Хроники инспектора Ротанова - Евгений Гуляковский

Он пытался найти дополнительный приработок, но времени на это оставалось слишком мало, да и сил тоже. Хотя большинство погрузочных и такелажных операций совершали автоматы, ему приходилось весь день работать в пыли, подбирая обломки тары и рассыпавшиеся по полу упаковки товаров. Устаревшие модели роботов, давно не проходившие модернизации, частенько ошибались с новыми контейнерами, повреждая их крышки.

И все же каждое воскресенье, вместо того, чтобы позволить себе спокойно отдохнуть хотя бы в этот единственный на неделе выходной день, он с самого утра собирал снасти и отправлялся в бухту Рина, чтобы немного подработать на сборе спирулены. Эта сине-зеленая местная водоросль водилась только в этой бухте. Она очень высоко ценилась на Земле, где ее использовали для изготовления лекарства, способного полностью ликвидировать любые раковые опухоли. К сожалению, возможности выгодной продажи собранного не было, все приходилось сдавать представителю все той же, единственной на Ароме, промышленной компании, на которую он гнул горб все дни недели. Естественно, она забирала себе львиную долю прибыли, оставляя сборщикам жалкие крохи.

Но выбирать не приходилось, несколько дополнительных кредосов хоть как-то помогали им сводить концы с концами.

Грант облюбовал себе небольшой заливчик на западной оконечности бухты. Сборы здесь были беднее, чем в других местах, но именно поэтому сюда редко наведывались другие «рыболовы», и в результате в иные дни улов у Гранта получался не хуже, чем в других, более богатых местах. Он любил этот залив, с трех сторон защищенный высокими скалами и создававший иллюзию полного одиночества.

В тот памятный день погода была идеальной, море, похожее на зеркало, едва дышало. Оно лежало перед ним узкой лентой, стиснутое серыми скалами с яркими желтыми прожилками, словно солнце оставило на камне отпечатки своих лучей. Грант приготовил свою несложную снасть, состоявшую из большого сетевого ковша, аккуратно распутал четыре троса и осторожно опустил ковш на ровное дно бухты.

Теперь предстояло неторопливо двигать лодку, тащившую за собой волочившийся по дну ковш, километра два, до противоположного берега залива. Неожиданно его занятие было прервано невесть откуда набежавшими тучами. Вообще-то гроза на море, в бухте Рина не такое уж редкое явление, но все же ей всегда предшествовал сильный ветер. На этот раз никакого ветра не было — тучи появились совершенно неожиданно и плотным ковром повисли над бухтой. Грант с удивлением отметил, что остальное небо за пределами бухты оставалось совершенно чистым.

Грозы на Ароме, атмосфера которой пересыщена электричеством, чрезвычайно опасны, Гранту пришлось бросить снасть и изо всех сил рвануть к берегу. Однако достичь его он не успел. Первый громовой раскат заставил содрогнуться окрестные скалы, и вода метрах в ста от его лодки от удара ослепительного синего столба молнии превратилась в кипящий гейзер.

Почти сразу же последовал второй разряд — на этот раз гораздо ближе. Грант почувствовал, как все его тело пронизала волна электрического шока, пока еще не слишком сильного, но тем не менее лишившего его возможности активно управлять лодкой. Застигнутые грозой в море сборщики почти никогда не возвращались домой.

Грант бросил весла и, покорившись судьбе, стал ждать следующего разряда. Наверно, именно в этот момент он в первый раз подумал о боге и попытался припомнить хоть одну молитву — но, как назло, кроме «Отче наш, иже еси на небеси», ничего не вспоминалось.

Возможно, этого оказалось достаточно. Возможно, просто его судьба была милостива к нему. В любом случае следующего удара молнии не последовало, а странная гроза резко пошла на убыль. Впрочем, не совсем… Тучи над бухтой завернулись крутым вихревым столбом, и хотя над самой поверхностью моря ветер почти не ощущался, казалось, что над скалами бушует настоящий ураган… Самым страшным в этом разразившемся над его головой природном катаклизме был черный хобот тучи, потянувшийся к поверхности бухты. В сотне метров от его лодки он вот-вот должен был коснуться поверхности воды. Оттуда ему навстречу уже начал подниматься водяной смерч. И ширина этих стремившихся соединиться вихрей достигала уже десятка метров и все еще продолжала увеличиваться.

