Изгнанник (СИ) - Белинцкая Марина

— У него был дар?

Ответа не прозвучало. Но Габриэль был настойчив. Любопытство и обида взбунтовались в его крови.

— Так был или нет!?

Поняв, что молчание не уведёт от ответа, Раймон признался:

— Был.

Габриэль надолго замолк. Траву качал ветер. Габриэль думал о том, что там под землёй спит младенец, который мог бы стать сильным волшебником, и это ему следовало жить, а такому, как Габриэль, вечно спать, погребённым под безымянным надгробием.

— Было бы лучше, если бы умер я, а не он.

Он незаметно покинул отца, и когда Раймон понял, что остался один, обернулся. Скрипнули ворота, выпустив из мёртвого городка могил и склепов сникшего юношу. Раймон пошел за ним, но замер, остановленный внимательным взглядом знакомой девочки.

Девочка смотрела с портрета на надгробии.

«Покойся с миром, Ая, любимая дочь и сестра!»

Могила была столь старой, что дата смерти заросла мхом.

— Отпусти его, — произнес тот же голос, что Раймон слышал в часовне. — Архимаг должен восстановить равновесие.

***

Габриэль засыпал в тишине. Засыпая, ему казалось, что отец стучится в дверь, и Габриэль садился в постели, готовясь к разговору, а потом обречённо вздыхал, глядя, как об карниз его окна бьётся скрюченная ветка кустарника.

Снились ему башенные коридоры и лестницы, кони в стойлах, мальчики в одинаковых нарядах. Ему приснился архимаг Равновесия — как будто он смотрит на Габриэля из зеркала, улыбается и держит в руках белую змейку.

Проснулся Габриэль шума и криков. Сонный, вбежал в спальню, где спали отец и дедушка. Горели свечи, бросая на стены страшные тени. За окном нависала тьма.

Габриэль вбежал в комнату и тут же задохнулся от едкого запаха жжёных трав.

Дедушка метался по комнате, отмахиваясь от невидимых врагов зажжённым букетом полыни и яростно кричал. Безумный и взлохмаченный, в него словно вселился злой дух, который смотрел через его глаза и насыщал измученное безумием сознание нереальными образами. Отец сидел в постели и заходился страшным, разрывающим легкие кашлем. Габриэль едва разглядел его в дыму. Тело вздрагивало так болезненно, что рвалось сердце. Растрёпанный, белый. Увидев Габриэля, он распахнул глаза, белые растрескавшиеся губы искривились в попытке что-то сказать, а может, это была судорога. Пляшущие тени и боль обезображивали его лицо, кашель с хрипом вырывался из горла, вдох был похожим на свист. Дым вокруг был душный, густой, как при пожаре.

«Он умрёт, он умирает» — подумал Габриэль, но остался стоять, приклеенный ужасом к половицам.

— Не бойся, я сейчас его выгоню, он не будет тебя душить! — кричал Мартин.

Горящие травы сверкнули прямо над головой Раймона. Кашляя он пригнулся.

— Уйди… Габриэль… отсюда вон! — приступ кашля повалил его на кровать, он спрятал голову под подушку — всё, что мог сейчас сделать, а смерть просвистела сверху.

Мартин подбежал к постели больного. Принялся хватать кого-то невидимого, пытаясь оттащить его от кровати, а Раймон отодвигался к стене, заходясь удушливым кашлем. На него сыпалась жжёная трава и пепел. Дым окутывал его и душил. Старик кидался на невидимого врага, страшные тени плясали на стенах, а Габриэль стоял, не понимая, происходит ли это на самом деле или это лишь продолжение посетившего его днём видения.

— Хватит его душить, мерзавец! Давай выйдем, и посмотрим, кто кого победит!

— Его никто не трогает, уйди, дедушка, позволь взять ему ингалятор!

Габриэль кинулся к старику, вцепился в его руку и упёрся пятками в пол, пытаясь его оттащить. Но дедушка оттолкнул Габриэля как букашку. Габриэль поднялся, кинулся к нему, вцепился в налитые кровью мускулы. Он кричал и болтался на его руке как моль, и ему было неистово страшно. Свеча опрокинулась с подоконника и захлебнулась собственным воском.

— Отпусти, я не дам ему умереть!

— Дедушка уйди, он так задохнётся!

— Проклятая тварь, чтоб ты провалился в болото!

— Отойди от него!

— Я должен убить Змееносца!

— Здесь никого нет! Отойди, его никто не трогает!

— Его душат!

