Шиш вам, а не Землю! - Валентин Февраль

Хотя, конечно, пьяный программист, заложивший в супермозг супермашины свою суперпрограмму приведшую к тому, к чему эта программа впоследствии и привела, мог и ошибиться. То есть, программист мог совершить непростительный убийственный для КГР промах, но кэгээровцы верили программисту, потому, что он был их собутыльником. Во всяком случае, они вынуждены были ему верить, потому что совершенно не разбирались в программах, а тем более в компьютерных. Они, ведь, не читали даже программ телевизионных. А, если кто из них и читал таковые, то только мельком. Что они могли с таким отношением к программам?

Поэтому могло так статься, что вся эта возня с ракетой Кулибина-Загибина, в которую сначала запихали Кондратия, могло так статься, что она, вся эта возня не стоила и выеденого яйца.

Наверное, и сам компьютер относился с юмором к принятому им однажды решению, иначе, зачем бы он похохатывал, когда назначал на полет в космос кандидатуры Середы и Кондратия. Но, как бы то нибыло, когда генерал Березин спросил у компьютера какую агентурную кличку присвоить Семенычу, компьютер без тени сомнения выдал: «Середа». А все дело в том, что настоящая фамилия Среды была не Середа и даже — не Среда, а — Вторников. Вот и выдал комп блаженый. В общем, на лицо качественный скачок, переход компьютерной техники на следующий виток, уровень прогресса, знаменующий собой вообще новую эру компьютерной цивилизации, эру иронии, сарказма, интеллектуального юмора и ума.

Сказано — сделано. Компьютером сказано, генералитетом КГР приказано, а Кондратием и Середой выполнено. Четко и безукоризнено, в точно назначенный срок. То есть, ракеты стартовали в разное время, но для выполнения одной задачи, перенося на своих бортах в район предполагаемых действий этих двух, скажем прямо, весьма своеобразных и колоритных агентов.

А там, уже на месте, с ними случилось то, что случилось, то есть то, о чем общественность не должна знать, но здесь рассказать можно. И без сомнения, прямо-таки сверхактивные действия этих двух ультраразведчиков привели к тому, о чем мы будем рассказывать, само собой разумеется, дальше.

31

Так вот, после того, как майор Середа с Рифмой, ханаонской девушкой прекрасной наружности, высадились на крыше ее замка и между ними произошел интересный и вышеприведенный, содержательный диалог, экзальтированная до умопомрачения девица повела майора к лифту, который должен был перенести их немедленно на жилые этажи этого строения — Бродибоулдинга, как назвала его девушка. И, конечно же, это название само по себе не несло в себе сколь-нибудь осмысленного смысла, а лишь являлось следствием реализации футурологических изысканий суперсовременной девушки и невиданного разгула ее пижонистых ума и запросов.

Одним словом, сели они в застекленную и дребезжащую кабинку и опустились на пяток этажей ниже, пока майор размышлял вот над чем: не поразмышлять ли ему над чем-нибудь, пока есть время, а, если и поразмышлять то, над чем?

Между тем кабинка лифта опустилась в подвал, где в проволочных клетках метались небольшие, отблескивающие чешуей существа.

У существ были огромные глаза, короткий вараний хвост, четыре когтистых лапы и заостренная с мелкими крысьими зубами пасть. Почуяв людей, зверьки затаились и уставились на них.

Эти зверьки и являлись теми самыми ддзеги, за которыми прилетел Середа. Их флюоресцирующие блюдцеобразные глаза производили жуткое впечатление. И Середа, чтобы хоть как-то сгладить затянувшуюся зловещую паузу, возникшую в метании зверьков в клетках при появлении людей, протянул сквозь пруться ближайшей руку и попытался погладить выгнувшее спину дугой животное. Естественно, не без традиционно сопутствующему такому поступку возгласу-приговариванию: «Ути-ути-ути, вы мои!..»

Клацнули челюсти и Середа чуть не поплатился рукой за такую свою всеохватную любовь к, в общем-то неизветным ему и неизученным им животным, а ханаонка шагнула вперед. Под ногой девушки тут же хрустнула кожура некоего тропического плода и зверьки снова пришли в движение. Они заметались в клетках, расправляя одновременно игольчатые гребни на спинах и неприятно вибрируя этими опасными гребнями.

Майор Середа взглянул на свою старую синюю татуировку, на которую обычно смотрел, когда нужно было успокоить нервы.

— Вы знаете, мадмуазель, а, ведь, до того я только слышал о торпедоподобных ддзеги. Они родом с Кассиопеи, не так ли?

— Правильнее было бы их назвать биоторпедами, — поправила Середу девушка, заплетая в то же время волосы в косу.

Середа по-хозяски обошел одну из клеток, возбужденно потирая руки.

