Леди и Волк - Джулия Берд

— Эти травы собрала Элизабет из Даунинг-Кросс. В них нет ничего, что могло бы причинить вам вред.

— Элизабет… говорят, она — ведьма.

— О, нет! Это не так. Она очень добрая женщина. Я сама видела травы, которые она собирает.

Констанция склонила голову и вернула сверток девушке. Ее взгляд блуждал по гобелену, а пальцы с любовью прикасались к тысячам стежков.

— Возможно, ты права. Когда я впервые приехала в Блэкмор из Лондона, Элизабет приходила сюда с леди Мэллори. Она дала мне успокоительный чай, и он помог мне значительно больше, чем те, что давала Розалинда последующие пятнадцать лет.

— Мне очень понравилась Элизабет. Она сказала… — Кэтрин смутилась, словно произнесла что-то лишнее.

— Что? — Констанция внимательно посмотрела на девушку, и ее гордый подбородок поднялся над накрахмаленными складками.

— Мне кажется неуместным говорить об этом сейчас, но на меня ее слова произвели очень сильное впечатление. — В глазах девушки, переливаясь, заиграли красные и голубые цвета стежков гобелена. — Она сказала, что без любви — мы ничто.

Издевательский смех Констанции разлетелся по комнате.

— Я даже не помню, что такое любовь. Я познала ее лишь однажды, когда жила в своей семье. А сейчас меня окружают лишь несправедливость, гордость, отчаяние и одержимость. Как и Розалинда, я тщетно пыталась найти любовь на своем пути. Но в отличие от свекрови, у меня нет сыновей, ради которых стоит жить.

Кэтрин вновь протянула ей сверток:

— Тогда возьми это, пожалуйста. Стоит попытаться!

— Какая ты наивная! — Констанция взглянула на девушку с сожалением. — И хотя я не доверяю тебе, но все же надеюсь, что не увижу твоего унижения и крушения надежд, когда ты поймешь, как коротка и несправедлива эта жизнь.

Слушая циничные слова взрослой женщины, Кэтрин чувствовала, как в ней поднимается волна ярости.

— Не говорите так! — воскликнула она. — Моя жизнь будет совсем другой!

— Почему же? — парировала Констанция, и злые огоньки вспыхнули в ее глазах. — Чем твоя жизнь будет отличаться от моей? И знаешь ли ты хоть что-нибудь об этой любви?

Кэтрин захотелось ответить «да», но на самом деле она не могла уверенно утверждать этого. Она познала желание, но едва ли это означало пробуждение сильных душевных переживаний.

— Нет, — тихо ответила она.

— Ты надеешься, что Стефан будет оберегать тебя? Он уверял тебя в этом? Обещал всегда оставаться благородным и преданным?

— Да… Нет, он говорил не так много. — От растерянности и смущения Кэтрин залилась краской. Она совсем не представляла себе, каким будет Стефан после свадьбы.

— Марлоу перед тем, как жениться, давал мне сладкие обещания, но сразу же после свадьбы превратился в дикое животное, и остается им до сих пор.

Кэтрин слушала ее, открыв рот. У нее было такое выражение лица, что Констанция рассмеялась.

— Ты удивлена? Я не так глупа, как это кажется. Однако не всегда можно рассказывать то, что знаешь. Это бывает опасным. И если ты передашь мои слова Марлоу, я скажу, что ты лжешь… или поступлю еще хуже.

Все происходящее шло вразрез с планами Кэтрин. Вместо того чтобы склонить Констанцию на свою сторону, она чувствовала себя так, словно смотрела на мир через разбитое грязное стекло. Она в сердцах кинула сверток на стул и направилась к двери.

— Не уходи. — Голос Констанции внезапно стал умоляющим. Это был голос женщины, доведенной до отчаяния. — Я знаю, что напугала тебя. Но не со зла. Так долго я не могла ни с кем поделиться всем, что накипело за эти годы. Резкость и злость — не самые привлекательные стороны моего характера, но прежде я не была такой. Я хотела лишь предупредить тебя, что раны, которые нанесет тебе жизнь, будут больнее моих слов.

Кэтрин повернулась к ней и, улыбнувшись, сказала:

— Вы не огорчили меня. Но Стефан был прав. Порой я поступаю так, словно никогда не рисковала, живя в Шелби. Возможно, я многого не знаю о жизни, но и не желаю знать того, о чем рассказываете вы. Для меня это не имеет значения, поскольку моя жизнь будет иной.

— Возможно, ты права, — скептически заметила Констанция. — Не изменяй своим надеждами, во что бы то ни стало. Я потеряла себя много лет назад. Я вручила свою судьбу человеку, который живет лишь гордостью. И поскольку любовь — это все, то я — ничто.

— Все зависит от вас самой, Констанция. Мне бы хотелось стать вашим другом.

— Я не верю тебе. — Взгляд женщины вновь потускнел.

Обе они оказались в тупике.

Кэтрин ушла, оставив сверток с травами на стуле.

Смеркалось. Стефан сам обходил крепостные стены, словно не доверял своей охране. Шагая от башни к башне, он раздраженно вглядывался в горизонт. Руки его были сцеплены за спиной. Подхваченные порывистым ветром, красные с черным флаги башен развевались на фоне янтарного неба.

С вершины стены он мог великолепно разглядеть все происходящее вокруг на много миль. Вдали показалась небольшая группа людей, направляющаяся по холмистой дороге в сторону замка. Немного раньше, когда звуки кларнетов известили о появлении незнакомцев, Стефан крикнул смотрителю замка, что сам выяснит, друзья или враги направляются в замок. Сначала они были едва различимы, размером с муравьев, и было непонятно, сколько их. Однако по мере их приближения к замку Стефан насчитал пятнадцать человек. Среди торговцев и рыцарей он разглядел жонглера, менестреля, глашатая, а также одну женщину и мужчину благородного происхождения. Несмотря на то что в руках у них был французский флаг, оружие было убрано в ножны. А потому Стефан распорядился пропустить их. После того как он убедился в их миролюбивом настроении, привратник опустил мост.

Удовлетворенный тем, что в замке порядок, Стефан мог бы с удовольствием присоединиться к веселой толпе. Однако он предпочел одиночество, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Взывая к Богу, он размышлял о том, как могло случиться, что они с Кэтрин впали в борьбу самолюбий. Это вовсе не входило в его намерения. Стефан дал ей время осознать, насколько он благороден и знатен. И у нее было время научиться любить его, поскольку он знал, что в тот же миг ответит ей взаимностью. Но все планы рухнули из-за бессмысленной, как ему казалось, логики девушки. Стефан понимал, что борьба за первенство в семье закончится крахом их отношений. А потому сильно беспокоился.

— Какая упрямица! — возмущался он, качая головой.

Стефан расхаживал по самому верху стены, пытаясь попадать каблуками в горизонтальные расселины. При этом шаги приходилось увеличивать. Он проделывал это, постоянно бубня себе что-то под нос и не обращая никакого внимания на дюжину охранников, которые недоуменно следили за его мальчишескими выходками.