Чёрный Скорпион - Юрий Кургузов

— "Досадить хозяйке"?! — взвизгнула она. — "Прыгнула"?! Ах ты скотина!.. Да как бы я к ней ни относилась, это мое дело! А с тобой, шакал, учти, больше никогда! Будь ты хоть самим Аленом Делоном! Понял?

Ну, против таких аргументов не попрешь. Я в своей жизни достаточно смотрелся в зеркало и всякий раз делал печальный вывод, что до Алена Делона мне как до Луны.

И я покорно кивнул:

— Понял. Отлично понял, Вика, но только, пожалуйста, не ори, соседи сбегутся.

Она тяжело дышала, честное слово, с совершенно неподдельной ненавистью глядя в мое безобидное лицо. Потом хрипло проговорила:

— Я уйду… Я уйду отсюда, мне тошно смотреть на твою противную морду!

Я с понтом удрученно вздохнул:

— Как угодно, родная. Пострадаю, конечно, но не умру. Ни от голода, ни от одиночества…

Ее стартовая скорость была не ниже, чем у ракеты. А дверь, которую она с бешеной яростью захлопнула за собой, едва не погребла меня под воздушным напором ударной волны.

Глава двадцать вторая

Я уснул. Не раздеваясь и не поднимаясь на второй этаж в спальню. Прилег на диван в "гостиной с гитарой" и отрубился. Последние сутки выдались тяжелыми, и даже перепалка с Викой и беспокойство за Маргариту не помогли — я заснул. И заснул крепко.

А когда открыл глаза, было уже утро. Настоящее утро. Прошвырнулся по дому в поисках возможно вернувшейся, покуда дрых, Маргариты — но нет, пусто. И Вики тоже нет.

Тогда я вновь спустился на первый этаж и взял курс на кухню, где вскрыл холодильник и наспех покидал в рот с кило того, что не надо было готовить и разогревать — колбасу, огурцы, помидоры, хлеб. В придачу выпил пару яиц и залил все это кружкой молока. Вполне недурственный завтрак, особенно для таких неприхотливых бродяг, как я. "Неприхотливых, но похотливых", — пришла в голову дурацкая рифма, и я поморщился. А через секунду и выругался — а ну как эта маленькая шлюха поведала Маргарите о наших невинных ночных забавах, а та, естественно, обиделась и…

Однако постойте, почему это — "естественно"? Похоже, у меня начинается уже мания величия: если Вика от скуки (хотя не исключено, что и не от скуки, а из неких корыстных (не обязательно материальных) соображений) влезла ко мне под одеяло, это вовсе не означает, что о том же самом мечтает и ее хозяйка. Даже напротив — скорее всего, совсем не мечтает.

Итак, я один. Один в этом роскошном громадном доме — и в какой-то момент я вдруг почувствовал всю двусмысленность самого факта моего в нем пребывания. Ё-моё, хозяин на кладбище, хозяйка бог знает где, Вика ушла, а я тут слоняюсь как Кентервильское привидение и даже не могу никуда отлучиться, потому что у меня нет ключей. Если бы рядом была какая-нибудь река — сел бы на берегу как древний китаец и ждал, пока мимо не поплывут трупы моих врагов. Но тысяча чертей, даже реки рядом не было!

Один… Совсем один в доме, из которого, верите, с огромным удовольствием тоже сбежал бы куда глаза глядят, но который, однако, цепко и неумолимо держал меня в своих душных (из-за жары и не только) объятиях. Да, отнюдь не отсутствие ключей являлось главной тому причиной. А что же?..

Я утробно вздохнул. Когда в важное мужское дело вмешивается женщина и когда ее вмешательство начинает дело портить, — это очень и очень нехорошо. А если женщина вдобавок еще и начинает влиять на ваши чувства, эмоции и планы, то это совсем плохо. К тому же я просто кончиками пальцев ощущал, что неожиданности и, главное, неприятности отнюдь не кончились, а только по-настоящему начинаются и впереди еще немало сюрпризов.

Выйдя в сад, присел на скамейку: ох, как хреново иногда, оказывается, ничего не делать! Хотя с другой стороны, может, сегодняшний вынужденный прогул даже на пользу. Я отдохну. "Собаковод" пусть решает свои проблемы и разбирается с чересчур ушлыми подчиненными, ежели еще не разобрался. У брандмайора Мошкина тоже забот хватает. Вот правда, Вика… Куда, интересно, ее понесло? Не натворила бы глупостей — жаль будет и ее найти с дыркой во лбу или груди. Гм, груди… Как любят писать в своих мемуарах бездарные ветераны — "нахлынули воспоминания", — и я снова вздохнул: девочка-то в конкретном смысле очень даже и ничего, хотя и, стерва, с двойным дном. Но главное… Да, главное, конечно, Маргарита. Где-то она сейчас? Действительно поехала по делам или…

Я похолодел. А вдруг она, что-то зная либо о чем-то догадываясь, кинется очертя голову в какое-нибудь осиное гнездо?

