Лили и море - Катрин Пулэн

— Болит ребро, да?

— Немного…

Я ухмыльнулась, глаза наполнились слезами, лицо было покрыто кровавой слизью. Саймон говорил ломающимся голосом, его лицо было мертвенно-бледным, с впавшими щеками под промокшими волосами — он выглядел мужественным. Он поставил на место Джои, который старше его почти на двадцать лет, когда последний, будучи еще очень пьяным, чуть было не поранил его, передавая Саймону крюк. Я посмотрела на него с удивлением: похоже, он был человеком, готовым подвергать других всем тем испытаниям, которым подвергали его другие мужики.

Мы находились в трюме уже несколько часов. Уровень рыбы медленно, но понижался. Когда я по-настоящему заледенела, я вспомнила о Джуде, который спал в тепле, гнев придал мне сил. И когда я подняла голову, протягивая Дэйву в вытянутой руке крюк с палтусом, я заметила высокого худого парня, который смотрел на нас из дока. Он смеялся над двумя новичками с прилипшими ко лбу волосами в виде затвердевших прядей, с которых стекала пена и грязная вода. Он что-то крикнул. Рабочие засмеялись вместе с ним. Я сжала зубы и оскалилась.

«Чертово ребро, — подумала я, — придурок шкипер».

Ночь бледнела над нашими головами. Йан пошел спать. К тому времени, как мы подняли из трюма более двадцати тысяч фунтов рыбы, уже зачиналась заря. Последних рыбин, самых крупных, вытащили наверх с помощью лебедки. Дэйв подал нам лестницу, чтобы мы поднялись на палубу. Саймон и я посмотрели друг на друга. Улыбаемся, работа сделана. Осталось только вычистить трюм.

— Я займусь этим, — сказал Дэйв, — идите греться.

Утро быстро перерастало в день. Джои разбудил шкипера, и мы отдали швартовые. Я больше не кашляла. Воздух был жесткий и влажный. Когда корабль пришел в движение, поднялся легкий леденящий бриз. Порт вдали еще спал, и флот был неподвижен в своем перламутровом ларце. Два сейнера, движущиеся нам навстречу, казались подвешенными между небом и морем. Их хрупкие мачты вырисовывались на туманных водах, черные силуэты на алом шелке зари.

«Мятежный» стал на якорь… Саймон протянул мне сигарету. Под его блестящими глазами нарисовались темные круги. К нам подошел Дэйв. Он больше не улыбался. Он пожал нам руки — сначала одному, потом другому.

— Вы проделали большую работу, мужики. Спасибо.

На палубе оставался только Джон, который резал филе из рыбы, которую мы с Саймоном перевели в категорию «брак». Мы проголодались — а не поесть ли нам?

За бортом плескалась вода, замершие на рейде корабли пребывали в опаловом сне. Наконец все улеглись спать, только я и птицы в терпком запахе свежевыловленной морской рыбы. Но я не пошла бродить по еще пустынным улицам, а вернулась в каюту и забралась в свой спальный мешок. В воздухе стоял удушающий смрад от дыхания, испарений от мокрой одежды, сохнущей прямо на теле, ядреный терпкий запах обуви и носков вперемешку с алкогольным перегаром.

Джуд тяжело дышал. Я не хотела больше слышать, как он задыхается и визжит в своем глубоком сне. Свет неба впечатлил меня, когда я снова зашла в рулевую рубку. Как и раньше, я улеглась там на влажном полу. Мои соленые волосы высохли. Я мгновенно заснула лицом к своим грязным сапогам, чувствуя мягкое жжение маски из слизи и крови, шелушащейся на лице. Когда взошло солнце, под веками затанцевали пятна красновато-коричневого цвета с золотистым отливом.

Я проспала два часа. Поднявшись, пыталась понять, осталась ли такая часть моего тела, которая бы не отзывалась болью. Тишина. Мужчины спали. Еще было время пройтись по улицам. Я скатала свой спальный мешок в угол, спустилась в кают-компанию. Нож Джона еще лежал на столе. На его лезвии засохло немного крови. Я по-быстрому ополоснула лицо, расчесала пальцами наиболее крупные пряди волос. Когда я собиралась выйти, то заметила, что кто-то стоит в тени узкого прохода. Это был Джуд. Я отвернула голову.

— Собираюсь попить кофе в городе, — сказала я.

Он не осмеливался смотреть на меня. Я смягчилась.

— Доброе утро, — добавила я.

Он не ответил. Я развернулась, чтобы идти в порт.

— Мне можно с тобой?

— Как хочешь, — прошептала я.

Доки были пусты. Мы шли молча, затем Джуд спросил:

— Вы действительно не смогли разбудить меня вчера?

— Мы сделали всё, что могли. Даже не удалось влить в тебя кофе. Впрочем, кофе вряд ли произвел какой-либо эффект. В полночь Дэйв и Саймон снова тщетно пытались тебя растолкать…

Тишина. Джуд опустил голову. Проходим мимо конторы порта. Три ворона дерутся за кусок пищи на контейнере для отходов.

