Польский пароль - Владимир Петров

Полторанин с интересом оглядел командира: по правде сказать, он ничем особым не выделялся среди остальных (если не считать поношенного офицерского френча довоенного Войска Польского и конфедератки с пястовским орлом). А ведь Янек успел им многое о нем рассказать: герой Вестерплатте, сполна прошедший ад варшавского «Павяка»[33], один из руководителей подпольной львовской «Народной гвардии». Дважды побывал в лапах гестапо…

Потом в соседней комнате состоялся продолжительный разговор, у стола, над истрепанной оперативной картой. Командир «Батальона» говорил тихо, раздумчиво, будто вспоминая очень давние времена, — Гжельчик переводил.

…Все партизанские отряды и группы Прикарпатского края (и польские, и советские) только что пережили кризисную ситуацию. В начале июня но личному приказу Гиммлера весь район липских, яновских, билгорайских лесов и Сольской пущи был объявлен «особо опасной партизанской зоной», в которой надлежало провести масштабную карательную операцию «Штурмвинд-1» с участием танковой дивизии СC «Викинг», специальных охранных полков, батальонов фельджандармерии, с привлечением крупных сил авиации и артиллерии. Теперь самое трудное позади, но бывали моменты, когда сотни партизан находились на краю гибели… Эсэсовцы трижды замыкали кольцо окружения, и трижды отряды партизан пробивались сквозь заслоны врага, снова уходили на оперативный простор. Но самое главное — партизанские отряды не только не поредели, но выросли количественно за счет нового пополнения из польских граждан и советских военнопленных, освобожденных из плена.

Теперь наступили другие времена: Красная Армия разгромила швабов в Белоруссии и подходит к польской границе, вступила в Прибалтику, нацелилась на Восточную Пруссию. Недалеко тот день, когда советские солдаты плечом к плечу с Первой армией Войска Польского принесут освобождение многострадальной польской земле. Они придут и сюда, в Прикарпатье. Народ ждет своих освободителей, готовится к решающей схватке с нашим общим врагом.

Советских товарищей интересует секретный полигон? К сожалению, о нем до сих пор нет исчерпывающих данных. То есть данных очень много, но все они отрывочные, противоречивы, а порой просто малодостоверны. Из самых разных источников, потому что посланные на полигон разведгруппы, как правило, не возвращаются.

Резерват занимает большую территорию, и пока точно установлена только его западная граница. Она проходит по линии Дембица — Сензишув. Известно также, что свои «летающие торпеды», или «вувы», как их называют поляки, немцы запускают из центральной части полигона в направлении на северо-восток, в сторону Хелма и Люблина. В трехстах километрах отсюда, в болотистых верховьях Буга, а также по берегам реки Вапш, ракеты Фау падают и взрываются. В том районе тоже полно эсэсовцев, которые, очевидно, регистрируют попадания ракет.

Известно, что «летающими торпедами» давно уже интересуются крайовисты[34]. Им удалось отыскать в болотах под Сидельце некоторые сохранившиеся части ракеты, а в районе Сарнаки даже откопать, разобрать и унести всю неразорвавшуюся «вуву» (кроме двигателя). Варшавские подпольщики, которые изучили радиоаппаратуру, установили, что радиоприемник ракеты работает на частоте 21 мегагерц, а передатчик— 40 мегагерц (советую это запомнить!). Из этого следует, что ракета Фау радиоуправляема.

Дошли слухи, что специальной группе АК удалось каким-то образом отправить в Лондон части похищенной в Сарнаках немецкой «вувы». Впрочем, это непроверенные данные…

Внимательно слушая, Полторанин делал по ходу короткие заметки, особенно по цифровым данным. Сразу же прикидывая, что конкретно предстоит закодировать для передачи в центр, Матюхину. Уже сейчас было ясно, что радиограмма получится громоздкой, ее придется делить на несколько сеансов. Это плохо, опасно, потому что на продолжительных передачах «Северок» будет наверняка запеленгован немцами. Но и сокращать нельзя — это же бесценные сведения!

Во время всего рассказа командир прихлебывал из кружки крутой горячий чай (у него, оказывается, болело горло, потому он так тихо и говорил). Но все равно голос начал сдавать, сделался хриплым.

— Вы передохните, — посочувствовал Полторанин. — А мы пока по карте полазим, с вашего разрешения. Тут, я вижу, на территории полигона, много разных объектов обозначено. Они достоверны?

— О да! — кивнул командир. Это самые свежие данные, мы их нанесли только вчера. Вот видите, здесь испытательные стенды, здесь подземные блиндажи, склады с горючим. Туг аэродром, позиции зенитных батарей, а по берегу реки бетонированные доты. Особо обратите внимание на линии шоссе и на две железнодорожные ветки, которые сходятся в центре полигона.

