Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16. Аксель Грин
13 апреля, четверг
05:47, Центральное управление полиции Треверберга, убойный отдел
Солнце высвечивало окно в кабинете, пронзая лучами паутину тонкого плетения. Еще пару дней назад ее не было, но уже сегодня, пользуясь теплой погодой, паук смастерил свою ловушку, а сам затаился в ее центре. Его брюшко тускло мерцало, сливаясь с паутиной. Аксель смотрел на паука уже больше часа. В потемневших от напряжения глазах детектива застыло отчуждение, так свойственное вернувшимся с войны солдатам, которые видели много больше, чем любой другой человек. Армию Аксель вспоминать не любил. Несколько раз он оказывался на грани и каждый раз возвращался чудом. Ему сказали, он пережил две клинические смерти. Но сейчас о былом напоминали только невнятные отголоски снов и шрамы на теле, которые он не любил демонстрировать даже в тренажерном зале, предпочитая заниматься в футболках, а переодеваться в одиночестве. И поэтому часто тренировался в четыре или пять утра, когда все нормальные люди спят.
Аксель смотрел на паука. Периодически рука с тонкими пальцами касалась волос или лица, но взгляд оставался неподвижным. Текли спокойные и тягостные дни между убийствами. Криминалисты работали на пределе возможностей, Тресс их пинал и практически жил в лаборатории. Отдел Марка пытался выдать версии по профилю преступника, но у них ничего не получалось. Сам Марк жил вместе с Грином в его небольшой квартире рядом с работой. Грин переехал на раскладушку, Карлин занял диван. Всю неделю со смерти сына Карлина друзья не разговаривали. Карлин сказал, что скоро он будет в состоянии, чтобы поговорить с психиатром, но пока предпочитал оставаться в изоляции. Нет ничего страшнее, чем начать принимать соболезнования от коллег.
Урсуллу вызывали на допрос дважды, но она не приехала. Нужно по-человечески ее расспросить. Однако привозить ее в участок под конвоем Грин не хотел.
Жирная муха налетела на паутину и запуталась в ней лапкой и самым краем брюшка. Вся сеть вздрогнула. Муха дернулась, но полностью увязла. Паук очнулся и неторопливо пополз к ней. Дальнейшее было столь же естественно, сколь и ужасно. Аксель отвернулся от окна и сел за стол. Он мягкими движениями водил пальцами по столешнице, ощущая скупо прогретое солнцем дерево.
Рафаэль затаился. Гипотеза о том, что он резко захотел исправить ошибку, обретала право на жизнь. Грин думал о том, что маньяк может залечь на дно на несколько лет и поймать его будет сложнее. А также о том, что в любой момент его могут вызвать на место нового преступления. Пока нет портрета, нет и прогноза по жертвам. Детектив прокручивал в голове базовые вопросы, ответы на которые должны были прояснить ситуацию, но ни к чему не приходил. Его интуиция подсказывала, что на стол уже выброшены нужные части мозаики, осталось лишь сложить и дополнить недостающими элементами. Но хаос соответствий и нестыковок пока не позволял вытащить то, что действительно важно.
Как маньяк попал в дом? Варианты ответа: запасной ключ, который часто оставляют на участке (и в обоих случаях он был, лежал на месте, отпечатков пальцев нет); дубликат ключа (где был снят, как получен доступ к ключам). В первом случае ни один замок не пострадал. Во втором замок задней двери оказался взломан.
Каким образом были выбраны дети? Внешне они похожи, но почему именно они? Примерно один возраст, кучерявые волосы, детская «пухлость». Куклята, которые так печально и выразительно смотрятся на полотнах Рафаэля.
Он мог где-то увидеть детей и выбрать их исключительно по внешности. И тогда появляется новый вопрос. Где он мог их видеть? Перед Акселем лежало несколько десятков страниц с указанием мест, где бывали дети с нянями или родителями за последние три месяца. Более сорока процентов пересечений мест в разных сочетаниях. Близкие районы. Близкие по уровню достатка семьи. Схожие интересы. Выставки (Центральная галерея, Центральный дом художников, выставка «Космос», «География», исторический музей, музей изобразительных искусств и странная выставка с инсталляциями, которая была интересна мамам, но никак не детям). Передвижной цирк, театр юного зрителя, разные спектакли, рестораны, в основном в центральной части города, прачечные, поликлиники, учреждения дошкольного образования (одна и та же компания «Умное детство», разные филиалы, преподаватели разные), продуктовые магазины. Бесконечный список бесконечных совпадений. Уборщицы из одной фирмы, няни из одной фирмы, пользуются одной фирмой такси. Даже банк один – «Треверберг банк». При этом мамы жертв не знакомы и точно никогда не пересекались. Миссис Броу заявила, что Урсуллу видела только по телевизору. Отцы друг о друге даже не слышали.
Аксель отдавал себе отчет в том, что ответ кроется в этом многообразии деталей. Ему нужно немного сузить количество того, что стоит принимать во внимание. Но как это сделать без новых данных?
Телефон тихонько пикнул, уведомляя о входящем сообщении. Аксель перевернул его экраном вниз, не глядя. Взял в руки карандаш и замер, откинувшись на спинку кресла и остановив взгляд на белоснежной стене. Полчаса назад он выписывал места, где бывали за две недели до убийства оба ребенка. Думал, что это даст зацепку. Но нет. Все еще слишком много совпадений. Аксель стер линии, убрал данные, решил, что здесь требуется другой подход, и теперь безуспешно пытался его найти.
Муха в паутине окончательно затихла, сдавшись на милость победителя. Детектив чувствовал себя этой мухой. За его плечами было столько громких дел. Он раскрывал то, что невозможно было раскрыть, рисковал, находил ответы, консультировал, даже если не вел дело. Вернувшись из армии, он погрузился в работу детектива с головой и за неполных десять лет преуспел. Но дело Рафаэля уже сейчас стояло особняком. И не из-за жестокости убийств. Аксель сталкивался с маньяками и поужаснее. А из-за того, что этот человек делал с детьми.
Он не был садистом. Он совершенно точно не получал удовольствия от страдания других – детей усыпляли. Те не чувствовали боли и медленно умирали во сне. Самая щадящая, милосердная смерть из возможных. Но он убивал.
Телефон снова дзынькнул, и Аксель, нахмурившись, взял аппарат со стола. На экране высветилось уведомление о двух сообщениях. Телефон ему подарил Найджел пару лет назад. Шеф заявил, что его детективы должны быть всегда на связи и нелюбовь Акселя к сотовым не имеет оправданий. Аппарат оформили как служебный и отдали растерявшемуся от такого вторжения в личное пространство Грину. До «Нокии» детектив предпочитал пейджеры. Он ненавидел разговоры и искаженный человеческий
