Год Кита - Виктор Шеффер

Когда Сузи научилась наконец есть, ею заинтересовалась телестудия, и китиха ненадолго стала знаменитостью. Оператор, потеющий от страха и усердия в своем гидрокостюме, плавал за ней по бассейну, снимая на пленку белых кальмаров, летящих, точно снег, в черную пасть китихи. После того как Сузи вполне научилась есть живых моллюсков, ее перевели на свежезамороженных кальмаров, которых служитель сыпал в бассейн из ведра, предварительно разморозив их.

Девочку Сузи невозможно было разлучить с ее тезкой китихой. Только после того как из школы пришло письмо, из которого следовало, что Сузи пренебрегает занятиями, она неохотно вернулась в скучный мир, навязанный ей взрослыми, и провела в нем последние две недели учебного года.

К этому времени Сузи уже добилась значительного успеха в своих попытках войти в контакт с юной китихой и укрепить возникшую между ними дружескую связь. Девочка научилась чесать щеткой нежное рыло китихи. Одевшись в футболку и линялые джинсы, она лезла в воду и протягивала китихе старую автомобильную покрышку; китиха хватала покрышку беззубыми челюстями и тащила ее к себе. Эти состязания всегда были непродолжительны и кончались победой китихи. У девочки возникла смелая идея – и после долгих колебаний управляющий «Ареной жизни» согласился позволить ей прокатиться на китихе верхом.

Оказалось, что это не так уж трудно. В открытом море, на воле, молодые кашалоты часто борются друг с другом (если можно назвать этим словом игры в воде, когда молодые киты таранят друг друга, перекатываются друг через друга, скользят, прижимаясь друг к другу боками). Телесный контакт в воде с другим живым существом не вызвал инстинктивной отрицательной реакции китихи. На берегу бассейна стоял на всякий случай служитель с багром; но девочке вовсе не было страшно – наоборот, она была в восторге. Когда она принялась толкать ладонями черный хвост китихи, та полуобернулась, словно от удивления, затем замерла и пустила фонтан. Девочка переждала ливень и вскарабкалась на спину китихи в том месте, где ее корпус суживается, переходя в хвост. Она сжала коленями скользкие бока своей тезки и победно вскинула руки. Девочка с поднятыми руками и распущенными черными волосами, сидевшая верхом на китихе, напоминала фигуру на критской вазе – замкнулся круг времени в двадцать пять столетий длиной!

ИЮЛЬ

В жизни кита, конечно, бывают дни, когда не происходит ничего нового. Сегодня один из таких дней в июле. Воздух полон шума дождевых шквалов, которые проносятся над пестро освещенными волнами. Наш герой держится в тени, отбрасываемой сверху телом его матери; края этой тени очерчены серо-голубым дневным светом, пронизывающим воду. Китенок бессознательно пытается подражать ритмическим движениям материнского тела. Колебания воды, создаваемые плывущей китихой, составляют постоянный фон повседневного существования китенка. Иногда ему удается держаться рядом с матерью, а иногда он отстает и потом прибавляет ходу, возвращаясь в желанную тень. Когда китиха сбавляет скорость и неподвижно зависает у самой поверхности, детеныш трется уголком пасти о ее сосок, прося молока. В полусне мать несколько минут кормит его, потом просыпается и плывет дальше. Вечером она оставляет детеныша на попечение других взрослых китов и несколько раз ныряет, чтобы поохотиться в глубине.

Год кита напоминает год доисторического человека, существование которого было простым и грубым, а успехи измерялись попросту длительностью Жизни. Теперь человек старается вместить как можно больше в каждую минуту своей жизни, до предела наполняя ее переживаниями, а иногда и переходя этот предел. Если бы при помощи электронной волшебной палочки современный обыватель получил возможность непрерывно наблюдать за личной жизнью какого-нибудь кита, то уже через неделю ему надоело бы это занятие.

Солнце снова встает над морем; маленький кашалот сегодня в игривом настроении. Семья кашалотов обгоняет плот – несколько толстых досок, скрепленных скобами. Это крышка люка, сорванная штормом с палубы какого-то парохода в далеком море. Размер плота – метр на метр; он тяжело взлетает и падает в волнах. В зеленой тени под плотом висят рачки «морские уточки» на длинных стебельках; рачки неустанно прочесывают воду своими бахромчатыми конечностями. Морские черви и стебли десятка разных видов водорослей – зеленых, коричневых, красных – стелются в воде под плотом. Растения усеяны какими-то существами размером не больше спичечной головки – они похожи на крошечных коз, пасущихся среди кустов.