— А где у них штаб?

— Вот в этом лесочке — несколько деревянных бараков. А на опушке кирпичный дом — комендатура полигона. Комендантом там отпетый подонок-изувер — штурмбанфюрер CС по фамилии Ларенц.

— Зафиксируем и его, — сказал Полторанин. — Авось доведется встретиться. Земля-то круглая.

Он быстро перерисовал в свой блокнот схему полигона. Не удержался, похвалил тех неизвестных, кто собрал столь скрупулезные данные, Тут видна была профессиональная сноровка, все как на хорошем разведческом кроке: ориентиры, условные знаки, даже количество солдат на объектах через дробь (предполагаемое и установленное).

— Это вы не меня, а своих соотечественников благодарите!.. Да, да, данные собрали советские военнопленные, потому схема и выглядит по-военному грамотной, — Командир еще раз оглядел карту, покачал головой, вздохнул: — Но какой страшной ценой все это оплачено! Матка бозка…

— Они пробивались к вам?

— Нет… Они уже не в состоянии пробиваться. Они мрут там, в лагере, десятками ежедневно… А схему эту на клочке шелка доставил один из них. Ему чудом удалось вырваться из этого ада — его вывезли под грудой мертвецов. Ночью он вылез из могильной траншеи и пополз в лес. Он добирался к нам двое суток, только ползком, И едва не утонул в реке. Если б не мои разведчики…

— Где он? Покажите его нам… — тихо, сдавленно попросил Полторанин.

— К сожалению, мы его уже отправили. В советский партизанский отряд, что в пятидесяти километрах отсюда. Надеюсь, все мы, партизаны, сообща постараемся помочь несчастным пленным. Парень сказал, что в лагере на полигоне несколько сот бывших советских солдат и офицеров. У них есть подпольная организация и на вооружении — он сказал это с гордостью! — один пистолет. Впрочем, для них он кое-что значит.

— Как фамилия этого пленного, не помните?

— Почему же, я записал. Вот: «Рядовой Иван Зыков из 123-го отдельного батальона связи».

— Я сообщу об этом центру. Обязательно!

Пора было переходить к самому главному, ради которого они с Гжельчиком, собственно говоря, и явились сюда. Конечно, разведданные и общие сведения, почерпнутые из разговора с партизанским командиром, были весьма и весьма важными, крайне необходимыми центру. Но ведь у Полторанинской пятерки свое особое задание. Без помощи польских товарищей они вряд ли смогли бы его выполнить и уж во всяком случае ухлопали бы попусту уйму дорогостоящего сейчас времени. Им надо было выходить на полковника Крюгеля, Причем очень срочно.

Однако едва Полторанин заикнулся об этом, только начал говорить, как дверь распахнулась и в комнату вошла женщина, в вышитой блузке-гуцулке. Поздоровалась, поставила на стол поднос с кружками свежего чая — хрбаты — и непринужденно села на лавку, по-деревенски положив одну руку на грудь, а другой — левой, подперев щеку, Явно приготовилась слушать.

— Может, мы продолжим потом? — неуверенно предложил Полторанин.

— Говорите, не стесняйтесь, — усмехнулся командир, — Тереза моя жена, к тому же, как старая подпольщица, она представитель ППР в батальоне. Это как у вас комиссар. Превосходно знает русский, даже преподавала когда-то в львовской школе. Мы слушаем.

Суть дела Полторанин изложил кратко: необходима личная встреча с одним из немецких полковников из полигонного начальства. Больше всех из присутствующих изумленным оказался капрал Гжельчик: услыхав сказанное, так и застыл с полуоткрытым ртом, уставившись на своего «обер-ефрейтора» (он ведь до сего момента не знал как следует подлинного смысла разведрейса, ему просто не полагалось этого знать раньше!).

Командир отряда рассмеялся, развел руками:

— Это все равно что войти в клетку тигра и пригласить его на прогулку на собачьем поводке.

Полторанин промолчал: сравнение, может быть, и похожее, но от этого не легче. Что конкретно надо делать? Вот вопрос…

Вспомнил, как вместе с майором Матюхиным они именно над этим ломали голову почти всю ночь незадолго перед отлетом. Перебрали с добрый десяток самых различных вариантов. Остановились на основном: подключившись к полигонным линиям связи, изучить маршруты поездок Крюгеля (как шеф-строитель, он наверняка много ездит), а затем под видом патруля фельджандармерии перехватить его машину где-нибудь на глухом маршруте.