— Шкипер, наверняка, был в ярости. Что он сказал?

— Немногое. Просто отправил тебя спать. А что ему оставалось делать, когда ты в таком состоянии?

— Да, ты еще мне скажи, что он похлопал меня ласково по плечу…

— Он не орал, нет. Он скривился и сказал мне: «Видишь, что с человеком делает алкоголь». И поднялся в рулевую рубку.

Мы поравнялись со скамейкой, на которой останавливались накануне. Я покраснела. Он должен был всё забыть. Но тогда он все спрашивал, женщина ли я. Я расправила плечи, чтобы выставить грудь, которую в любом случае не было видно.

— Каким образом вы вышли из положения?

— Нормально. Мы спустились в трюм, Саймон и я. Мы подавали рыбу Дэйву и Джону. Это, без сомнения, было значительно дольше, чем если бы ты там был, но никто не ругался, нам повезло, что больше не было кораблей, ожидающих разгрузки.

Он шел, опустив голову. Я чувствовала, что ему стыдно. Солнце поднималось над рейдом. Мы прошли мимо баров и двинулись вдоль торговых мест. Мне больше не страшно с ним.

— Такое никогда больше не повторится, — прошептал он глухим голосом.

Мы выпили кофе на солнце за единственным столиком маленького кафетерия. Он предложил мне его с видом мужчины, который приглашает женщину на свидание. Мы его быстро проглотили, обжигаясь, поскольку не знали, о чем говорить. Стеснительность одного парализовала и другого. Мы были как две пугливые рыбки, глупые и пунцовые. Нас взбодрил толстяк Мэрфи. Он пришел, раскачивая своим огромным телом. Приют брата Франциска выпустил своих детей в город. С конца улицы видно было, как лицо его засияло. Он посмотрел на каждого из нас по очереди, забавные отблески танцевали в глубине его глаз.

— Эй, Джуд, Лили! Уже поднялись?

Маленький стул заскрипел, когда он плюхнулся на него всей тяжестью своего тела. Двое мужчин улыбнулись. Джуд выпрямился, выпятив торс. Я снова была маленькой и красной. Мэрфи выудил монеты из глубины своего кармана.

— Плачу за кофе! Хочешь пирожное, Лили?

Я не осмелилась сказать «да», только не среди этих крупных мужчин, которые принимали только виски или крэк[16]. Мэрфи поднялся, стул выпрямился, он вошел в кафетерий, вращая своим толстым задом.

— Это мой очень старый друг, — сказал Джуд.

— Я знаю. Он рассказывал мне о тебе.

Джуд долго пристально посмотрел на меня. Он нахмурил брови. Он снова овладел собой и опустил глаза. Он вообще не имел права напускать на себя важность, не после прошедшей ночи во всяком случае.

— Да, — сказал он и закурил сигарету.

— Ты хочешь остаться на «Мятежном»?

— Он собирается пополнять запасы все лето, это не для меня.

— Да, но этой зимой в Беринговом море рыбная ловля трески, а потом крабов.

— Я еще не знаю. Останусь, если Йан снова возглавит корабль и если он захочет взять меня… Я думаю, что да. «Мятежный» — это хороший корабль, и Йан — неплохой шкипер.

Мэрфи вернулся с чашками кофе. Улыбка снова озарила его лицо. Он повернулся ко мне:

— Джуд — очень хороший парень, «великий Джуд». Ты можешь ему доверять.

Джуд смущенно засмеялся. Я снова сильно покраснела. Мэрфи взял мои руки в свои.

— Подобные руки, черт, я еще никогда не видел такие у какой-либо женщины. Посмотри, Джуд, ладони такие же широкие, как мои, и твердые… но все в глубоких ранах, ты никогда не надеваешь перчатки?

— О да, я надевала их, но я их не поменяла, когда они порвались.

— Надо заботиться о ней, Джуд, раз ты с ней работаешь, думать об этом хоть иногда. Как так случилось, что она заразила руку и могла бы умереть, а вы ничего не видели?

— Заткнись, Мэрфи, я давал ей перчатки каждое утро. Я же ходил к шкиперу сказать, чтобы он освободил ее от работы.

— Возможно, нам нужно возвращаться, — прошептала я.

Мы поднялись. Мэрфи подмигнул нам. Теперь Джуд стоял прямо.

Без единого слова мы возвращаемся на корабль. Джуд хотел найти Йана, чтобы извиниться, но тот вышел. Дэйв и Саймон проснулись в плохом настроении и смотрят на нас мрачным взглядом. Мы берем ведра. Снова приступаем к работе. Кофе в городе остался в прошлом, Джуд и я снова сохраняем дистанцию. Саймон и Дэйв поднимают на верхнюю палубу рыболовную снасть и уходят работать на солнце. Мы остаемся под навесом в тени. У Джуда совершенно негордый вид с того момента, как он очнулся от своего похмелья. Я вижу, как он часто прерывает работу, стаскивает перчатку, подносит к губам руку. Он дышит на нее, растирает ее. С жалостной гримасой на горящем лице он печально сосет свои пальцы.