Китенок подплывает под медленно дрейфующий плот и трется спиной о его неровную поверхность. Потом он подкидывает плот в воздух и слышит, как доски с громким плеском падают в воду. Китенок разворачивается и снова, сильнее ударяет плот, повторяя этот маневр до тех пор, пока ему не удается перевернуть плот. Два других молодых кита присоединяются к нему и играют с плотом, пока не начинают чувствовать, что слишком устали – не столько от физических усилий, сколько от перегрева. У китов нет потовых желез. От долгой игры поверхность туловищ, плавников и хвостов юных кашалотов перегревается; внутри их тел, под теплой шубой жира, тоже поднимается температура; и вот китята чувствуют, что им надоело играть с плотом. Только наш маленький герой не унимается. (Ему сейчас одиннадцать месяцев.) В последнем приступе буйного веселья, уже услышав отдаленный зов матери, он вдруг развивает максимальную скорость, неожиданно взлетает в воздух и не меньше трех секунд летит над волнами, сверкая мокрой кожей в лучах солнца,- летит впервые в жизни.

Потом китенок отдыхает подле матери. В воде вдруг появляются тени, и он поворачивается набок, чтобы поглядеть вверх. Птицы, бросившие тени на воду, уже скрылись из поля его зрения. Это ярко-белые полярные, или длиннохвостые, крачки, семь птиц, размеренно и неутомимо машущих крыльями. У них сильно вытянутые хвосты, как у чаек, с которыми они состоят в близком родстве. Крачки спешат сейчас в район гнездовья в тундре, на границе таяния снегов. Когда на севере наступает лето, они летят из Антарктиды в Арктику, покрывая путь длиной в десять тысяч миль, а осенью возвращаются назад – снова десять тысяч миль полета. Все это невероятное путешествие они совершают, затратив ничтожное количество «горючего» – всего каких-нибудь сто граммов.

Ветер терзает хрупкие тела птиц, но они неустанно движутся на север, отдыхая приблизительно через каждую тысячу миль. Для отдыха они садятся на какой-нибудь плывущий предмет – бревно или большой клубок водорослей. (На воду они садятся очень неохотно – их оперение тут же намокает.) Скоро крачки долетят до необитаемых галечных берегов чистой реки на Аляске, где они откладывают яйца.

Маленькому кашалоту известны и другие крачки – например темная крачка. Сейчас, в июле, эти красивые черно-белые птицы, родственницы полярных крачек, вьют миллионы гнезд на островах Тихого океана. Поразительна способность этих птиц месяцами, без отдыха, без перерыва, бороздить воздушный океан. Никто не видел, чтобы они когда-нибудь опускались на воду или на землю – разве что в сезон спаривания. Больше того – лапы и перья этих птиц не очень хорошо приспособлены для жизни на море. Я чувствую неимоверную усталость, даже когда пытаюсь представить себе подобное существование – месяц за месяцем в воздухе!

Спит ли маленький кашалот, когда он отдыхает? Тут снова задумываешься о значении слов, ибо «сон» – слово из человеческого лексикона. Если рассматривать периоды пассивности кашалота в течение суток, будут ли они напоминать те часы, которые человек проводит в постели, предоставив своему сознанию полную свободу дремать или развлекаться сновидениями и отдельными случайными мыслями? Конечно, нет. Во всяком случае, о дельфинах можно уверенно сказать, что они никогда не спят в нашем смысле этого слова. Они отдыхают в воде, погрузившись в полубессознательное состояние, но при этом редко закрывают оба глаза.

Я часто встречаю в печати сообщения о том, что суда натыкаются в море на спящих кашалотов. В судовом журнале обычно так и пишут: «столкновение со спящим китом». Но я не думаю, что киты спят в том смысле, какой мы вкладываем в это слово,- ведь кит должен либо регулярно подниматься на поверхность, чтобы дышать, либо во время длительного сна так уравновешивать вес своего тела изменением объема воздуха в легких, чтобы постоянно оставаться на поверхности.

Основной закон жизни китообразного гласит: всплывай вовремя – или ты обречен на смерть. Между тем смерть у китов наступает быстро: как только кит теряет сознание, он начинает тонуть и тотчас лишается главного источника жизни – воздуха. Это создает особые трудности для биологов-экспериментаторов, которые пытаются усыплять китообразных. Усыпить кита или дельфина в естественных условиях удается – но, к сожалению, засыпая, он перестает дышать. Пока не найдено способа восстанавливать дыхание китообразных.