Опекун безумца - Василий Веденеев

Майер засопел:

— Не обратил внимания. Честно…

Сарджент поднял револьвер, зрачок ствола уперся в дверь.

— Кстати, Сарджент, если понадобится, бывшая жена Кэлвина подтвердит, что он страдал душевной болезнью. Кому, как не жене, знать…

Сарджент сообразил: жену подкупили.

— Вы продолжите взрывать самолеты?

— Х-м… — Майер расхохотался. — Старина, вы переутомились. Какие самолеты?

В дверь энергично постучали. Сарджент не сомневался: Майер услышал стук, прерывисто задышал в трубку. Брюсу передалось напряжение Майера.

Сарджент мог в любую секунду разрядить револьвер в человека за дверью. Он знал, что, демонстрируя решимость, лучшим способом борется за себя.

Молчание. Сарджент облизнул губы, палец на спусковом крючке напрягся…

— Брюс! Открой. Это я!

Сарджента обдало волной противной дрожи: еще секунда — и произошло бы непоправимое…

— Ты одна? Рядом никого?

— Ты сошел с ума! — Изумление Дайны было неподдельным.

Сарджент по стене проскользнул к двери, повернул ключ и резко отпрянул. Мисс Фаулз вкатила чемодан на колесиках, бросила его посреди комнаты, и тут Сарджент впервые заметил, что фигура мисс Фаулз претерпела изменения. Он захлопнул дверь, повернул ключ и бросился к Дайне. Трубка валялась на полу. Сарджент оттащил мисс Фаулз в глубину комнаты, подальше от окна.

— Ты что?

— Черт их знает! — Брюс гладил ее по лицу и прижимал с незнакомой раньше нежностью.

Мисс Фаулз огладила живот, совсем как девочка хихикнула и смущенно пробормотала:

— Вот… — она развела руками и задела подбородок Сарджента, который бросился ее целовать.

Телефонная трубка сипела негодованием Майера. Сарджент поднял ее с пола.

— Сарджент, — начал Майер, будто их разговор и не прерывался, — выбросьте кассету, которая у вас в номере, во двор, а ту, в вашей машине, мы сами найдем.

Сарджент молчал: мисс Фаулз вынимала вещи из чемодана и укладывала аккуратными стопками.

— Сарджент, — впервые в голосе Майера проскользнули нотки раздражения, — не дурите! Мы можем обвинить вас в убийстве Лэнда — есть сколько угодно фотографий: вы в его компании, на месте гибели Лэнда, в доходном доме тьма ваших следов. И еще вы угробили двоих агентов в машине…

— Не докажете! — перебил Брюс.

Майер неожиданно быстро согласился:

— Двоих придурков в машине у дома Лили вам и впрямь трудно пришить, но Лэнд стопроцентно ваш. Особо жестокое убийство: ванна, кислота… Мы там все отшлифовали как надо… Хватит лет на сто. Выбросьте кассету. Не дергайтесь! Зря. Ничего никому не докажете!

Брюс достал кассету, приблизился к окну: на крыше человек возился с телевизионной антенной, больше наверху никого; люки задраены, и лишь ворона скачет по ограждению.

Внизу зеленел еще не сжеванный осенью клочок травы величиной с ковер средних размеров. Брюс взглянул на траву, потом перевел взгляд на одну травинку, выбивавшуюся из расселины в стене. По чахлому стеблю полз муравей. Сарджент представил, что травинка — дерево в сто обхватов, а ползет не муравей, а чудовище больше любого динозавра. Сарджент может запросто зажать чудовище пальцами, перенести за тысячи муравьиных миль, или бросить вниз, или раздавить. Для муравья рука Сарджента — божья длань, простертая с небес, муравей и не подозревает, что сейчас за ним наблюдает бог. Что там на уме у всевышнего? А знает ли Сарджент, кто и откуда сейчас наблюдает за ним?

Брюс перевел взгляд на электрика на крыше. Тог смотрел прямо на Сарджента — руки пусты, — Брюс улыбнулся и швырнул кассету на газон. Тут же от стены отделился человек и подобрал ее.

Сарджент забыл, что так и не выпускал трубку, и сейчас же Майер заметил:

— Отлично, Сарджент, живите спокойно… — Щелчок, трубку повесили.

Интонация Майера показалась двусмысленной: похоже, они могут вернуться в любой день и в любой час, а могут исчезнуть навсегда, и нужно ждать их, сколько потребуется, чтобы его не застали врасплох. Брюс снова посмотрел на зелень внизу. Тишина. За дверью ни звука. Хорошо, что он теперь не один, хорошо, что у Дайны будет малыш.

Трава внизу не желала желтеть. Зеленела назло. Воздух холодный и обжигает. В конце концов, что еще нужно, кроме воздуха, травы и любимого человека рядом?!

— Я хочу мальчика. — Дайна клубком свернулась на кровати.

— А мне все равно. — Сарджент спохватился, виновато добавил: — Все равно, кого любить.

На следующий день Сарджент сделал еще десять копий с кассеты, припрятанной в камере хранения и разослал их в газеты и на телевидение.

Последнюю бандероль он отправил вечером, когда генерал Орэдж допивал чай и просматривал газеты.

Человек, которого всегда боялся Кэлвин, принимал ванну.

Майер играл в рулетку, он никогда и не скрывал, что азартный игрок.

Чиновник с перебитым носом боксера думал, что теперь генерала Орэджа не остановить.

Сарджент вернулся в номер, где его ждала Дайна. Она вышла из ванной, протянула руки и как-то особенно поцеловала его:

— А мне не все равно, кого любить, я хочу любить тебя.

Сарджент почувствовал странную боль в груди, боль от счастья. Он и не знал, что так бывает…