Ночь последнего дня - Татьяна Полякова

— Я хотел поговорить, — сказал он спокойно, глядя на меня и игнорируя Рахманова.

— Хорошо, — пожала я плечами. — Завтра. Идет? Я тебе позвоню.

— Нет, сейчас.

— Но…

— Сейчас самое неподходящее время, — вмешался в разговор Рахманов.

— Будь добр, помолчи, — попросил Борька.

— Вот что.., иди, — сказал мне Рахманов, вновь распахивая дверь подъезда. — Я задержусь на минуту.

— Не задерживайся, разговаривать с тобой у меня нет ни малейшего желания, — заявил Борька с презрением.

— У меня тоже. Но иногда приходится. Было бы прекрасно, если бы ты забыл сюда дорогу.

— Это уж не твое дело.

— Мое. Понял? Я не желаю тебя здесь видеть.

— Я не спрашивал о твоих желаниях. Мне на твои желания…

— Оставь ее в покое.

— Да пошел ты…

Я все еще топталась рядом и вынуждена была наблюдать, как все неминуемо скатывается к банальной драке. Борька попытался ухватить Рахманова за отвороты пиджака, но получил неожиданный отпор. Олег, перехватив его руки, с силой оттолкнул его от себя, бросив с презрением:

— Пошел вон.

Мы вошли в подъезд, и Рахманов с силой захлопнул дверь.

— Будет допекать, скажи мне, я ему башку оторву.

— Я считала, что адвокат должен вести себя сдержанно.

— Только не тогда, когда речь идет о женщине. Ты не могла бы идти побыстрее?

Предаваясь любви, я то и дело возвращалась мыслями к Борьке. Хотя вел он себя как отвергнутый любовник, я подозревала, что вовсе не о любви он хотел сейчас поговорить со мной. Рахманов уехал часа в три ночи, а я, вместо того чтобы спать со счастливой улыбкой на устах, бродила по комнате. Я даже подумала: «А не позвонить ли Борьке?» Но идея не прижилась.

Утром меня ожидал сюрприз. В дверь позвонили, я пошла открывать, чертыхаясь на ходу, потому что уснула всего два часа назад, и обнаружила на своем пороге Антона. Я пыталась своего удивления не демонстрировать, тем более что он и так был смущен.

— Привет, — сказал Антон, отводя взгляд. — Не возражаете, если я зайду?

— Конечно, нет. Я не помню, мы разве не перешли на «ты»?

— Я всегда путаюсь, «вы», «ты»… Какая, собственно, разница? — Далее последовал рассказ о том, что он заезжал в одно место по соседству, но работают там только с одиннадцати, и он подумал… Предлог, конечно, так себе.

Я провела Антона на кухню и угостила кофе. Он не торопясь пил, а я за ним наблюдала, стараясь делать это незаметно. Неожиданно он мне показался старше. Свою улыбку, мягкую и невероятно обаятельную, сегодня он демонстрировал неохотно, поэтому и выглядел излишне мужественно. В его облике подкупало нечто мальчишеское, он был импульсивен, иногда несдержан, но за всем этим угадывалась доброта. Наверное, его можно было бы назвать вечным ребенком, но только не сейчас. Я смотрела на его лицо с едва заметным шрамом возле уха, на руки Антона, крепкие, сильные, и вдруг легко представила его в военной форме, чего раньше не получалось. Мне казалось, он слишком мягок для армии, а теперь стало ясно: Антон выбрал профессию не зря. Впрочем, из армии он уволился.

— Ты устроился на работу? — спросила я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Пока раздумываю. Зовут начальником охраны в одну фирму. Олег зовет к себе, тоже в охрану. Время еще есть, присмотрюсь. — Он опять замолчал.

— Еще кофе?

— Нет, спасибо.

Антон уставился в чашку и сидел так некоторое время.

— Машка сказала, ты играешь в ресторане…

— В маленьком баре.

— Главное, чтобы тебе нравилось. Непохоже, чтобы вы испытывали недостаток в средствах.

«Куда это его понесло?»

— Просто мы экономные, — улыбнулась я.

— Да… — Он опять замолчал, потом произнес, не поднимая головы:

— Машка…

— Что? — не дождавшись продолжения, спросила я.

— Собиралась тебе позвонить. — Он резко поднялся. — Спасибо за кофе, извини, что побеспокоил.

Открывая входную дверь, я не выдержала и спросила:

— Может, все-таки скажешь, зачем приходил?

Он взглянул на меня, но не ответил и торопливо покинул мою квартиру. Оставалось надеяться, что его визит никак не связан с Машкой. Она говорила, Антон переживал из-за Борьки, даже считал себя виноватым. Если так, то на здоровье.

Я таки позвонила Машке в офис.

— Как твои дела?

— Мне стыдно, но я ужасно счастлива. Знаешь, я хочу иметь от него ребенка.

— Он об этом знает?

— Я ему сказала.

— И он пришел в восторг?

— Он меня любит. А главное, что я его люблю.

— Прекрасно.

