Танцы с волками - Майкл Блейк

В предстоящем танце было множество деталей, назначение которых — воздействовать на воображение присутствующих. На них строился весь танец. Он должен быть непринужденным, очень священным, и вся деревня должна была принять в нем участие. Планирование и назначение ответственных за каждую часть этого важного события отнимало у Брыкающейся Птицы все время.

Плюс ко всему, у него были определенные обязанности по отношению к двум его женам, он был отцом четверых детей и наставником недавно принятой дочери. В добавление к этому, никто не мог решить его обычных каждодневных проблем и сюрпризов, которые возникали постоянно: визиты к больным, импровизированные совещания с заходящими на минуту посетителями, а также выполнение его собственных обязанностей как лекаря.

Трепыхающаяся Птица был самым занятым из людей.

И было что-то еще, что постоянно давило на его концентрацию. Как пульсирующая, выматывающая головная боль, лейтенант Данбер терзал его мысли. Он присутствовал в мозгу шамана постоянно, и Трепыхающаяся Птица не мог сопротивляться этому. В эти дни настоящее и будущее одновременно оккупировало одно и то же место в его жизни. Это было насыщенное время.

Присутствие Стоящей С Кулаком ничуть не облегчало ему жизнь. Она была ключом к выполнению его плана, и Трепыхающаяся Птица не мог посмотреть на нее без того, чтобы не подумать о Метком Глазе. При взгляде на женщину, его мысли неизбежно возвращались к его заданию. Но он должен был следить за ней. Было важно решить эту проблему в нужное время и в нужном месте.

Она быстро выздоравливала. Двигалась она уже гораздо легче. Рана почти не беспокоила ее и женщина довольно быстро возвращалась к нормальному ритму жизни в о хижине. Уже полюбившаяся детям, она работала так с долго и трудно, как любой в лагере. Оставаясь наедине с собой, она замыкалась. Этого не понимал никто. Фактически это всегда присутствовало в ее характере.

Иногда, после долго наблюдения, Трепыхающаяся Птица украдкой тяжело вздыхал. В эти моменты он предпочел бы не задавать себе вопросов, одним и главным из которых был следующий: «А принадлежала ли когда-нибудь Стоящая С Кулаком по-настоящему их племени?» Он не мог подобрать ответ, и любой из ответов ничем не смог бы помочь ему. Только две вещи имели значение. Она была здесь и он нуждался в ней.

Ко дню ритуального танца ему так и не представилось подходящего случая поговорить с женщиной так, как он хотел. В это утро Трепыхающаяся Птица проснулся с сознанием того, что сегодня он должен приступить к осуществлению своего плана, если он хочет, чтобы план вообще когда-нибудь осуществился.

Он послал трех молодых индейцев в Форт Сэдрик. Сам он был слишком занят, чтобы отправиться лично. Пока их не было, он постарался найти способ поговорить с Стоящей С Кулаком.

Индеец выбрал время для трудной работы. Вся его семья ушла к реке ранним утром, оставив Собранную В Кулак освежевывать тушу недавно убитого оленя.

Трепыхающаяся Птица наблюдал за женщиной из хижины. За все это время она ни разу не подняла головы. Нож скользил в ее руках, срезая шкуру с такой же легкостью, с какой нежное мясо исчезало с костей. Он дождался, когда она прервется хоть на минуту. Женщина подняла глаза, чтобы взглянуть на группу ребятишек, играющих металлическими наконечниками прямо перед хижиной.

— Стоящая С Кулаком, — позвал он ее мягко, высовываясь наполовину из входа в хижину.

Она перевела на него взгляд своих широко раскрытых глаз и ничего не ответила.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал мужчина, исчезая в темноте вигвама.

Женщина последовала за ним.

Внутри царила атмосфера напряженности. Трепыхающаяся Птица собирался сказать ей такие вещи, которые она наверняка нс хотела бы услышать. Это делало его задачу нелегкой.

Стоя напротив лекаря, Стоящая С Кулаком почувствовала какое-то предзнаменование еще до того, как начались вопросы. Она не сделала ничего дурного, но ее жизнь стала день ото дня напоминать одни сплошные загадки и предположения. Стоящая С Кулаком никогда не знала, откуда и какого именно удара ей ждать. После смерти своего мужа она не надеялась на хорошие изменения. Женщина почувствовала утешение в мужчине, стоящем перед ней. Он был уважаем всеми и каждым в отдельности, и он принял ее, как родную. Если и был кто-то, кому она могла довериться, то только Трепыхающейся Птице.

— Но сейчас он, казалось, нервничал.

— Садись, — предложил он ей, и они вдвоем опустились на пол. — Как твоя рана? — начал он, заглядывая ей в глаза.

— Она заживает, — ответила Стоящая С Кулаком, и их глаза встретились.

— Боли уже нет? — спросил мужчина.

— Нет.

— Скоро силы окончательно вернутся к тебе.

— Я уже и сейчас сильнее, чем прежде. Я много работаю.

Она играла комочками грязи на белы ступнях, скатывая их в маленькие шарики, в то время как Трепыхающаяся Птица старался подобрать нужные слова. Он не любил торопиться, но и не хотел быть прерванным, а кто-либо мог войти в любой момент.

Неожиданно она посмотрела на него, и шаман был поражен грустью, которая отпечатком лежала на ее лице.

— Ты несчастлива здесь, — заметил он.

— Нет, — она покачала головой, — я рада быть с вами.

Стоящая С Кулаком продолжала скатывать грязь в шарики, водя пальцами по ступням.

— Я грущу по моему мужу.

Трепыхающаяся Птица на какое-то время задумался, а женщина начала скатывать следующий комок грязи.

— Его уже нет, — сказал лекарь, — но ты здесь, с нами. Время не стоит на месте, и ты движешься вместе с ним, даже если это не приносит тебе счастья. Такое бывает.

— Да, — согласилась она, сжав губы, — но меня мало интересует, что со мной будет.

Со своего места, сидя лицом ко входу, Трепыхающаяся Птица заметил несколько теней, промелькнувших перед его хижиной, и продолжил:

— Приближаются белые, — неожиданно выговорил он. — Множество белых будет проходить через нашу страну каждый год.

По спине Стоящей С Кулаком пробежал холодок. Ее плечи передернулись. Глаза потемнели, а руки непроизвольно сжались в кулаки:

— Я не хочу идти с ними.

Индеец улыбнулся.

— Нет, — сказал он, — ты не пойдешь. Среди нас нет такого воина, которые не постарается удержать тебя от этого…

Услышав эти слова поддержки, женщина с темно-каштановыми волосами наклонилась вперед с любопытством.

— … Но они придут, — продолжал говорить мужчина. — Они странная, незнакомая раса со своими привычками, обычаями и верой. Трудно сказать, что должны будем делать мы. Люди говорят, их много, и это беспокоит меня. Если они придут подобно тому, как поток несет свои воды, мы должны будет остановить их. И тогда мы потеряем много лучших наших воинов, мужчин, каким был твой муж. Тогда здесь будет намного больше вдов с печальными лицами.