Темное пространство - Лиза Генри

Я закусил губу. Твою мать. Я сейчас кончу только оттого, что Кэм мягко трется об меня и между нами потрескивают электрические искры.

— Тебе нужно заткнуться и научиться выполнять приказы. — Кэм прижал меня теснее, и я задрожал от внезапного движения, пискнув, как маленький — волна стыда немного отсрочила подступающий оргазм. Минуты на две, наверное. Но если он продолжит так тереться об меня. — Ты меня слышишь, рядовой?

Черта с два.

— Да, сэр, — выдавил я.

Одна его ладонь скользнула с моего бедра вверх и легла на грудь.

— Хочешь, чтобы тебя трахнули, рядовой?

Я зажмурился под импровизированной повязкой, по телу побежали мурашки.

— Да, сэр!

Пальцы едва ощутимо задели сосок.

— И что это тебе даст?

— Вас, сэр.

Думаю, Кэм ждал не такого ответа. В тот момент я не мог его прочитать, но резкий вздох сказал мне, что я его удивил, впрочем, он быстро пришел в себя.

— Чертовски верно, Гаррет. Но ты должен это заслужить.

Я вздрогнул, когда его рука прошлась по моей груди.

Долгое время он молчал, просто легко касался моего живота, но пальцы ни разу не опускались слишком низко. Ни разу туда, где мне так хотелось их почувствовать. Я стоял и трясся, пытаясь не двигать бедрами. Пытаясь побороть досаду. Мне нужно было больше, но главным оставался Кэм.

Теплое дыхание пощекотало ухо.

— Ты не виноват.

Я застыл. Какого хрена? Что случилось с тем мудаком-офицером, который играл со мной? Да, теперь совсем не весело. Мой член обмяк, я покрылся холодным потом. Мне хотелось отпихнуть Кэма, и не знаю, что меня останавливало.

— Восемь минут, — сказал он.

Или я мог бы закончить все сейчас.

Кэм обхватил меня руками и прижал к себе.

Черт. Я чувствовал себя идиотом. Он что, проделал все это, просто чтобы я не смог вырваться? И кто я, раз такое вызвало у меня эрекцию? Наверное, извращенец? Больной, озабоченный урод, которого возбуждают подобные игры, когда мой отец мертв, а сестра на очереди.

— Ты меня слушаешь, рядовой?

Его голос и прикосновения были словно маяк в темноте. Мне ничего не оставалось, кроме как слушать. Хотя мне и было противно. Живот крутило, к горлу подступала тошнота.

— Да, сэр, — просипел я.

— Тебе нужно дать себе передышку, — продолжил Кэм. В его тоне все еще слышались приказные нотки, вызывавшие во мне очень интересные реакции. — И это, мать твою, приказ, Гаррет.

В голове стало пусто. Я помотал ей, но не смог придумать ничего связного, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь озвучить.

— Ты не виноват, солдат. — Он прижался губами к моему обнаженному плечу.

Я почувствовал это, но словно оцепенел.

— Отвечай!

Мои губы зашевелились, но звук получился не сразу. И больше походило не на голос, а на скрип:

— Но кто-то же должен за все отвечать, сэр.

— Ты неправ. Ты просто безграмотный ребенок из Копы. Ты ни черта не знаешь.

Может быть. Я крепко зажмурился под футболкой — глаза защипало от слез. Дерьмо случается, но это не освобождает меня от ответственности. Я не мог такого допустить. Потому что иначе был бы ничем не лучше Линды. Она радостно всех бросила, так ведь?

— Так что ты будешь есть, — продолжал Кэм жестким голосом. — И говорить со мной, и ты не станешь закрываться от меня, потому что это не твоя вина. Понятно, рядовой?

Я дернул подбородком.

— Я не слышу. — Кэм усилил хватку.

Именно в этот момент я осознал, что он не собирается отпускать меня.

— Да, сэр, — прохрипел я, а потом разревелся. Это было как выпустить воздух из шарика. Сначала ноги, потом все остальное, не успел я ничего понять, как уже, всхлипывая, сидел на полу, пока Кэм возился с носком на моих запястьях.

Когда он сорвал с моей головы футболку, комната показалась мне ярче обычного, а от слез вокруг ламп появился сияющий ореол, как у звезд. Я тут же обнял Кэма за шею, будто это было самым естественным в мире, и заплакал как ребенок.

— Ты не слабый, Брэйди, — сказал он, и, кажется, я почти поверил. — Ты сильнее, чем думаешь.

— Неважно, — пробормотал я ему в шею. — Не имеет значения.

— Может и нет. — Он нежно погладил мою спину. — Но ты должен это знать.

Я подавился всхлипом.

— Я не хочу, чтобы Люси умерла!

Он баюкал меня:

— Знаю, Брэйди. Знаю.

«Неужели на севере действительно так плохо?»

«Городской мальчик».

— Да, — прошептал он. — Я и сам ничего не знаю.

