Серебряный вариант (Романы, повесть) - Александр Абрамов

— Тем более. Меня к секретам и не подпускают.

— Но с вами достаточно откровенны.

— Поверхностно, Мердок. По касательной. Но то, что мог рассказать, рассказал. Из чистой взаимоприязни. Пока, конечно.

— Пока?

— Разве можно заглянуть в будущее? Мало ли куда и когда разбросает нас жизнь. Обойдемся без чеков.

Мердок встает. Мы прощаемся. Похоже, он мне поверил. Тогда все идет как надо. Мат в два хода, и оба сделаны. Остается ждать конца Пасквы.

Я узнаю о нем от Мартина в баре «Омона» через два дня.

— Отойдем от стойки, — шепчет он, — есть новости.

Мы отходим с пивными кружками к столику.

— Сейчас встретил инспектора привокзального района. Сегодня утром Паскву нашли мертвым у бильярдной, с тремя пулевыми ранениями, в грудь и живот. Инспектор предполагает конкурентные счеты. Месть за Бидо. Но мы-то знаем.

— Угадали, — говорю я.

— Ты угадал и отомстил за Луи.

— Это не месть, а возмездие.

— Может, и так, — соглашается Мартин и почему-то спрашивает: — А что делает Пит?

— Собирает материалы, теперь уже против Мердока.

— У Жанвье?

— Не только. В бильярдных и барах.

— Рискуем и его жизнью, Юри.

— Пит сам вызвался. А он человек осторожный. Ни во что не вмешивается. Лишь угощает и слушает.

— Кажется, скоро Мердоку будет жарко.

Я соглашаюсь с Мартином, не вдаваясь в подробности, — тороплюсь. Нужно повидаться с Бойлем, Уэнделлом и Стилом. Первых двух рассчитываю найти на бирже. О том, что Уэнделл поехал туда, сообщила мне его секретарша в управлении заводов. Бойль, надо думать, воспользовался тем же источником информации. Доложить Уэнделлу о Паскве он должен до выпуска вечерних газет.

В шестом кабинете фондовой биржи я вижу сразу троих — Уэнделла, его маклера Кингстона и Бойля, несколько смущенного моим появлением. Но Уэнделл как будто даже обрадован.

— Привет человеку, который всегда появляется вовремя. Мы только что о вас вспоминали, — улыбается он и обращается к маклеру: — Проверьте ваших брокеров, Кингстон, а мы тут обсудим одно дело.

Кингстон, почтительно поклонившись, уходит в биржевой зал, а Уэнделл продолжает:

— Конечно, вы уже знаете, мсье Ано.

«Мсье» он добавляет для Бойля.

— Знаю, мистер Уэнделл.

— От кого, не секрет?

— Не секрет. От репортера «Брэд энд баттер».

— И в каком же духе будет сообщение в газете?

— Полиция предполагает конкурентные счеты, — повторяю я слова Мартина. — Привокзальный район — я имею в виду ночные бары, закусочные и бильярдные — это район «пистолетников», услугами которых пользуются и наши конкуренты на выборах, в частности «джентльмены». Убийство Пасквы рассматривается как месть за Бидо. В том же духе будет подана заметка в газете.

— А что вы скажете, Бойль? — спрашивает Уэнделл.

— Не возражу, когда ко мне обратятся.

— Правильно, Бойль. Пока эта версия устраивает нас. Мы так и сообщим в «Сити ньюс», только не на первой полосе и как можно сдержаннее. В свое время мы к этому вернемся — в прямой связи с серебром. Вы меня понимаете, Ано?

Он забывает о «мсье», Бойль тотчас это замечает.

— У меня есть предложение, мистер Уэнделл. — Я продолжаю держаться официально. — Хорошо, если бы статья о похитителях серебра была написана не рядовым сотрудником газеты и даже не ее редактором. Автором, мне кажется, должен быть человек более влиятельный и, главное, более авторитетный для всех избирателей.

— Кто же, по-вашему?

— Скажем, сенатор Стил.

Уэнделл долго молчит, он очень серьезен.

— Ценное предложение, — откликается наконец он, — весьма ценное. Статья сенатора Стила — это бомба. Она сметет и самого Мердока, и его кандидатов. Но достаточно ли обвинительных материалов будет у Стила? И достаточно ли они будут убедительны?

— А мы ему поможем.

— Вы — первый, — говорит Бойль. — Вспомните, что вы рассказывали мне о галунщиках.

— Многие вспомнят, когда это потребуется, — отвечаю я. — Бойль же соберет все сведения о лице, внесшем тридцать тысяч франков на текущий счет комиссионной конторы, подытожит показания мердоковских «пистолетников», потревожит жертв их предвыборного шантажа — Стилу никто не откажет, — вот вам и тезисы для обвиняющего удара сенатора. Подготовит его профессиональный журналист, сохранив речевую манеру Стила. А сенатора уговаривать не придется. Он сделает это с полной убежденностью в собственной правоте.

Не знаю, почему я с такой категоричностью предложил кандидатуру Стила. Лучшей, правда, не найти для задуманного Уэнделлом выступления. Но Стил упрям и по-своему капризен. Нелегко убедить его, если упрется. Сколько раз спорили с ним о Доноване — все бесплодно. Однако о Мердоке он спорить не будет. Нужно только вовремя и решительно подсказать.

Стил еще хворает и, несмотря на теплый вечер, сидит у камина, вытянув ноги к огню. Он внимательно и не без удовольствия выслушивает сплетни и новости, но мне кажется, что на уме у него другое.

— Вас что-то беспокоит, Стил? — спрашиваю я.

— Минни задерживается. Уехала кататься с Мартином и до сих пор не вернулась.

— И вас это тревожит?

— Откровенно говоря, да. Боюсь, как бы дружба не перешла в увлечение.

— Забудьте об этом. Джемс. — Я впервые после давнего обещания называю его по имени. — Мартин не соблазнитель и на роль жениха тоже не претендует. Он человек из иного мира и скоро, вероятно, исчезнет отсюда, как и я. А пока поговорим лучше о делах…

Я рассказываю ему о встречах с Мердоком и о его попытках сделать меня своим агентом в лагере Стила, о шантаже избирателей, о преступлении в «Аполло» с целью скомпрометировать партию популистов и о моих ответных действиях, закончившихся казнью Пасквы. Последнее почему-то больше всего заинтересовывает сенатора.

— А вы, оказывается, умный и хитрый политик, Ано, — говорит он. Перехитрили Мердока. Хотите, я отдам вам все свои голоса, которые получу на выборах? Это разрешается по конституции, если я тут же подам в отставку.

— Не надо, Стил. Отдайте их кому-нибудь. Я только гость здесь. А если судьба забросила меня к вам надолго, то я просто перейду в другой лагерь.

— К Доновану?

— Конечно. Он наиболее прогрессивен.

— Жаль, — вздыхает Стил, — спорить не буду. Я давно знаю ваши политические симпатии. Но пока вы работаете у меня и предлагаете покончить с Мердоком. Как? У нас нет главного — доказательства его вины в ограблении казначейства.

— Может быть, и не личной вины, ее приходится только предполагать, но вина его ассистентов бесспорна. Вы помните повязки на рукавах у парней, спускавших нам лодку с остановленного на Реке парохода?