Зачем мы пишем. Известные писатели о своей профессии - Мередит Маран

После той пулеметной очереди, в результате которой появились первые страницы «Миллиона осколков», я понял, что могу делать то, что хочу. Просто нужно найти для этого время. Взяв второй кредит под залог дома, я запасся деньгами на восемнадцать месяцев. Мне потребовался год, чтобы дописать роман до конца, затем я его продал. С тех пор я занимаюсь только этим.

Правда, все еще пишу сценарии. На студии DreamWorks в 2011 году вышел фильм – большой, слезливый боевик для подростков – под названием «Я – четвертый»; над его сценарием я работал под псевдонимом.

Интересная личность

Использовать псевдонимы забавно. Писатель – не только то, что он пишет. Писатель обязательно окружает себя мифологией, создает о себе легенды, формирует в публичном пространстве свою творческую личность.

Есть Джеймс Фрэй, возвращающийся домой к семье, есть публичный Джеймс Фрэй. Взгляните на Хемингуэя, Керуака, Буковски, Нормана Мейлера или Хантера Томпсона. Я готов поспорить, что любой из этих парней дома с семьей был совсем другим человеком – совсем не тем, каким его знала публика. Все они были большими личностями, но вынужденными прятаться за публичными образами, и эти личины практически уничтожили их. Они потерялись. Забыли, что есть грань между тобой домашним и тобой публичным.

На данный момент в литературном пространстве существует публичный Джеймс Фрэй – плохой, пользующийся дурной славной, эгоистичный, высокомерный Джеймс Фрэй. Среди домашних я другой. Мне не нужно с важным видом открывать дверь и заявлять, что я лучший или я худший. Когда я иду домой, я просто отец для своих детей и муж своей жены.

В моей личной жизни встречается множество обстоятельств, когда я совсем не чувствую себя уверенным человеком. Я, например, боюсь, что в один не очень прекрасный день у меня не хватит денег, чтобы заплатить по счетам. Я нервничаю на вечеринках, поскольку не люблю толпу. Довольно-таки стандартная человеческая чушь.

В моей писательской работе случались паршивые моменты: когда меня «потрошила» Опра на национальном телеканале, а также шестнадцать коллективных исков против меня, когда мой адвокат сказал: «Тебе предстоит вечный финансовый Армагеддон. Тебе следует подумать о переезде во Флориду, или Швейцарию, или Монако».

Но больше всего я боюсь за детей, чтобы с ними ничего не случилось. Мы с женой пережили потерю второго ребенка. Сына. Это самое жестокое испытание в жизни.

По сравнению с утратой ребенка, потеря друга или разбитое сердце – все эти ужасные писательские переживания – просто плохие дни на работе. Поэтому 2006 год был для меня плохим годом на работе – и все.

Когда я сижу за компьютером, когда я писатель Джеймс Фрэй – все исчезает. Я не сомневаюсь. Я не боюсь. Никто не может причинить мне боль, сказать гадость и вообще сделать что-то такое, чтобы это было для меня важно. Когда я занимаюсь своей книгой, то эгоизм, самомнение и все прочее уходят – остается работа, просто борьба и вызов. Я довольно четко это разграничиваю. Если у людей эти границы размыты, тогда обязательно возникнут проблемы.

Моя литературная работа, я сам, все, что меня окружает, – это большое, продолжительное представление. Жребий брошен. Мифология в действии. Долго ли она продержится, зависит от того, насколько хороши книги, которые я пишу. Вот в чем прелесть моей работы. Вся чушь, собранная в мире, и все самое важное, что есть у меня в жизни, сконцентрировано в одном вопросе: «Достаточно ли хороши мои книги?» Я хочу сделать для людей то, что для меня сделал Генри Миллер.

Радикально

Когда я учился писать так, как я хотел, я много обращался к истории литературы. Я пытался понять, что общего было у разных писателей, которыми я восхищался. Я изучал их всех: Бодлер, Фицджеральд, Генри Миллер, Дос Пассос, Хемингуэй, Керуак, Мейлер, Томпсон, Гинзберг, Брет Истон Эллис. Когда появлялись их книги – никто прежде ничего подобного не видел и не читал. Например, «В дороге»[55]. Сколько книг существовало до нее? Миллиарды. «Дон Кихот» – тоже своеобразный дорожный справочник, книга о путешествии двоих парней. Приходится радикально менять не только стиль и подачу повествования, но и то, каким образом можно рассматривать основную тему произведения. Тебя просто вынуждают создавать великолепные, уникальные, неповторимые вещи, и почти такие же революционные и немедленно узнаваемые, как книги этих великих писателей.

