Считалка для утопленниц - Фридрих Незнанский

– Все они неблагодарные, – поддержал маму отец.

Нина подумала, что она сама давно сбежала бы из дому, если было бы куда. Но зарплата у нее маленькая, оплачивать съемную квартиру не на что.

Отец сидел в гостиной и смотрел футбол, мать гремела на кухне посудой. Нина громко объявила, что вернулась, но в ответ только услышала сухое материнское: «А, явилась!» Отец настолько увлекся игрой, что ничего не ответил. Ну и ладно. Нина пошла в свою комнату и решила почитать перед сном детектив. Была у нее такая слабость, в которой она не признавалась никому. Зашла мать и поставила на стол тарелку с оладьями и стакан молока.

– Поешь хоть, а то из-за своей гордости голодная останешься.

Нина поцеловала мать в щеку, но та с досадой отмахнулась. Чего-чего, а нежности Нине в родной семье ожидать не приходилось. Но она уже привыкла к вечно недовольным комментариям родителей. Уж такие они были, другими не станут.

Уже в постели Нина вспомнила, что сегодня Бурый похвалил ее за наблюдательность и за то, что она правильно отреагировала на сложную ситуацию. Начальник был уверен, что она видела именно серийного убийцу, и, возможно, благодаря ей кто-то сегодня остался жив. Потому что убийца свою жертву не дождался.

Нина неожиданно вспомнила мотоциклиста, который мчался по дорожке, распугивая отдыхающих. А ведь следы предполагаемого убийцы вели через лес к дорожке, где и оборвались… Нужно завтра позвонить Сергею. Пускай решает, принимать ли этот эпизод во внимание или нет.

17

В два часа дня сержанты липецкого районного отделения милиции Тихомиров и Майоров вышли из столовой и остановились у милицейской машины.

– Паршиво готовят, у меня уже изжога началась, – пожаловался Тихомиров напарнику.

– Ну, не домашняя пища, конечно, но съедобная, – равнодушно отреагировал Майоров.

Они сели в машину.

– Ну что, едем на улицу Глинки?

– Поехали.

Тихомиров вставил в замок ключ зажигания, повернул его и медленно отъехал от тротуара.

– Думаешь, Заботин не соврал, когда говорил, что не знает, где племянник? Все-таки родня, может, он его прикрывает.

– Знаешь, от такого племянника любой рад бы избавиться. Заботин – мужик нормальный, на кой ему криминальный родственник? Хрен знает, что у него на уме. Если он родных бабку с дедом прикончил, ему уже терять нечего. Но удивляюсь интуиции Заботина. Ему бы у нас работать, а не инженером на заводе.

Три дня назад липецкое отделение милиции получило информацию из МУРа о том, что некий гражданин Клесов, в прошлом судимый, взял билет до конечной станции Липецк, где проживает его родной дядя Заботин Сергей Степанович. Поскольку за Клесовым тянется свежий кровавый след, просьба к местным органам организовать его задержание и конвоировать в Москву. Тихомиров и Майоров получили задание и приехали по адресу, указанному в ориентировке. Дверь им не открыли. Соседи сказали, что два дня назад вся семья Заботиных неожиданно уехала в неизвестном направлении. Во всяком случае, никого из соседей о предстоящем отъезде Заботины не известили. Хотя сосед, друг Сергея Степановича, выразил беспокойство в связи с неожиданным отъездом Заботина. Если бы он не выглянул в окно, то даже не знал бы, что они уехали. А в то раннее утро он собирался на первой электричке ехать на дачу, подошел к окну посмотреть, какая погода, и увидел, что семейство Заботиных в полном составе садится в машину. И сам Заботин, и его жена, и младшая двадцатилетняя дочь и даже теща Заботина, что совсем странно. Обычно она остается сторожить дом, когда ее дочь с семьей уезжает на отдых. В тот же день во второй половине дня заявился какой-то мужик и долго трезвонил в дверь Заботиных.

– Может, это был его племянник? – спросил Тихомиров, зная, что Клесов может заявится к дядьке.

– А хрен его знает, – задумчиво почесал подбородок дружок Заботина. – Я знаю, что у него в Москве есть племянник, но никогда не видел его. А этот мужик был какой-то нервный, злой, дверь попинал ногой, ручку стал дергать. Я ему сказал: ломись не ломись, а открывать некому. Уехали хозяева. Так он еще больше разозлился, обматерил меня, зараза. Я бы влепил ему, но если он родственник Сергея, что ж я буду в их семейные дела встревать?

– И куда же девался мужик?

– Ушел. У него сумка была спортивная, подхватил ее и пошел к автобусной остановке. Сел на четырнадцатый автобус. Я вышел за ним посмотреть. На всякий случай.