Казалось, ничто уже не спасет его обреченную лодку, но неожиданно прогремел еще один, самый сильный удар грома, и в самом центре смерча сверкнула молния. Словно подрубленный этим ударом чудовищной силы, смерч рухнул в море, волна, поднятая катаклизмом, приподняла лодку Гранта и едва не выбросила ее на берег, но все обошлось, море постепенно утихло, и только темное пятно туч все еще продолжало держаться над бухтой.

Спустя некоторое время, когда Грант смог отдышаться и немного прийти в себя, он заметил, что в том месте на поверхности воды, куда ударила последняя молния, что-то шевелится.

Наверно, Гранту следовало бы стать ученым, но жизнь не сложилась как надо, и осталось с ним только природное любопытство и страсть к исследованиям, не подкрепленная знанием, осталось стремление во всем происходящем отыскать причину, породившую те или иные события.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы думать о собственном спасении, он направил лодку к непонятному, шевелящемуся на поверхности воды облаку, похожему на клочок тумана.

Только вот не бывает здесь никаких туманов, а если и бывают зимой, то затягивают всю поверхность воды, до самого горизонта, ровной непроницаемой пеленой.

Облако между тем постепенно вытягивалось, обретая формы гигантского человеческого лица, а когда Грант узнал это лицо, он в ужасе бросил весла и закрылся ладонями, чтобы ничего больше не видеть. Но он все равно видел — видел сквозь широко расставленные пальцы. Потому что над водой, прямо перед его лодкой, висело увеличенное в сотни раз лицо отца Ефросима, бесследно исчезнувшего две недели назад, сразу после вечерней службы, которую он старательно отслужил в последний раз…

— Все суетишься? — беззвучно спросило его лицо, складывая губы в презрительную усмешку. Голос звучал гулко, хотя и совершенно беззвучно, отдаваясь в груди Силана незнакомой дрожью. — А о душе когда думать будешь? Смотри не опоздай…

Закончив этим многообещающим предупреждением, лицо погрозило Силану невесть откуда взявшимся огромным пальцем, потеряло форму, постепенно превратилось в самое обычное облако и растаяло. Нельзя сказать, чтобы совсем бесследно, — поскольку след в памяти Гранта остался настолько крепкий, что с этого момента он все чаще стал задумываться о боге и о той таинственной силе, которая заставила отца Ефросима передать ему предупреждение о том, что время безвозвратно уходит, словно вода, впитываясь в песок серых однообразных будней.

Было и еще одно последствие у этого события — никакие силы не смогли бы теперь заставить Гранта еще раз выйти в море. Пришлось срочно искать замену потерянному заработку, и в конце концов он, поддавшись на уговоры жены, записался на прием к управляющему верфью, чтобы попросить новую, более «денежную» должность.

В глубине души Силан был уверен, что это пустая трата времени, и потому тянул с визитом к секретарше, оформлявшей его запись на прием, надеясь, что очередь пройдет и все решится само собой, без унизительной беседы с управляющим.

Возможно, все бы именно так и закончилось, если бы во вторник, после работы, он не решился заглянуть в бар «Третья кружка».

Позволить себе частые визиты в это известное всем рабочим верфи заведение он не мог, но сегодня, желая как можно дольше оттянуть неприятный разговор с женой, Грант отправился после смены прямиком в бар, где за широкими деревянными столами, сколоченными из длинных «бамбуковых» стволов, сидели завсегдатаи, в большинстве своем — холостяки, которым никуда не нужно было спешить.

Грант им позавидовал и сразу же, словно кто-то невидимый почувствовал эту его зависть, заметил в уголке зала единственное свободное место, рядом с невысоким невзрачным человеком, лицо которого почему-то не запоминалось, зато имя было всем хорошо известно.

Это был Рон Палмес, человек без определенных занятий, охотно бравшийся за разрешение самых разных проблем, возникавших у рабочего люда, — ну там нужную справку оформить, небольшой кредит получить в местном банке или отыскать сбежавшую жену.

Поговаривали, что это только прикрытие, что на самом деле Рон занимается гораздо более серьезными и опасными делами. Возможно, именно из-за этих слухов за его стол никто не спешил усаживаться без особой в том необходимости, и благодаря этому Грант оказался рядом с Палмесом один в тот злополучный вечер.

— Проблемы замучили? Все суетишься? — Конец фразы, в точности повторивший слова призрачного отца Ефросима, настолько поразил Гранта, что он так и не смог найти нужных слов для ответа и лишь молча прихлебывал из своей кружки горьковатое пиво.