Жена пилота - Анита Шрив

 Надеюсь, ты не собираешься ехать сегодня в отель? — взволнованно спросила Кэтрин. — В доме полно места. Ты можешь переночевать на кушетке в комнате для гостей. Тебе будет комфортно и… спокойно…

 Спокойно без журналистов, — понимающе улыбнулся Роберт.

 Да.

 Информация, о которой ты просила, на письменном столе Джека.

 Она открыла рот, чтобы поблагодарить, но Роберт отрицательно мотнул головой.

 Полный список, — сказал он. — Мне очень жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах.

 Кэтрин подремала немного на кушетке, а затем, покачиваясь на нетвердых ногах, взобралась к себе в спальню с твердым намерением хорошо выспаться. С собой она захватила антологию английской поэзии.

 Лежа на животе в своей кровати, Кэтрин лениво листала страницы, быстро пробегая глазами строчки, написанные Джерардом Мэнли Хопкинсом, Вордсвортом и Китсом. Где-то на середине книги она случайно наткнулась на слово «измены». В то же мгновение Кэтрин осознала, что нашла стихотворение, из которого Джек выписал четверостишие. Но прежде чем она успела прочитать стихи, ее внимание отвлекла карандашная пометка, написанная на внутреннем поле страницы: «М!»

 «Та же буква “М”, да еще восклицательный знак!»

 Вскочив с кровати, Кэтрин внимательно прочитала стихотворение, озаглавленное «Антрим». Автором был некий Робинсон Джефферс. В стихотворении речь шла о древних битвах, которые бушевали на маленьком клочке земли, о крови, пропитавшей землю Антрима, о вероломстве и патриотизме, о засадах и телах, принесенных в жертву, о том, что прошлое превратилось в прах, а прах жаждет воскрешения.

 «Что бы все это значило?»

 Закрыв книгу, Кэтрин разжала пальцы, и томик стихов, скользнув по наклонной плоскости, упал на пол. Женщина легла на кровать, зарывшись лицом в полушку. Она чувствовала себя уставшей и разбитой, так, словно вернулась домой после долгой поездки.

 Проснувшись, Кэтрин первым делом посмотрела на часы. Полчетвертого утра. Она проспала девять часов.

 «Какой сегодня день? Двадцать восьмое декабря? Двадцать девятое?»

 Встав с кровати, Кэтрин нетвердой походкой вышла в коридор. Дверь комнаты для гостей была притворена. Значит, Роберт, вернувшись с прогулки, лег спать. Ужинал ли он? Смотрел ли телевизор? А может, читал книгу?

 В кухне все было чисто и нетронуто: никто там не готовил. Кэтрин сварила себе чашку кофе.

 Посмотрев в окно над кухонной раковиной, она увидела, что снегопад уже закончился. Подойдя к двери черного хода, женщина распахнула ее и очутилась под обжигающим снежным душем, обрушившимся на нее с карниза. Моргнув, Кэтрин мотнула головой, стряхивая снег с волос. Когда глаза привыкли к темноте, женщина увидела, что мир вокруг застелен толстым белым покрывалом, под которым деревья, кусты и автомобили казались в ночном сумраке небольшими горбиками. С первого взгляда было видно, что природа «переплюнула» предсказанные в метеосводке двенадцать дюймов снега. Закрыв дверь, Кэтрин прислонилась к косяку.

 «М в А».

 «Мойра 15:30».

 «М!»

 Плотнее закутавшись в халат, она быстро поднялась вверх по лестнице в кабинет Джека. Теперь там царили пыль и пустота. На письменном столе лежал листок бумаги, оставленный Робертом Хартом.

 Согласно записи Мойра Боланд уволилась в январе 1993 года, прослужив стюардессой на авиалиниях «Вижен» всего три года. Курс обучения она проходила в Лондоне. Кроме этого в краткой информационной записке значились ее адрес, номер домашнего телефона и дата рождения. Сейчас Мойре Боланд, должно быть, тридцать один год.

 Под телефонным номером рукой Роберта было дописано: «Попробуй дозвониться. Я звонил, но мне сказали, что она там не живет». Ниже значились семь номеров из лондонского телефонного справочника, принадлежащие разным М. Боландам.

 Кэтрин задумалась. Как лучше сформулировать вопрос? Знают ли люди по ту сторону Атлантики, кто такой Джек Лайонз? Не будет ли ее звонок расценен как посягательство на личную жизнь? Как далеко можно заходить в своих расспросах?

 Взгляд женщины скользнул по блестящему металлу и пластику кабинета. Все ее естество восставало против мысли о том, что муж изменял ей.

 «Как он мог?!»

 Подняв телефонную трубку, Кэтрин набрала первый номер. После короткой паузы в трубке раздался сонный мужской голос, несмотря на то что по ее подсчетам в Лондоне сейчас было без двадцати десять утра.