Маршрут четырнадцатого автобуса начинался от вокзала. Майоров и Тихомиров сразу поехали на вокзал и показали ксерокопию фотографии Клесова всем кассирам. Его опознали и выдали информацию – Клесов взял билет до городка Дубки, который находился в двухстах километрах от Липецка. Кассир запомнила факт продажи билета Клесову потому, что в это время у нее сидел водитель этого автобуса, отдыхал после предыдущего рейса, и Клесов вернулся поскандалить, почему автобус не отправляется по расписанию.

Пока посылали ориентировку в Дубки, в отделение милиции позвонил Заботин и сообщил, что вынужден с семьей скрываться от племянника. Тот позвонил накануне своего приезда и сообщил, что хочет пожить у дядьки. Но звонок был очень странным. Во-первых, племянник позвонил около часа ночи, что уже ненормально. Все люди в это время спят. Во вторых, он хоть и был пьян, но по голосу Заботин понял – что-то стряслось. Племянник опять влип в криминальную историю, иначе не стал бы звонить ночью в состоянии крайнего волнения. Похоже, он искал себе пристанище. А зачем, спрашивается, если у него есть собственная квартира? Значит, хотел укрыться у дядьки. А у того дочь на выданье, теща больная, зачем ему лишняя головная боль? Он всячески отговаривал племянника, но тот как уперся – надо и все. И голос у него становился все агрессивнее. В общем, Заботин не придумал ничего умнее, как срочно сбежать всей семьей на несколько дней к сестре тещи за триста километров от Липецка. Он бы переждал там какое-то время, все равно сейчас в отпуске, но его стали одолевать сомнения, а все ли в порядке в Москве с его отцом и матерью? И хотя они с отцом уже много лет в ссоре, не выдержал и позвонил ему. Ни отец, ни мать на звонки не отвечали. Хотя он знает совершенно точно – отец хоть и глубокий старик, на здоровье не жаловался. Месяц назад Сергей поздравлял мать с днем рождения, и она рассказала, что отец ведет активную жизнь. Невзирая на то что родители в разводе, они перезванивались. Что-то случилось с ними. И у самого Заботина большие подозрения, что к этому причастен племянник. В отделении милиции Заботину сообщили, что он волновался не зря. Племянник все-таки уехал из Москвы. И на это у него были веские причины – он убил и деда, и бабку. Заботин сказал, что срочно возвращается домой.

Майоров и Тихомиров подъехали к дому по улице Глинки, где проживал Сергей Заботин. Поднялись к нему в квартиру и увидели, что хозяин явно собирается в дорогу.

– Не появлялся ваш племянник? – спросил Тихомиров

– Сосед сказал, что был один раз, как раз в день моего отъезда. А я сейчас в Москву поеду, надо же родителей хоронить, – сказал он, показав рукой на сумку.

Он сел на стул напротив милиционеров. Лицо у него было осунувшееся, он поставил локти на стол и подпер голову руками.

– Вот только боюсь, вдруг племянник опять заявится. Страшно женщин одних оставлять. Дочка осталась у двоюродной бабки, а жена с матерью вернулись. Никакие уговоры не помогли. Хотят дома жить – и все тут.

– Сегодня у вашего дома поставят наружку, – пояснил Тихомиров. – Клесов действительно может вернуться. А кто у вашего племянника в Дубках?

– Понятия не имею. Ведь он после освобождения пожил у меня два месяца. Я его принял, как сына своей сестры, жалел. Думал – ну, бывает, оступился человек. Хорошо, что сделал правильный вывод – жить нужно по совести. Только не понял он ничего. Не сделал выводов. С утра уходил и болтался где-то весь день. Только к ночи возвращался. Чем занимался, понятия не имею. Говорил, работал на станции грузчиком. Потом уехал в Москву и не объявлялся все эти годы. И вдруг этот ночной звонок… Как он мог? Что же он за человек? На своих родных руку поднял! И за что? Да, у деда был тяжелый характер. Но за это не казнят.

– Он ограбил стариков, – сказал Майоров.

– Ограбил? Убил, чтобы ограбить? Да у них ничего нет! Они же на одну пенсию жили. Мать отказалась у меня помощь принимать. Ее совесть мучила, что отец меня с семьей выгнал, а она заступиться не могла. Но я же давно ее простил. Я еще тогда понимал, что она полностью от него зависит, он очень подавлял ее. Бывает такая психологическая зависимость. Так вот, это про нее. Она просто цепенела перед отцом, когда он давал волю своему гневу. Я рад, что, в конце концов, она решилась уйти от него. Хоть последние годы пожила спокойно. Как Митька мог так поступить с ней? И с отцом?

– Вы говорите, денег у стариков не было. Клесов украл у вашего отца двести пятьдесят тысяч.