Книга встреч - Алексей Бакулин

18. СВЕЧА ПОД ПОЛУДЕННЫМ СОЛНЦЕМ

— …Построили этот домик для Любушки прихожане храма на Волковом кладбище, — говорит отец Виталий. — Пожалели её: всё по чужим да по чужим, — пусть в своём доме поживёт. А она тут жить не стала… Сказала: «Он вам самим пригодится». И вскоре уехала в монастырь в Вышний Волочёк, где и преставилась… А домик действительно храму пригождается: у нас тут трапезная… А в этой комнате должна была быть Любушкина спальня. Вот, мы тут и постель готовую держим, тут и фотография её.

Стоит на тумбочке небольшая цветная фотография в рамке — известный портрет: Любушка на нём водит пальцем по ладошке, — молится.

— Да, это она так молилась, — поясняет отец Виталий Капистка, настоятель Сусанинского храма во имя Казанской иконы Божией Матери. — Приходят к ней люди: «Любушка, помоги! У меня такое-то горе!» Она молча кивнёт и начинает пальцем по ладошке водить: молится, значит. Это я с чужих слов рассказываю: сам её не застал…

— Вот прп. Серафим Саровский говорил: стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся… Любушка двадцать лет прожила в Сусанино, — сколько она молилась здесь, сколько людям помогала своей молитвой… Так значит, сусанинцы — особый народ, раз они жили под сенью праведницы? Значит, они уже спасены её ходатайством? Ведь она наверняка стяжала дух мирен?

— Сусанинцы — особый народ? Сусанинцы уже спасены? — отец Виталий невесело усмехается. — Я на днях заходил в администрацию посёлка, посмотрел списки по Сусанинскому избирательному округу — более двух тысяч человек у нас живёт. А в церковь, знаете, сколько ходит? Человек пять! Есть, конечно, и прихожане из соседних деревень, есть и из Питера, есть дачники… Но местных — не более десятка. Вы что же, всерьёз считаете, что можно поселиться возле святыни — и спасение к тебе само собой придёт? Благодать всем дана — это верно. Но кто её взял? Лежит на земле слиток золота, — но надо ведь нагнуться и поднять его, а иначе он твоим не станет. Чтобы приобщиться к Любушкиному духу мирну, надо прежде хоть шаг в сторону храма сделать. А тысячи? — тысячи, действительно, спасутся, но это те, кто не поленился пойти вслед за праведником.

— Хранятся ли в Казанском храме какие-то Любушкины реликвии? Что-нибудь такое, что привлекло бы паломников?

— Паломников привлечь, конечно, неплохо: храму это пошло бы на пользу… Опять же: вещи, принадлежавшие праведнику, нередко несут на себе отпечаток благодати. Вот и к одеждам апостолов люди стремились прикоснуться, ибо одно это прикосновение исцеляло болящих. Да что там! — даже тень апостолов (почитайте «Деяния») могла целить. Но как часто мы в этой тени не видим истинного солнца! Любушкины реликвии… Есть в храме икона из её молельного уголка — икона Спасителя. Но разве эта икона ценна только потому, что перед ней Любушка молилась? На ней — Спаситель!.. Что ещё? Есть Чаша, из которой старицу причащали… Но вы вдумайтесь только: разве Любушка освятила эту Чашу? Там же Тело и Кровь Христовы! — не больше ли эта Святыня всех прочих святынь, вместе взятых? Но Чаша, конечно, замечательная, старинная, 1825 года — почти двести лет ей… Я смотрю на неё и думаю: сколько же людей из тебя причащались, у скольких священников ты в руках побывала, сколько верующих черпали из тебя спасение!.. Вот такие святыни моей душе как-то ближе… Может ли к ним что-то добавить пуговица от чьей-то одежды? Пусть на этой пуговице и почиет некий отсвет божественной благодати, — такое вполне возможно, — но ты приди в церковь и сможешь причаститься всей полноты благодати! Забываем мы об этом, забываем в своём суетном поиске реликвий, святынь и святынек. В миру принято вешать на зданиях мемориальные доски: «Здесь жил и работал великий Имярек». А на храмах не пишут: «Здесь такой-то молился о том-то». В католическом мире средневековые рыцари плутали по земле в поисках святого Грааля. Почему? Да потому, что святой Грааль — эта та Чаша, которую держал в руках Сам Христос и причащал из неё апостолов. Святыня! Но ты приди в любую деревенскую церковь, и там в простой Чаше современного производства увидишь Святыню не меньшую. Маленькие реликвии, если подходить к ним с суетной душой, способны заслонить от нас и Самого Бога, и того святого, кому они при жизни принадлежали. Любушка в Сусанине двадцать лет прожила. Она и сейчас здесь духом пребывает. Вы приезжайте сюда и поговорите с ней, как с живой: она услышит. Она, бесспорно, имеет попечение и о Сусанине, и о всех, кто здесь молится. Она вместе с вами будет молиться.

— А существуют ли какие-нибудь местные предания о Любушке? Какой-нибудь рассказ о ней?

