Мистерии янтарного края - Георгий Георгиевич Батура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через какое-то время после ухода из жизни реального Хреста в истории церкви появился евангелист Иоанн. Скорее всего, это был потомственный назарей. Он понимал проповедь евангельского Христа о спасении абсолютно правильно, — он это спасение получил, и описал свой духовный путь в своем Евангелии. И в этом случае никакого богослужебного обряда причастия здесь быть не может. Он просто лишний. При абсолютном спасении человек спасается встречей с Христом в мистерии Царства Небесного. Иоанн не мог написать о том, что в этой мистериальной встрече Иисус «умыл ноги» именно ему: в то время написать подобное было уже невозможно. И он перенес этот мистериальный обряд на апостолов Христа, которые к этому времени обрели в Церкви статус святости. Но главное то, что он это показал в своем Евангелии. В назидание для тех, кто придет на землю после него. Чтобы эти вновь пришедшие не испугались того, что им положено по духовному рангу.
Два вида спасения — два совершенно разных типа евангельского текста, и оба они на равных правах присутствуют в христианском Писании.
Мистерии (продолжение IV)
Дорогой мой читатель, мы все никак не выберемся из тех мистерий, которые первоначально планировали только пунктирно обозначить. Мы уже говорили о том, что существует две группы Евангелий: синоптические и мистериальные. И если мистериальные — это те, которые или фиксируют мистериальную речь назарея Иешуа (Евангелие от Фомы), или это непосредственный результат воздействия мистерии Царства Небесного (Евангелие от Иоанна), то синоптические представляют собой сложный продукт, включающий в себя, в том числе, конкретную историческую обстановку, в которой оказался еврейский народ после полного разгрома Иерусалима.
Верующие иудеи, уже во многом подверженные средиземноморскому греко-римскому влиянию, распространившемуся и на египетскую Александрию, упали духом и возроптали на своего Бога, который не спас их от римлян, несмотря на весь их героизм во время восстания. Ведь к этому времени уже доходило до того, что молодые иудеи, желающие принять участие в греческих спортивных соревнованиях, которые проводились в амфитеатрах в присутствии большого количества язычников, и которые стыдились своего обрезания (соревновались в обнаженном виде), — «натягивали» (крайнюю плоть), как это сказано в Посланиях Нового Завета. И именно в это время в среде иудеев возник гениальный писатель, известный всему миру под именем Матфей.
Никто сегодня не скажет, какое синоптическое Евангелие возникло раньше. Очень может быть, что от Матфея — это самый первый синоптический текст. Марк — это малограмотный эллин, но при этом «горящий духом», в отличие от более расчетливого Матфея. Может быть, Марк немного нескладно копировал Матфея, приложив к этому свое видение предмета, и уже веря в то, что Иисус — это действительно иудей, который явился миру Машиахом. Но возможна и обратная картина: первым написал свой текст Марк, но эту эстафету быстро подхватил Матфей, и именно его Евангелие нашло широкое распространение в иудейской среде. Лука — это уже ромей, скорее всего римлянин, причем, писал он достаточно поздно, и без сомнения «под диктовку» уже полностью вставшей на ноги Церкви. Это грамотный сочинитель, владеющий искусством пера и пребывающий под полным контролем церковных иерархов, или даже сам «контролер». При этом не следует путать того Луку, Евангелие которого включил в христианский Канон судовладелец Маркион, и Луку канонического.
Главный интерес для нас сейчас представляет иудей Матфей. В своем художественном описании «подвигов Христа» (а такие тексты о героических людях были в то время очень популярны в греко-римской среде: вспомним хотя бы известную языческую книгу Флавия Филострата «Жизнь Аполлония Тианского») он искусно соединил в одно целое универсальные чаяния народов средиземноморья того времени. Во-первых, он показал привлекательный образ всемирного Спасителя, которого все народы ждали давно, и образ которого еще раньше нашел отражение в «Энеиде» Виргилия, в «Книгах сивилл» и в известном предании зороастрийцев о том, что искупавшись в озере, в котором чудесным образом сохранится семя пророка Заратуштры, Дева зачнет и безмужне родит сына, который и станет Спасителем мира.
Но этот гениальный иудей наполнил слова и мысли своего Спасителя, весь его обаятельный образ, сохранившимися воспоминаниями о проповеди назарея Иешуа, пришедшего некогда в иудейский мир от мандеев. Поэтому и греческое имя евангельского Спасителя тоже Иисус (Иешуа по-мандейски). Почти уверенно можно сказать, что Матфей не понял подлинный смысл этой проповеди, но ведь и она сама, эта проповедь, была прикровенной, в притчах — так, чтобы не был нарушен иудейский Закон. Ведь даже сегодня Всемирная Церковь не понимает смысла многих притч Христа. Не понимает даже того элементарного, что Иисус проповедовал вовсе не спасение в Раю, а в Царстве Небесном, которое отличается от Рая в гораздо большей степени, чем, например, от этого же Рая отличается Ад. Но самое главное то, что Матфей показал в своем произведении Спасителя не только иудеем, но и тем Мессией-Христом, которого ожидал весь еврейский народ в качестве божественного посланника своего Бога.
И таким образом Матфею удалось реабилитировать Бога Яхве в глазах разочаровавшихся иудеев и сплотить свой народ вокруг этого «невинно-пострадавшего» Мессии, Второе Пришествие которого, но уже «в силе», следует ожидать в ближайшее время. Но ведь и апостол Павел повёлся на этот художественный прием и ожидал Второе Пришествие уже во время жизни своего поколения и удивлялся, что Христос медлит.
Строго говоря, с апостолом Павлом все выглядит не совсем ясно. Посудите сами: его Послания впервые стали известны в мире только в 150 году н. э., то есть через 120 лет после «распятия Христа». А где они были до этого времени? — Неизвестно. И почему о них никто ничего не знал? Эти тексты в 150 году привез в Рим богатый и амбициозный судовладелец Маркион, который ранее сколотил капитал где-то на побережье Черного моря.
Кстати сказать, именно этот Маркион, «купив» себе священнический сан в Римской церкви, первым создал христианский Канон, в который включил два раздела: Евангелие (в него входило только Евангелие от Луки) и Апостол — Послания именно этого Павла. Отметим, что это Евангелие было меньшим по объему и не включало тех первых