Выругавшись еще раз, встал и пошел обратно в дом. В левом крыле на полу в коридоре валялся бюстгальтер. Судя по размеру — Вики. Что это — потеря или умышленная подлянка на случай возвращения Маргариты? Я поднял бюстгальтер и отнес в ее комнату, бросил на кровать. Ах, Вика-Вика, ее мне так и не удалось понять. Но если бы ее одну! Почти наверняка отправилась разыскивать своего ухажера, которого я тоже так и не успел понять. А что вообще, едрёна мать, я понять успел?!

Увы, к великому своему огорчению и стыду, немногое. Пожалуй, лишь то, что дедушка-любитель кавказских овчарок тут не при делах. И эта пара, Сухарь и Панчер, тоже… Кстати, занятно — Маргарита охарактеризовала их как страшных матерщинников, а я ничего такого особенного не заметил: не без того, конечно, но не больше, чем любые другие мужики. Странно? Не знаю… Ладно, они не при делах. А кто при делах? Где и каким образом искать "вдохновителя и организатора" убийства Серого, который почти наверняка был и хозяином той пятёрки, что спала теперь вечным сном на морском дне?..

Включив в одной из комнат телевизор, я улегся на диван. Сначала новости — все одно и то же. После новостей — "Диалоги о животных", любимая передача: пока смотришь, хоть ненадолго забываешь про людей. А потом…

Потом я уснул и видел какие-то полубредовые сны, в которых совершенно бессюжетно и бессвязно возникали, переплетались, исчезали и снова всплывали лица Серого, Маргариты, Вики, Бригадира, Зверька, чьи-то еще, а я как ненормальный все где-то лазил, бродил, все расспрашивал их о чем-то. По-моему, у Серого допытывался, кто его убил, а еще… Было, было что-то еще, очень важное — такое, от чего у меня даже во сне захватило дух, потому что, потому что…

Я вскочил с дивана как ошпаренный и замер посреди комнаты, точно боясь забыть, забыть то, что видел во сне — и не только во сне… Как, нет, ну как только я мог лопухнуться?! Кровавый знак "z" на плече мертвого Серого — я же его видел, видел, — и не придал тогда этому значения. А ведь то не была случайность — на левом плече трупа острым лезвием ножа либо скальпелем убийца резанул стилизованную молнию — маленький красный зигзаг, своего рода автограф. И когда-то, в разные годы мне доводилось встречаться с парочкой любителей этого редчайшего вида эпистолярного жанра, ибо та молния была посланием — чем-то типа "чёрной метки" наоборот: "чёрная метка" предупреждала адресата об угрозе, молния же ставила на нем крест — ты не послушался, не выполнил, не рассказал, не отдал — получай.

Я забегал по комнате из угла в угол. Так-так-так… От возбуждения опять почувствовал голод. Прямо зверский, волчий голод и с воинственным кличем бросился на кухню. Там почистил картошку, нажарил огромную сковороду и намял все с теми же огурцами и помидорами. Потом снова вернулся на диван, прихватив по дороге какую-то книжку, но только вытянулся во весь рост, раздался звонок. Не телефонный. Этот звонок настойчиво сообщал, что кто-то стоит у калитки. И не просто стоит, а жаждет в нее войти.

…Ха! Сядьте, не то упадете. Я не упал лишь потому, что вовремя вцепился в дверной косяк. Ко мне в гости пожаловала, собственной персоной, кто бы вы думали?

Алла! Та самая! Медсестра при добром докторе Викторе Иваныче. С заботливыми руками и нежной попкой. Вот такие пироги! Правда, сейчас она была не в больничной униформе, а поллица закрывали огромные черные очки, но я ее сразу узнал. А она? Она меня, интересно, сразу?

Об этом я думал, шагая с суровым видом и непроницаемой физиономией навстречу сверхнеожиданной гостье. А еще… еще я думал: что это, чёрт побери? Невероятное совпадение или…

Алла меня узналла. (Это не ошибка, это нарочно.) Однако изумление ее было еще похлеще моего.

— Вы?.. — только и смогла проговорить она, когда мы оказались практически нос к носу.

— Вы?! — с пафосом делая круглые глаза, не остался в долгу я. — Но откуда, господи, откуда?! И что вам, родная, здесь нужно?

(Понимаю, что прозвучало это недостаточно вежливо, а точнее — достаточно невежливо, однако такой способ общения — простодушно-хамоватый (но не оскорбительный) — как правило, дает в подобных ситуациях более быстрый эффект, нежели притворные расшаркивания, ахи и охи, а также пошлые сентенции типа "не зря говорят — Земля круглая", "гора с горою не сходится, а человек с человеком сойдется" и т. д., и т. п. Мне не нужны были сейчас игры в правила хорошего тона. Мне нужно было знать, зачем эта мамзель оказалась здесь. Столь жесткая постановка вопроса, однако, вовсе не означала, что мне ее появление неприятно. Скорее даже наоборот. Слаб человек, ох, слаб!..)