Я не стала ей рассказывать о его визите, мы простились, и тут выяснилось, что у меня гости. Входная дверь открылась. Ник вошел и привалился к дверному косяку с сиротской улыбкой.

— Солнышко, я могу войти? Или ты больше не желаешь видеть старого товарища?

— Даже если я пошлю тебя к черту, ты ведь все равно не уйдешь.

— Умница, — хохотнул он, проходя в комнату. — За что я тебя обожаю, так это за сообразительность. Ну, где ты его подцепила? Вчера вы сумели произвести впечатление, он трахал тебя прямо на приеме.

— Явное преувеличение.

— От охраны ничего не утаишь. Могу показать запись. Ты была неподражаема. Так где ты его подцепила?

Я села в кресло, помолчала немного, собираясь с силами. Ник тоже молчал, наблюдая за мной.

— В ресторане. Оказывается, они со Шлиманом знакомы.

— Так твой журналист остался с носом? То-то он начал этим самым носом землю рыть… Оказывается, моя красавица наставила ему рога. Хотя я тебя прекрасно понимаю, Рахманов предпочтительнее какого-то там журналиста. Направление твоих мыслей мне понятно, но, но, но, дорогая… Я бы не советовал тебе ставить на него.

— Я же сказала, мы познакомились случайно. К тому же я не припомню случая, чтобы мне везло, так что я не собираюсь делать ставки. Что он за человек? — помедлив, спросила я.

— Тебе лучше знать. Никто не знает мужчину так хорошо, как его любовница. Так говорят. Врут?

— Я серьезно спрашиваю.

Ник улыбнулся своей обычной улыбкой, холодной и жесткой, но ответил без издевок:

— Вообще-то он не тот человек, за которым мне положено приглядывать, но кое-что я о нем знаю. Чуть больше, чем пишут в газетах.

— И я смогу узнать это?

— Думаю, да. Если мы договоримся, конечно.

— Надеюсь, моих сбережений хватит? — улыбнулась я.

— Я не возьму с тебя ни копейки, моя красавица.

Ник поднялся, прошелся по комнате, потом приблизился и положил мне руки на плечи, наклоняясь к самому уху.

— Взаимные маленькие услуги.

— Так что он собой представляет?

Ник вдруг засмеялся.

— Ты же видела. Он любит улыбаться. Деньги, конечно, тоже любит, но в нашем деле он не из-за них.

— Тогда из-за чего?

— Я же сказал. С его рожей я бы снимался в кино, но он и без кино — звезда.

— Понятно, — кивнула я.

— Рад за тебя. Он парень с шикарной улыбкой, кругленьким счетом в швейцарском банке и огромной любовью. Разумеется, к себе. Каждый месяц покупает новый костюм, каждые две недели бывает у дантиста и после каждого обеда пьет ксеникал. Это ему врач посоветовал, а врач у него, естественно, тоже лучший в городе. Рахманов просто потрясающий парень. Другого такого нет.

— Ксеникал?

— Ну да, дорогая. Я думал ты в курсе. Голубые такие капсулы для похудения. Защита от лишнего жира. Больше всего на свете он боится потолстеть. Обычно эти мысли посещают баб, но… Уверен, без этих капсул он стал бы как его папаша или как Элвис Пресли не в лучшие годы своей жизни: расплывшаяся морда на жирной туше. Должно быть, это его ночной кошмар. В остальном он милый парень. Без фантазии. Ему нравится, что его считают бабником, у него четыре любовницы, тебя я не считаю, меняются они каждый месяц. А вообще-то бабы в нем души не чают. Он умеет с ними обходиться, хотя по-настоящему, повторяю, любит только себя. Так что, если ты всерьез считаешь, что он тебе поможет… Ты читала Данте? Ты же профессорская дочка, должна быть образованной. «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Тебе не выбраться, детка. Такие, как мы, выходят из игры вперед ногами. Но мне нравится, как ты все проделала. Ловко, очень ловко. Я не зря тратил на тебя время. — Он опять наклонился ко мне, рука скользнула на мою грудь. В жесте было что-то змеиное, и я невольно поморщилась, радуясь, что Ник не может этого видеть. — Что скажешь, дорогая?

— Ты сукин сын, но…

— Но?

— Но у меня идет кругом голова, когда ты ко мне прикасаешься.

— Маленькая приятная ложь.

— Иди к черту.

— Главное, чтобы ты помнила: другие приходят и уходят, а добрый папуля Ник всегда с тобой. И не мечтай, что избавишься от меня. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Правда, ты чуть раньше.

Я перехватила его руку и теперь смотрела в его глаза. «Мне не нужен такой враг», — думала я, видя, как меняется выражение его глаз. Он внезапно сделал шаг в сторону и засмеялся.

— Превосходно сыграно, детка. Превосходно. Знаешь, я догадываюсь, почему он запал на тебя. Скорее всего, ты совсем ничего не делала, просто вот так смотрела. А он млел под твоим взглядом. Но я не могу себе позволить такой роскоши.