 Кэтрин попросила позвать к телефону Мойру.

 Мужчина зашелся глубоким кашлем старого курильщика.

 Мойру Боланд, — повторила женщина.

 Никакой Мойры Боланд я не знаю, — с уверенностью в голосе заявил британец.

 Извините.

 Кэтрин повесила трубку.

 Вычеркнув первый номер из списка, она набрала второй. На обратном конце провода никто не поднял трубки.

 Третья попытка оказалась более удачной.

 Майкл Боланд у телефона, — по-деловому четко произнес чуть хрипловатый голос.

 Должно быть, мужчина сидел у телефона в ожидании какого-то важного для него звонка.

 Извините. Я ошиблась номером, — поспешила ретироваться Кэтрин.

 Третий номер зачеркнут.

 Позвонив по четвертому номеру из списка, она услышала приятный женский голос:

 Алло!

 Алло! Я ищу Мойру Боланд.

 На другом конце провода воцарилась мертвая тишина. Кэтрин стали слышны слабые отголоски разговора двух людей, также разделенных водами Атлантического океана.

 Алло? — повторила вдова.

 Женщина повесила трубку. Кэтрин взяла карандаш, но, помедлив, не стала зачеркивать четвертый номер.

 Обзвонив все номера из списка, она получила общую картину. Мужчина, не знающий никакой Мойры. «Молчащий» второй телефонный номер. «Бизнесмен» Майкл Боланд. Женщина, повесившая трубку. Еще один номер-молчун. Автоответчик, который с сильнейшим, едва понятным для Кэтрин акцентом попросил от имени Кейт и Мюррея оставить им свой телефонный номер. Девочка-подросток, которая не знала никакой Мойры, но сказала, что ее маму зовут Мэри.

 Подумав, Кэтрин перезвонила по четвертому номеру.

 Алло!

 Это была та же женщина.

 Извините за беспокойство, — быстро, чтобы не дать британке времени повесить трубку, протараторила Кэтрин, — но мне очень нужна Мойра Боланд. Вы не знаете, где она сейчас живет?

 И вновь стало тихо. Слышался лишь приглушенный шум: не то от включенной посудомоечной машины, не то от где-то играющей музыки.

 Мойра здесь не живет, — наконец ответила женщина.

 Кэтрин открыла рот, готовясь задать очередной вопрос, но незнакомка оказалась быстрее.

 В трубке раздались длинные гудки.

 Следующим утром Роберт застал Кэтрин сидящей за столом в «длинной» комнате. Восходящее солнце, отражаясь от заснеженной лужайки, слепило глаза. Роберт прищурился. В ярком утреннем свете Кэтрин отчетливо видела каждую пору, каждую морщинку на его лице.

 Солнце светит, как летом, — отворачиваясь от окон, сказал Роберт.

 Иногда в этой комнате так солнечно, что приходится надевать очки, — сказала Кэтрин. — Джек всегда носил солнцезащитные очки.

 Роберт заправил выбившуюся из джинсов рубашку.

 Как тебе спалось? — спросил он.

 Хорошо. А тебе?

 Отлично.

 Одежда Роберта имела такой помятый вид, что не оставалось сомнений: ночь он провел не раздеваясь.

 «Так устал, что заснул одетым», — подумала Кэтрин.

 Когда его глаза привыкли к яркому свету, он смог внимательно разглядеть ее лицо.

 Что случилось? — обеспокоенно спросил он.

 Кэтрин подалась вперед и заявила:

 Я лечу в Лондон.

 Роберт не колебался ни мгновения:

 Я поеду с тобой.

 Разостланные на лугу скатерти издалека походили на гигантское лоскутное одеяло. Обычный ежегодный школьный пикник, собравший семьи со всей округи. Бумажные тарелки соседствуют с серебряными столовыми приборами. Охлажденный чай со льдом в пластмассовых термосах. Маленькие дети носятся, как угорелые, по траве между разостланными скатертями, иногда забегая на эти импровизированные «столы».

 Кэтрин открыла крышку корзинки для пикников, когда-то принадлежавшую еще бабушке Джулии, и вытащила на свет божий гроздья винограда, чипсы «Терра», лаваш, копченый свиной ошеек, кусок сыра бри, меньший по размеру «треугольничек» чего-то сильно пахнущего…

 «Стилтонский сыр», — понюхав, решила Кэтрин.

 День выдался пасмурным, сырым, но теплым. В удушливом воздухе вилась мошкара.

 Недалеко от нее стоял Джек. Склонив голову набок, он беседовал с двумя мужчинами. Одна его рука была в кармане джинсовых шортов, в другой был пластиковый стаканчик с содовой водой. Муж засмеялся и, подняв голову, встретился с нею взглядом. В ее глазах читался немой вопрос: «Когда же эта скука закончится?»