— Уйди!

Габриэль визжал, дедушка размахивал руками и с кем-то дрался горящей травой, а отец задыхался, пытаясь избежать случайных ударов. Габриэлю казалось, что это будет продолжаться вечно. Он охрип. В какой-то момент ему показалось, что отец перестал дышать, потому что он вдруг замер, спрятав лицо в ладонях. И тогда Габриэль оставил и дедушку, и отца, выбежал из дома и пересёк границу двора. Заорала сигнализация. Габриэль помчался обратно в дом, к чёрному ходу. Дедушка тяжёлыми шагами уже мчался к крыльцу. Габриэль проник в дом и заперся с отцом в спальне.

Раймон сидел в постели и тяжело дышал в кислородную маску. Его трясло, он часто моргал. Габриэль открыл все окна и попытался поднять отца, чтобы увести его в другую комнату, но тот не сдвинулся с места. Габриэль обнял его, и какое-то время они сидели молча. Дым утекал в распахнутые окна. В спальне было тревожно, тускло, словно кошмар не ушёл, а спрятался, притворившись тенями кустарника за полупрозрачными шторами. Раймон оторвал от лица аппарат и попросил срывающимся голосом:

— Иди… проверь его, — затем снова приложил маску к лицу.

Габриэль спустил ноги на пол и ощутил, как дрожь пронзила колени, от чего они подогнулись. Старик стоял на крыльце с арбалетом, смотрел вдаль и курил. Всё такой же лохматый и страшный. Безобразный шрам пересекал его щёку, бровь и прятался в клочьях седой бороды. Мартин резко обернулся, и Габриэль попятился.

— Там никого не было, — на всякий случай сказал Габриэль.

Они стояли, пока сигарета тлела. Чувствуя дрожь в коленях, Габриэль прислонился к дверному косяку, чтобы не упасть, ненадолго закрыл глаза и тут же почувствовал, что засыпает. На смену истерике пришло бессилие. Ночной воздух вносил ясность в мысли. Дедушка докурил сигарету, бросил бычок и придавил.

— Положи арбалет, пожалуйста, — робким голосом попросил Габриэль.

— Я бы не дал ему умереть. Я вижу, когда стоит остановиться. У меня же есть дар

Когда Мартин прошёл мимо с арбалетом в руках, Габриэль вздрогнул. Мартин повесил арбалет на крепление и махнул мускулистой рукой.

— Пойдём. Нужно поговорить где-то за пределами дома.

Габриэль остался стоять. Мартин упёр руки в бока, как былой боец перед армией молодых новобранцев.

— Я бы не позволил ему задохнуться. Знал, что ты сообразишь.

— Ты о чём? — Габриэль сделал вид, что не понял.

— Успел дать ему имя. И боишься рассказывать отцу. Думаешь, это его расстроит, — он цокнул. — А и правда расстроит. Он испугается. Как и ты.

Он вышел на крыльцо и поманил Габриэля. Габриэль обернулся через плечо на едва прикрытую дверь спальни.

— Мы ненадолго, — сказал дедушка. — До пещеры и обратно. С ним ничего не случится. Он сейчас заснёт. Я вижу. Как и амулет под твоими одеждами.

Когда он сказал об амулете, сердце вздрогнуло. Ещё раз бросив взгляд в глубину дома, Габриэль пошёл за стариком.

***

Они шли в ночь, и их путь освещали керосиновые фонари. Крутая тропа, протоптанная тысячами изгнанников, вела в горы, к пещере, где находился нерукотворный портал. Дедушка Мартин молчал всю дорогу, Габриэль шёл, стараясь наступать на его следы.

Возле входа в пещеру они положили фонари. Изнутри пещера освещалась кристаллами голубого цвета, издали похожими на цветы. Они росли из серых стен, прокладывая путь к уходящему вглубь тоннелю, из которого лучился потусторонний свет. Габриэлю ни разу в жизни не удавалось видеть подобное. Шаг вперёд — и этот свет унесёт тебя в чужую землю, где чужие люди, язык, законы, где не будет полутёмной фиолетовой лаборатории и срывающегося на кашель голоса.

— Вот он.

В пещере было холоднее, чем на улице. Дрожь уже давно овладела телом, и вызывала её не прохлада. Габриэль попытался прочитать руны, высеченные на скалах, но не смог — язык был очень древним. Рука дедушки тяжело ухнуло на его худенькое плечо.

— Не тяни время, — гулко произнёс Мартин. — Иди, куда собирался.