— Вот с ними мы, конечно, этих долбаных чешуйчатников и победим, — сказал он радостно.

— Если раньше не исчезнем. Вместе со вселенной, — напомнила ханаонка.

— Биоторпеды, биолокация, био, крио, — невнятно, словно помешанный, бормотал Середа, обходя клетку за клеткой. Потом он ухватил за ручки три таких клетки и, покряхтывая, поволок к лифту. — Прикрой меня, детка, если что, — попросил он новую знакомую.

— Я думаю, ты зря волнуешься насчет этого, — мило улыбнулась пирегойка. — Пока мы в моем замке и пока его не заняли эти подлые чешуйчатники, мы в полной безопасности, поверь мне. Ну, а, если инцедент возникнет, я не подведу, можешь в этом смело положиться на меня.

— Постараюсь. В самое ближайшее время, — отдуваясь и безостановочно матерясь в процессе уволакивания клеток к лифту, сказал Середа.

Вскоре он уже запихивал клетки в тесную кабинку, а затолкав их туда, потянулся к кнопке.

— Погоди, — попыталась остановить его девушка. — Может быть, сперва попьем чайку?

Середа уставился на одного из зверьков бегающего по клетке.

— А что, это мысль! — сказал он. — Только чай должен быть непременно с ромом. Или на худой конец с медицинским спиртом. Хотя, конечно, — Середа уставился на один из двух кондратьевских кроссовок, надетых на его ноги, — нам, разведчикам строго запрещается без крайней на то необходимости употреблять крепкие напитки в чужедальних, запредельных звездных мирах.

— А я и не предлагаю спиртное, — улыбнулась девушка. — Я предлагаю чай.

Середа лишь махнул рукой, как всегда это делал в минуты, хоть и редкие, нарушения им устава.

— А-а, наливай, старуха!.. Предлагаю выпить шерри, если это дело у тебя, конечно, есть! Тяпнем по стакашку и сие будет очень ко времени и к месту во вселенной, которую хотят скрутить в бараний рог.

— Свернуть.

— Какая разница!

— Как пожелаете, милостивый государь, — кивнула новая знакомая Середы и тут же направилась к выходу из подвала. — Только не забывайте, сударь, об уставе КГР, — сказала она.

Середа промолчал на этот раз. Только сморщился как будто наблюдал, как на его глазах только что без хрена, сахара и соли слопали здоровенный, размером с футбольный мяч, лимонище.

— Ох, уж эти уставы! — бормотал он, тащась вслед за пирегойской девкой. — Никогда не знаешь, когда придет пора нарушить тот или иной их пунктик.

Очень скоро эта офигенная парочка поднялась по широкой, застеленной яркой ковровой дорожкой, лестнице и оказалась в большой, обставленной лакированной мебелью, комнате.

Судя по размеру и антуражу, помещение являлось гостиной.

— Фууууххх! Ну и тяжелы же эти ублюдки! — задвинул клетки со зверями разведчик под стол. А там еще и наподдал им хорошенько ногой. — Одним словом, торпеды они и есть. Бомбы.

— Вы поаккуратнее с ними, — попросила красавица. — Не ровен час, приведете их в действие. Тогда не помогут и железные прутья. К тому же, — она почти ласково улыбнулась, — ддзеги очень злопамятны. И, если вы кого-то из них обидите, они припомнят вам все при случае даже по прошествии многих лет.

К сожалению, последние слова Рифмы Середа пропустил мимо ушей, так как в это самое время заметил бак с абсентом, заканчивающийся, вполне приличествующим баку шлангом, который в свою очередь заканчивался краником.

— Вот это по-людски, — сказал разведчик. — По человечески. — И, стараясь держаться солидно, прошел боком к емкости с интересующим его продуктом. — Пожалуй, чай на сегодня, в виду не слишком высокой калорийности последнего, отменяется, — вполне нахально заявил он, одновременно отыскивая быстрым взглядом на стойке посудину, соответствующую его богатырским представлениям и размаху.

А вскоре уже включенный насос нагнетал струю в подставленный стакан. И не успел стакан наполниться, как следует, как уверенная рука подхватила его.

— А дамы, что в расчет не принимаются? — напомнила о себе Рифма и стакан Середы замер в каких-нибудь миллиметрах от его пересохшего за время фэтских перипетий рта.

Теперь в майоре происходила внутренняя борьба. Одна его часть требовала немедленно выпить халявное пойло, и эта часть была не лучшей частью разведчика. Другая его половина, воспитанная в лучших офицерских традициях говорила: «Семеныч! С тобой же баба! Молодая пирегойская телка. Ты ее наклеил, ты ее и споить должен в первую очередь, а потом уже лакай эту дрянь из бака, хоть ведром!».