Четыреста килознаков - Татьяна Рябинина

Казалось бы, в таком настроении новогоднего предвкушения только и писать — но нет. Потому что это было мое настроение. Получилось как с той неудавшейся эротической сценой. Передать свои чувства к выдуманному герою — запросто. Нашпиговать выдуманную героиню кусками своей жизни, своими мыслями и эмоциями — проще прощего. Написать о себе — нет. И неважно, что события другие. Да и где там другие? Все равно ведь придет Кир к Ире в новогоднюю ночь, и…

И что? Будут в шашки играть?

Черт…

Да нет, какой там черт. Слабо, слабо. Блядь — это уже ближе. И всякий прочий зол глагол.

Я сдалась и все это выплеснула в текст. Все свои авторские мысли о том, что о выдуманных героях писать могу, о себе — нет. Вложив их в уста Иры, разумеется. Почти на целую проду хватило. А довеском — звонок Кира, заявившего, что вот — стою у твоего дома, с елкой и мандаринками, можно подняться?

Стоп, стоп, куда ты прешься так рано? Еще же не новогодняя ночь. Всю романтику испортил. Ладно, придется подправить. Это у меня тридцатое… то есть уже тридцать первое началось, а у Ирки пусть будет вечер тридцать первого.

Сидит она за компом, вся такая несчастная, одинокая, еще полубольная. В спортивном костюме и фигой на голове. Вместо елки — кактус с мишурой, вместо оливье — салатик «Столичный» в коробочке от «Окея», шампанское… Без шампанского обойдешься, ты ж болеешь, курица. Теплое? Какая гадость это ваше теплое шампанское! Это ж не водка, которую теплую, да в жару, да на пляже, да из мыльницы — с удовольствием. Ладно, ладно, пусть Кир и шампанское принесет. Хоть пробку понюхаешь.

Разумеется, Ира сказала: «Поднимайся» — и побежала в ванную хотя бы причесаться, ноги побрить все равно не успеет. И на этом я — Клотильда, дубль два! — с читателями попрощалась до следующего года. Разумеется, поздравив и пожелав всех благ. Ну сволочь же! А что делать? Четыре дня — это достаточно длинные каникулы. Без такого вот крючка читатель может заскучать и пойти других авторов искать. И не факт, что вернется. А для нас каждый — на вес золота.

Первым утренним настроением было детское — сегодня! Дождаться бы!

Потом немножко холодной воды: а что, если Алена в последний момент передумает? Не трагедия, конечно, буду ждать Ника первого, но хочется-то встретить Новый год вместе!

Алена сидела за столом, одетая и даже причесанная, строя какой-то график в ноуте.

— Привет, — пробормотала, не оборачиваясь. — Я не готовила ничего, бутер съела. Но чайник горячий. Мне тут задачи скинули для зачета, десятого сразу и пересдача, и экзамен. Хочу сейчас побольше сделать.

Божечки, спасибо, спасибо! Пусть сидит задачки решает, все лучше, чем по Витале страдать.

Позавтракав, я выудила из хаоса в голове еще две проблемы, которые требовали немедленного решения. И для начала позвонила Нику.

— Жень, все в порядке? — спросил он с беспокойством.

— Да, все в силе, — «надеюсь», добавила я про себя. — Тут такое дело… Хочу попросить кое о чем. Давай без подарков, ладно?

Блин, может, он и не собирался мне ничего дарить, а я тут вылезла!

— Ну… хорошо, — после паузы сказал Ник. — Только чисто для интереса, почему?

— Я тебя еще слишком мало знаю и понятия не имею, что бы тебе понравилось. И для того чтобы спросить, чего бы ты хотел, тоже. А дарить какую-нибудь ненужную фигню не хочется.

— Принято, — он коротко усмехнулся. — А день рождения у тебя когда?

— В феврале.

— Ок. Слушай, мы где-то около десяти стартуем вечером, но вы приезжайте как получится. Позвонишь — я встречу.

— Хорошо, — я улыбнулась своему страшному отражению в полированном боку чайника. — До вечера.

В десять… Это как раз было связано с другой проблемой. Мама жила на противоположном конце города, на Ленинском. На машине самым коротким маршрутом я добиралась до нее где-то за час, если не было пробок. На метро немного быстрее. К ней, а оттуда в клуб не получалось — она уходила обычно часов в восемь. Ехать раньше, вернуться домой, а потом в клуб… Весь день убить на чертову езду туда-обратно. Вообще не поехать? Ну как-то… такое… Хоть у нас с мамой и не было никогда близких отношений, а после моего второго развода тем более все стало прохладно, не поздравить ее с Новым годом — это уж совсем было пойти на конфликт.

Я сидела и думала, что делать, пока не зазвонил телефон.

Мама?

Интересно.

— Женечка, ты извини… — голос звучал виновато. — Не обидишься, если мы числа второго-третьего увидимся?

— А что такое? — я еще боялась поверить, что вселенная так оперативно отреагировала на мой запрос.

— Да Нюся в этот раз решила на даче Новый год отмечать. Попросила меня приехать пораньше и помочь. Через час уже иду на электричку.

— Ну что делать, — лицемерно вздохнула я, чувствуя себя свиньей. — Надо так надо. С наступающим, мам. И Нюсю поздравь.

Вот бы все проблемы решались так просто, сами собой.

Прихватив с блюда печенину, я пошла изучать недра шкафа.

Глава 20

Ближе к вечеру, когда ноги были уже побриты, а брови откорректированы, начало понемногу потряхивать. Почему-то только сейчас до слоупока дошло, что в клубе будет полно народу, которым Ник представит меня как свою… кого?

Я убеждала себя, что страшнее, чем знакомство с друзьями и родными Захара, точно уже не будет. Тогда все, поголовно все, считали меня стервой, которая увела его от милой и прекрасной Лилечки. Хотя я не сделала — и не сделала бы! — ни единого шага в этом направлении. Еще неизвестно, кто кого увел.

А может, кто-то подумает точно так же и сейчас — если знает прежнюю пассию Ника? Или я уже слишком загоняюсь? Наверно.

В половине девятого я заглянула к Алене. Она стояла перед шкафом с таким выражением, что у меня в животе мгновенно заледенело. Сейчас скажет: ма, прости, но я все-таки не пойду.

— Блядь, не знаю, что надеть, — пробормотала она.

В ее возрасте я временами не то что говорила, думала матом. Но в устах своего ребенка — это всегда корежит. Есть же правило: не выражаются мужчины при женщинах, женщины при мужчинах, взрослые при детях, а дети при взрослых. А для родителей ребенок всегда дитё. Но и обещать помыть язык с мылом было уже как-то глупо.

— Исходи из того, что идешь в клуб