— Нет, пожалуй. Вы поймите: вся её жизнь была молитвой. Ничего внешнего, ничего такого, что мы называем деятельностью. О чём тут рассказывать? Человек святой жизни: к ней приезжали за утешением, и получали это утешение, но получали его — от Бога. Вот и весь рассказ. Любушка, между прочим, всех просителей посылала в храм: «Иди, помолись! Ты ко мне приехал? Если хочешь со мной поговорить, иди в церковь молиться Богу». Церковная молитва — в первую очередь. А мы частенько и не понимаем: зачем нам Бог? Нам нужен добрый дяденька или тётенька, которые за нас решат наши трудности! Мы называем этих добрых дядей святыми, но даже не вспоминаем, что святой — это тот, кто светит отражёнными от Бога лучами. В конце концов, мы к Царствию Божиему стремимся, а не царству добрых людей. Да, мы поём: «Со святыми упокой», но — «со святыми упокой во Царствие Твоем, Господи». Есть тут очень тонкая грань, почти невидная замутнённому суетой глазу: как, законно почитая и преклоняясь перед святыми людьми, не забыть Того, от Кого вся святость? Мы видим сияние, а того не понимаем, что сияние-то это не собственное, а отражённое. Рассказывают, что владыка Иоанн (Снычёв) нередко говорил священникам: «Отче! Ты так сияешь, что из-за твоего света Бога не видно!» А ещё говорил мне некогда один прихожанин: «Мы, православные, порою так рассуждаем: был бы батюшка добрый, — тогда и Бога не надо!» Страшно звучит? Но такое встречается очень часто. Мы попадаем в новый приход и первым делом смотрим: какой здесь священник служит, что об этом священнике говорят? Если плохой священник, — ну, так я и не буду ходить в этот храм. А если хороший — то сюда и только сюда! А Бог-то везде один. Это леность душевная в нас действует… Гораздо более ценен тот человек, который ищет Бога, — о таких говорил Христос: «Истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе». (Ин. 4, 23). Ведь и святые, когда удалялись для совершения своего подвига, то чаще всего уходили не к святым: наоборот, уходили подальше от всяких святынь, порою даже в места, заведомо осквернённые, где явно действовали тёмные силы, — уходили туда и освящали то место своею молитвою. Они уходили, чтобы Бога искать, и искали Его, и находили Его, и Бог по их молитвам освящал то место. А мы ищем не Бога, а людей. Ищем чудотворцев.

— Ну, мы послабее душой, чем прославленные праведники, нам надо за кем-то тянуться, за кого-то зацепиться…

— Послабее, конечно, послабее. Но и они тоже людьми были, — об этом не нужно забывать. Они не боялись своей слабости, они смогли переступить через неё. А мы сами себя боимся. Я понимаю: все мы немощные, но вот что говорит апостол Павел: «Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен». (2 Кор. 12. 9,10). А мы? Ну как же можно быть такими малодушными? И не только сами малодушествуем, но и всё вокруг заражаем своим малодушием. Малодушный малодушного пытается ещё больше умалодушить: не подтянуть его, не взбодрить, а наоборот — совсем расслабить. И в результате видим, что весь народ расслаблен. Дорасслаблялись! — взгляните вокруг! И всё от того, что мы слишком усердно жалеем себя: ах, я несчастный, ах, я забитый… Да мы сами же и виноваты в своей забитости… Единственное, на что хватает сил, так это ездить по стране из края в край и искать святых, искать чудотворцев, которые мановением волшебной палочки разом всё изменят. Ищем, где бы получить подпитку… Или, может быть, у людей складывается впечатление, что Бог слишком далеко?

— Да, я слышал подобные слова, и нередко… И от людей не столь уж малоцерковных: «К Богу страшно обращаться. Вот святые — они как-то ближе…»

— Да: «Бог так далеко!.. До Него не достучаться!.. У Него не допроситься!.. Дайте нам чудотворца!.. Дайте нам экстрасенса!..» Но тут-то и проверяется сила нашей веры. И результаты проверки — увы, не радуют. Впечатление складывается такое, что люди ещё чего-то ждут. Ждут некоего всесветного чуда, которое всё сразу разъяснит. Хотя чего тут ждать? Всё дано уже здесь на земле… Надо просто жить — и всё. Вера — это и есть жизнь: шаг за шагом всё ближе к Богу. Поймите мои слова: вера — это не субъективное ощущение, не состояние ума, не убеждение. Это жизнь, это путь — от крещения до смерти. И это не какое-нибудь самоценное самосовершенствование. Многие говорят: «Я в Православной Церкви не вижу возможности для совершенствования»! А в Православии ни о чём подобном речь и не идёт: ты пришёл Богу и живи с Богом. Просто живи, работай, семью содержи, детей воспитывай, — и радуйся в Боге. И не нужно каких-то целей для себя ставить: вот, я непременно должен совершать чудеса!.. Опять-таки, святые, даже если им Господь давал возможность совершать чудеса, — они же скрывали этот дар, и говорили нечаянным свидетелям: «Смотри, никому не рассказывай об этом!..» А у нас сейчас всё наоборот! Людям непременно нужно чудотворить или созерцать чудеса: без этого вера не оживает… Вот и развелось столько всяких шарлатанов, что порой и к подлинным праведникам доверие теряется, — невольно думаешь: а может, и это очередной «харизматик»?.. Ещё и ещё раз скажу: Бога ищите, к Нему обращайтесь, Ему молитесь. Он вас выведет на верный путь, Он пропитает, Он наставит, Он укажет, где подлинный праведник, а где искусный лжец. К Богу идите.