Проклятый город. Однажды случится ужасное... - Лоран Ботти

Она почувствовала, что краснеет, и порадовалась тому, что терраса не была освещена. Затем показала бокал, который держала в одной руке, и сигарету в другой.

— Я согреваюсь.

Он стоял перед ней в превосходно скроенном пиджаке, джинсах и шикарных ботинках — типичное богемное сочетание, подумала Одри, — и улыбался. У Николя Ле Гаррека была хорошая открытая улыбка, сразу вызывавшая доверие.

— Вы смелая женщина. Однако я уверен, что директору лицея не понравится, если из-за простуды в течение недели не сможет работать одна из преподавательниц…

Одри рассмеялась, но почти сразу же смущенно замолчала. Как же теперь перейти к соболезнованиям?..

— Не говорите ничего, — мягко произнес Ле Гаррек, словно прочел ее мысли. — Я уже сыт по горло всеми этими «Соболезную» и «Ах, какое несчастье!». Но вы, я уверен, действительно соболезнуете. Мне этого достаточно.

Это прозвучало как приказ, и Одри повиновалась.

Они стояли рядом перед каменной балюстрадой. Внезапно в памяти Одри возникла сцена из «Титаника» (все время эти кинематографические параллели!): Джек и Роуз на носу корабля. Правда, пред ней и Николя Ле Гарреком расстилалась не Атлантика, а туман над Лавиллем, и сами они были гораздо старше героев фильма… Однако праздничная вечеринка в ярко освещенной гостиной у них за спиной, полная луна в небе и таинственный невидимый мир внизу создавали похожую атмосферу.

— Как себя чувствует ваш ученик? Что с ним случилось?

Одри была тронута тем, что Ле Гаррек об этом помнил.

— Ему приснился кошмар. Кажется, он проблемный ребенок. Я не ожидала встретить такого в Лавилле. По крайней мере, в «Сент-Экзюпери»…

— Вы хотите сказать, что он из так называемой социально-неблагополучной семьи?

— Нет-нет, не в этом смысле… Даже не знаю… Когда долгое время работаешь в обычных муниципальных школах, а потом попадаешь в заведение вроде местного лицея, то наивно ждешь, что вокруг будут одни ангелочки, единственная проблема которых — найти партнера для выпускного бала…

— Да, в самом деле, это слегка наивно.

Одри искоса взглянула на Ле Гаррека. Его профиль четко обозначился в янтарном свете, льющемся из гостиной: сжатые челюсти, тонкий прямой нос. Сдвинутые брови и легкие продольные морщины на лбу свидетельствовали о постоянном напряжении — словно бы Ле Гаррек никогда не мог по-настоящему расслабиться…

— В подростковом возрасте, как и в любом другом, гораздо проще живется с деньгами, чем без них… Но даже деньги не решают всех проблем. «Сент-Экзюпери» похож на все остальные школы: там тоже есть свои кланы, соперничество, популярные ученики и изгои, те, кого окружают почетом, и те, кого достают… Те, у кого хорошие отношения с родителями, и те, кому не так повезло… Конечно, большинство учеников «Сент-Экзюпери» не рискуют связаться с плохой компанией — родители о них заботятся или, в крайнем случае, отдают на попечение гувернанткам… но, по большому счету, проблемы у них те же самые. Или почти…

Одри чуть было не поинтересовалась, на чем основаны такие выводы, но удержалась. У нее не было желания вступать в спор и тем самым портить эти мгновения… лучшие за весь вечер. Поэтому она сменила тему разговора.

— Вы давно их знаете, правда ведь?

Ле Гаррек обернулся к ней. Даже в этом слабом свете она заметила необычный цвет его глаз.

— Кого?

— Я видела фотографию наверху… на комоде. Вы и Рошфоры… и еще кто-то из ваших школьных друзей…

— А, этих! Ну конечно, я с ними знаком почти всю жизнь! Среди гостей человек двадцать моих бывших одноклассников. Я даже не ожидал. Наверно, Антуан решил устроить мне вечер встреч. Что-то в стиле «вспомним старые добрые времена…».

— Она была в вас влюблена? — неожиданно даже для себя спросила Одри, поражаясь собственной наглости. — Я имею в виду Клеанс Рошфор…

Ле Гаррек снова повернулся к ней — с шутливой, почти плутовской улыбкой на губах.

— Вы знаете, — сказал он, — писатели обожают задавать вопросы, но очень не любят на них отвечать. Чтобы хоть что-то о них узнать, нужно читать их книги.

Одри выдержала взгляд, чтобы дать понять, что он ее не обезоружил.

— Честно говоря, мы все были в нее влюблены… Безумно влюблены. Она была обворожительна — иначе не скажешь. Она и правда нас всех как приворожила. Да, всех… всю нашу компанию.

Последние слова он произнес каким-то мечтательно-рассеянным тоном.