Сейчас мы, думая о Хемингуэе, понимаем, что он – Хемингуэй! Но когда вышла его первая книга с короткими предложениями, скупым повествованием, сжатым, легко читаемым и сконцентрированным на сюжете стилем – это было радикально. Если вы подумаете о Керуаке – радикально. Генри Миллер – радикально. Гинзберг – радикально.

Лучший из лучших

В моей жизни писателя были захватывающие, потрясающие моменты. Впервые увидеть свою книгу в книжном магазине. Впервые услышать: «Черт возьми, чувак, мне нравятся твои книги». Я люблю начинать книгу и заканчивать ее. В ощущении, которое охватывает тебя, когда ты написал точную фразу, идеально подходящую для того, что ты хотел выразить, есть чистое удовольствие. У меня были чтения, на которых присутствовали тысячи людей, я продал десять или пятнадцать миллионов экземпляров своих книг, я собираюсь отправиться в книжный тур по всему миру. Какое-то время моя книга занимала первую строчку в списке бестселлеров по версии New York Times.

Вы думаете, это были лучшие моменты? Отнюдь.

Лучший момент – говоря о нем, я могу даже пустить слезу – это когда я напечатал последнее слово в «Миллионе осколков». Я посмотрел на него и расплакался. Не знаю, испытаю ли в своей писательской жизни момент лучше этого.

У меня соглашение с самим собой. Если когда-либо я буду озабочен мнением окружающих, или продажами тиражей, или количеством публики, приходящей на мои чтения, больше, чем желанием написать бомбу, которая взорвет человеческий мир, я брошу все и займусь другим делом. Я не собираюсь быть семидесятипятилетним стариком, пишущим всякую фигню только затем, чтобы потешить свое самолюбие.

Марвин Хаглер однажды просто взял и ушел из бокса. Все вокруг только и говорили: «Когда же он вернется?» Он не вернется. Я очень уважаю его за этот поступок.

Наступит момент, и я просто уйду. Никто никогда обо мне больше не услышит.

• В настоящем искусстве нет правил. Не стоит задумываться на тем, представителем какого направления ты являешься, в каком жанре работаешь, написал ли ты художественный роман или автобиографическую повесть. Чтобы быть писателем, необязательно заканчивать учебное заведение или иметь степень магистра словесных искусств. Ты либо можешь писать, либо нет.

• Трудись.

• Благодаря электронным книгам, в издательствах больше нет необходимости. Хочешь опубликовать книгу – сделай это сам.

• Верь в себя. Если могу я, справишься и ты.

Глава 18

Кэтрин Харрисон

Узри: в начале было все, так же как и сейчас. Сильнейший удар грома, и – бам, идет дождь из говорящих змей.

Больший свет – чтобы править днем, меньший свет – чтобы править ночью, вечно движущейся водой и неугомонным воздухом. Мужчина опускается на колени, женщина открывает бедра, и оба задерживают дыхание, чтобы слушать. Воображение поможет услышать шаги Бога в прохладе дня…

«Откровенно говоря, моя мать не была красивой женщиной…» – я прочитала первую строку первого романа Кэтрин Харрисон в 1992 году и сразу поняла, что нашла автора, которого ждала всю читательскую жизнь. Мне стало интересно: кто заявил, что мать рассказчика была красивой женщиной? Кто был тем категоричным рассказчиком, который решил оспорить это?

Критик из Booklist назвал произведения Кэтрин Харрисон «дьявольски захватывающими и убедительными». Харрисон, к сожалению, лучше всего известна своим «Поцелуем», но в этом нет ничего удивительного, поскольку книга посвящена исследованию ее четырехлетних сексуальных отношений с отцом, начавшихся, когда ей было двадцать лет. Прикрепить к Харрисон ярлык «Писательница, Которая Спала со Своим Отцом» – то же самое, что повесить бирку на Сильвию Плат «Писательница, Которая Убила Себя». Но огромные продажи тиражей и полемика, бушующая вокруг «Поцелуя», сделали свое дело. Кэтрин Харрисон заняла место, достойное ее: теперь ее имя в списке допущенных и избранных – списке бесстрашных, блестящих современных американских писателей, за которыми наблюдает вся страна; писателей, превращающих читателей в фанатичных поклонников, а своих коллег-литераторов – во вдохновенных последователей.

Дата рождения: 20 марта 1961 года.

Родилась и выросла: Лос-Анджелес.

Ныне живет: Бруклин (Нью-Йорк).