить ее спустя двадцать с лишним лет и понять… Понять что? Что она никуда не уходила из его сердца? Но это было бы неправдой. Уходила, конечно.

А как же Полина?

Сергей тряхнул головой. Банальщина, мелодрама…

Люда смотрела на него снизу вверх.

— Ну надо же… Только сегодня видела тебя во сне. Каким ты был…

Он улыбнулся. Ему хотелось сказать ей, что он много лет после расставания видел ее в своих снах, благодаря тому, что думал о ней. И ему казалось, что он многое о ней знает. Например, что сначала у нее родилась дочь, а потом сын, страшно похожий на Людиного отца. Знал, и все. Во сне видел, но был уверен, что так оно в самом деле и есть.

С годами эта удивительная связь притупилась… почти исчезла.

— Ты как здесь? — спросила она.

— Случайно, — ответил он. — А ты?

— Я живу на станции с самого Катаклизма. Вдова.

И двое детишек, чуть не ляпнул он.

— Как здоровье… — старой ведьмы, готово было сорваться с языка, но он вовремя закашлялся, — мамы Гали?

— В прошлом году ее не стало. Успели отметить ее семидесятипятилетие.

— Хорошие… люди живут долго, — скривившись, будто кислого съел, сказал он.

Она вдруг заторопилась:

— Я только что с работы. Заходи. Я живу вон там, — Людмила показала рукой и взмахнула ресницами, они у нее всегда были длинными и пушистыми, как у персонажа мультфильма, который Сергей смотрел в детстве, — буренки из Масленкино. — Была очень рада тебя увидеть.

И быстро ушла.

Сергей смотрел ей вслед, не понимая, что чувствует: желание догнать? Никогда больше не встречаться? Если б в жизни все было так просто…

— Папа, — сын подергал его за руку. Только сейчас Сергей сообразил, что Людмила не задала ни единого вопроса о Денисе. — Эта тетя… Ты ей не нужен.

А ведь правда — не нужен, подумал Сергей, не поразившись взрослости суждения и точности оценки сына. Он сделал глубокий вдох.

— Куда нам? — спросил он провожатого.

Судьба все расставила по своим местам. Первая и последняя любовь юности, девушка, снившаяся ночами много лет и вызвавшая душевное смятение при встрече через двадцать лет, будучи мамочкой двоих детишек и вдовой, потускневшая — она чужая Сергею. Как и он ей. Искать причины этому бессмысленно. Возраст, годы разлуки, много чего… Все правильно, так и должно быть. Только жаль, что они встретились; было бы правильнее, останься она в его воспоминаниях сказкой, совершенством, составной частью счастливого старого мира…

Сергей не переживал. Он немного поворочался, засыпая в палатке, но мысли его крутились в основном вокруг Возницына и его чудо-лекарства. Цель близка. Что же до Людмилы… Сергей больше не хотел с ней видеться.

Наутро он проснулся довольно поздно; ни Макса, ни Дениса в палатке не было. Сергей быстро оделся и выглянул наружу. Станция жила активной жизнью.

Сергей ощутил внутреннюю вялость и пустоту, будто его всю ночь тошнило. Ныла рана в плече. Он снова с беспокойством подумал, что следует как можно скорее разыскать Возницына и начать лечение; подумать о том, чем заниматься в метро после выздоровления, можно позже.

Он застилал свою узкую железную койку, когда явились Макс и Денис, переодетые, раскрасневшиеся, пахнущие свежестью и очень довольные.

— Ты почему ушел без меня? — накинулся Сергей на сына, внутренне досадуя, понимая, что просто завидует.

— Да ладно, мы в бане были… — Выбритый Макс сиял, как начищенный медяк. — Тебя будить не стали, ты метался всю ночь, болтал какую-то хрень. Слушай, они тут шампунь производят, совсем сбрендили… Будто более важных дел нет…

— Папа, шампунь! — Денис от возбуждения даже слегка подпрыгивал на месте. — Он… Он пенится!!!

— Конечно, пенится, — хохотнул Макс, — это же шампунь… Давай, Серега, собирайся. Сначала к медикам, посмотрят плечо, как заживает и все такое… Потом в баню. И завтракать.

Рана заживала нормально, причин для беспокойства не было. Сухопарая седая женщина в белом халате вколола ему что-то в плечо, в нескольких сантиметрах от раны. Сергей привычно зажмурился, и женщина сказала неприязненно: «Все мужики — такие трусы… Трусами были, трусами и остались…» Приказала прийти на перевязку после бани.