— Вы встречались с ней? — спросила Одри.

Снова эта легкая, слегка дразнящая улыбка. Затем Ле Гаррек полностью повернулся к ней и оперся одной рукой на балюстраду.

— Баш на баш, — сказал он.

— То есть?

— Вы мне расскажете, что заставило вас приехать в Лавилль-Сен-Жур, а я в свою очередь расскажу вам всю свою историю с Клеанс Рошфор, — пояснил Ле Гаррек. — Хотя не очень понимаю, почему это вас интересует, — добавил он, смеясь.

Одри вздохнула.

— Хорошо…

Еще одна ассоциация с фильмом: Ганнибал Лектор, заключающий сделку с Клариссой Старлинг в «Молчании ягнят». Quid pro quo…[9]

Внезапно Одри поймала себя на мысли о том, что Ле Гаррек как-то уж слишком игриво настроен для человека, недавно узнавшего о смерти матери. Но в то же время она не могла вспомнить, когда последний раз ей было так же хорошо и легко рядом с другим человеком. Она никогда не ощущала настолько сильную эмпатию. Возможно, это какой-то профессиональный писательский трюк, подумала Одри.

Но слова полились как будто сами собой, и она даже не пыталась их сдерживать.

Она познакомилась с Жосленом в спортивном зале…

— Самая обычная история. Но чертовски романтичная… Я поняла, что это любовь с первого взгляда, потому что буквально застыла как памятник. В то время мужчины еще не внушали мне страх. Тогда я вообще ничего не боялась…

Я собиралась бросать учебу — мне не до нее было. Я каждый вечер бегала на свидания, баловалась наркотиками… ну, все такое. Жос, напротив, воплощал в моих глазах зрелость — он был на восемь лет старше меня, — уравновешенность, надежность. Можно сказать, он меня спас. Очень долгое время я была уверена, что встретила хорошего человека. Вы можете еще раз назвать меня наивной, — Одри улыбнулась, — но в те времена я и в самом деле была такой: я верила, что меня спасла любовь. Что меня разбудил поцелуй сказочного принца…

Я вернулась к учебе, сдала все экзамены, и мы переселились на юг…

Одри замолчала. Ле Гаррек ее не торопил.

— Он не хотел заводить детей… А я очень хотела. Особенно от него. Я перестала пить таблетки и забеременела. Я настояла на том, чтобы сохранить ребенка, и надеялась, что Жос с этим смирится. Я говорила себе: он такой же, как все мужчины. Как только он увидит своего ребенка, он придет в восторг.

Я в это верила… старалась верить. Хотя я замечала, что он не испытывает при виде ребенка никаких восторгов, я все-таки убеждала себя: ну, это не происходит так сразу… это придет позже.

— Но этого так и не произошло.

Ле Гаррек произнес эти слова не вопросительным, а утвердительным тоном. Одри кивнула.

— Нет… Но, в общем, ничего трагического тоже не было. Жос стал более раздражительным, стал чаще замыкаться в себе, но… старался делать хорошую мину при плохой игре. Он стиснул зубы и принял правила игры: иногда ходил с Давидом гулять по выходным, играл с ним по вечерам…

— И что заставило вас уехать?

— Его ненависть, — ответила она. — По крайней мере… один его взгляд. Я случайно заметила его, когда принимала ванну вместе с Давидом. Этот взгляд был устремлен на моего сына, и в нем сквозила чистейшая ненависть. Я никогда не видела такого взгляда больше ни у кого — ни до, ни после. Словно на мгновение он открыл мне свое истинное лицо. И я его сразу же возненавидела. Один только этот взгляд все перевернул. Странно, правда?

Ле Гаррек мягко улыбнулся.

— Ревность? Он не хотел делить вас с ребенком?

— Я тоже так подумала. Ревность — ужасная вещь, не так ли? Она заставляет людей совершать наихудшие преступления. Словом, я уехала. Вместе с Давидом, конечно…

Одри замолчала.

— Сразу сюда, в Лавилль?

Она вздохнула.

— Через суд я оформила опеку над Давидом. Жос знал, что самым ужасным для меня будет ее лишиться. И еще хуже, если она перейдет к нему… У него сохранилось право навещать Давида по выходным, и вот по прошествии нескольких месяцев он сделал вид, что готов помириться. Я попалась в эту ловушку. Он приехал однажды в субботу, чтобы забрать Давида на прогулку, зашел в дом… Через три дня приехала полиция и устроила обыск. Я знала, что у Жоса есть друзья в полиции… Они нашли кокаин… совсем немного, этого не хватило бы для серьезного обвинения, но оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание социальных служб. Я билась до последнего, но обстоятельства моей прошлой, студенческой жизни — полагаю, Жос помог полицейским их раскопать — сыграли свою роль, и я потеряла опеку. Жос забрал Давида и привез его сюда. В Лавилль-Сен-Жур…