Прошла вечность, или мне показалось, что прошла вечность, но я наконец смог отцепиться от Кэма. Прислонившись к кровати, я потер глаза и настороженно посмотрел на него, а он — на меня.

— Ты обманул меня, ЭлТи, — сказал я наконец. — Я думал, у нас уговор.

Губы Кэма дрогнули, он протянул руку и переплел свои пальцы с моими.

— Верно, Брэйди. У нас еще есть время.

Никакого времени у нас нет.

Я вздохнул:

— А ты был прав. Я не продержался двадцати минут.

Кэм поднес мою ладонь к губам и поцеловал костяшки.

— Да, но не переживай. Я был довольно жестким с тобой.

— Ага. Я почувствовал.

Зеленые глаза блеснули.

— Язва.

Я нахмурился:

— Почему тебе не все равно, ЭлТи?

Он вскинул брови:

— Может, я просто эгоист. Когда тебе плохо, плохо и мне. А может, даже хотя у тебя и не было выбора, кроме как впустить меня в чокнутый мир, который ты зовешь своей головой, мне вроде как там понравилось, и я хочу сделать это место лучше, раз уж в нем застрял.

Я неловко пожал плечами, и мы в один голос подумали:

«Несколько дней».

Либо мы все погибнем, когда придут Безликие, либо нет. И если нет, наша связь разорвется. Кэм на станции не задержится. Его пошлют обратно на Восьмой, а может, домой, и я останусь один. Но не настолько один, как Люси.

Я на мгновение закрыл глаза. Я мог бы разозлиться, мог бы снова сорваться или попытаться забыть о ее существовании. Но ничто из этого не помогало. Не помогало и не поможет. Со временем она просто превратится в еще один пункт из моего списка сожалений, станет еще одним выворачивающим душу наизнанку воспоминанием, которому я не могу посмотреть в лицо. Еще одной ошибкой.

— Знаешь, что случается с детьми в Копе, если они остаются одни? — спросил я, открыв глаза.

Лицо Кэма было серьезным.

— Нет.

— Они умирают. Ни школы, ни врачей, ни единого шанса. И будет лучше, если она умрет. Понимаешь? Потому что всегда может быть хуже.

«Не заставляй меня описывать, Кэм. Не заставляй рассказывать, что бывает с некоторыми из них».

Кэм кивнул.

— И это несправедливо, — сказал я. — Черт, я твержу это всю свою гребаную жизнь, но это ничего не меняет. Я почти надеюсь, что Кай-Рен уничтожит всю планету.

— Ты злишься. — Кэм протянул руку и прижал ладонь к моей щеке. — И теперь я тебя понимаю, Брэйди. Правда. Но я говорил серьезно. Это не твоя вина.

И мы снова пришли к тому, с чего начинали.

Я вздохнул.

— Легче от этого не становится.

Кэм наклонился и коснулся моих губ своими.

— Это я тоже знаю.

Я мог бы попросить помощи у него, но это было бы бесполезно. Никто никогда не думал, что Кэм вернется от Безликих. А что делают в армии, когда ты умираешь? Перестают тебе платить. Кэм вряд ли был в состоянии помочь.

Я вспомнил, как носил Люси в слинге. Как чувствовал ее сердце рядом со своим и как укладывал в кроватку каждую ночь, откидывая пряди волос со лба. Мое сердце все еще переполнялось при мысли о ней. Переполнялось и разрывалось каждый гребаный раз.

— Ты это чувствуешь? — спросил я.

Он кивнул:

— Больно.

Вот такая она, любовь.

Через несколько дней наша связь прервется. Кэм ничем мне не обязан. Это я должен был присматривать за ним, и что из этого вышло? Он не просил билет в переднем ряду на второсортную пьесу «Драма моей жизни». И он точно не просился в ней поучаствовать. Это было несправедливо по отношению к нему.

Я выдавил улыбку:

— Прости.

Кэм наклонился вперед, пока наши лбы не соприкоснулись.

Я закрыл глаза и прерывисто выдохнул.

Его близость работала там, где слова были абсолютно бесполезны.

И когда это исчезнет, то будет больно.

Глава семнадцать

Моя первая прогулка по залу ультрафиолета за несколько недель.

Я бросил форму кучей у двери и вытащил пару защитных очков. Поморгав за мутными стеклами, я огляделся. Боже, даже офицерский зал ультрафиолета оказался лучше нашего. В нашем пахло потом, ржавчиной и аммиаком. Тут — ничем. И ни одна лампа тут не жужжала, так что никому не грозила головная боль из-за мигающего света.

Прищурив глаза, я посмотрел на таймер на стене. Пока я удивлялся тому, какая эта комната большая, от пятнадцати минут осталось двенадцать. Может, это ощущение объяснялось тем, что я не ходил по нарисованному кругу с двумя десятками других парней в одном белье. Здесь были только мы с Кэмом. Мы старались держаться подальше друг от друга. Вся суть зала ультрафиолета заключалась в том, чтобы подставить свету как можно больше кожи.