Договор-2008 - Александр Аузан

Я не буду говорить про щенков питбуля и помповые ружья. Но обязательно скажу еще об одном. Конечно, в сфере безопасности есть то же самое явление, когда сферу якобы государственной деятельности заполняет такой странный бизнес, который перекрещен с государством. Возьмем знаменитые «тревожные» кнопки, которые после Беслана были, в основном, за деньги родителей установлены практически во всех школах. Давайте на пять секунд задумаемся: а зачем? Предположим, не дай Бог, что террористы захватили школу. Благодаря тревожной кнопке что происходит? Они ведь уже захватили. Ну, на пять, ну, на двадцать секунд раньше правоохранительные органы и специальные службы узнают о том, что это произошло. И что? А то, что была проведена огромная коммерческая операция по стране. Кто-то получил очень неплохие доходы. Поэтому рынок есть рынок, в нем есть свои провалы, асимметрия, введение в заблуждение, использование административного ресурса. Не только же ЕГАИСу этим заниматься!

Какой же остается вариант? Третий, самый непопулярный в России — что государство должно обеспечивать безопасность. Мы к нему проявляли, конечно, несомненный интерес, потому что исследования в разных странах показывают, что, в принципе, все-таки государство эффективнее решает вопросы безопасности, чем общество или частный рынок. Я могу привести чисто российское доказательство этого факта. От противного. Начало 90-х гг. Кто крышует начавшуюся на улицах наших российских городов торговлю? Криминальные группировки. Помните всхлипы 90-х гг. о том, как бессильны милиция и специальные службы, что у них нет техники, бензина, у них ничего нет, у них низкие зарплаты, а у криминальных группировок есть все.

Скажите, а кто крышует сейчас торговлю на улицах наших городов? Правоохранительные органы. Появилось понятие «красная крыша». Это не только милиция, но это те самые, у которых «ничего»: ни бензина, ни техники. У них действительно не было ни бензина, ни техники, но они конкурентоспособны, потому что они имеют национальную связь, имеют возможность опираться (когда нужно) на писаный закон, понятный закон, они образуют более или менее единую систему. В этом смысле они конкурентоспособны в обеспечении безопасности.

Поэтому нам, конечно, был интересен этот третий, «государственный» вариант обеспечения безопасности. И тут люди как раз резко делятся. Потому что большинство из тех, кто уповает на государство в защите и безопасности, хотят простого. «Уберите черных. Не пускайте в страну. Введите порядок, если нужно, и пусть будет комендантский час». Это, я бы сказал, дешевый вариант. Дешевый на входе, потому что от человека ничего не требуется. Кстати, по опросу видно, что люди, которые этого требуют, сами наименее склонны к какому-либо действию, они говорят: «Пусть делают». Это вариант гораздо более дешевый на входе, чем второй вариант, когда люди требуют от государства эффективной защиты при использовании парламентского контроля, судебных механизмов и т. д.

Но тут выход дороже, чем вход. Почему? Мне уже приходилось уже говорить, что дело не в специфике российского государства, это общемировое явление. Эффективность воздействия на преступное поведение прежде всего связана с двумя факторами. Это вероятность наступления санкций и уровень самой санкции. Но если мы смотрим с общественной позиции на эти сомножители, а потом смотрим с позиции власти, то у нас будет совершенно разное отношение к множителям. Потому что обществу очень важно, чтобы наказали того, кто опасен (высокая вероятность санкций), а для власти это очень дорого, это же надо действительно его поймать, потом иметь дело с мерзавцами-адвокатами, им доказывать, а они будут этого негодяя выкручивать из процесса и т. д. И не ударь его, хотя понятно, что это он, негодяй, все совершил. Дорого это.

А дешевле что? Поднять планку, сказать: «Будем наказывать жестче». Причем лучше даже рублем и лучше в государственный бюджет: штрафом, а может, конфискацией всего имущества — это вообще класс! Это естественный интерес власти. Поэтому как только мы вступаем на путь дешевого варианта, мы дальше не должны удивляться, что государство становится неэффективным. Потому что у него сняли ограничители, и оно действует по пути наименьшего сопротивления, т. е. применяет войсковую операцию там, где нужно полицейскую. Ну, проще, когда ловят террориста, окружить квартал танками и по очереди расстреливать квартиры, по которым ходят террористы. А полицейская операция длится секунды, но ее готовить надо, нужны очень высококвалифицированные люди. Также проще бряцать оружием, чем находить дипломатические решения. Дипломатия — тонкая и дорогая вещь. А угроза применения оружия — это гораздо дешевле. Проще проводить депортации по этническому признаку, чем в суде тщательно разбираться, какие документы есть у этого человека.

Еще раз: дело не в злонамеренности, дело в том, что как только снизили уровень требований, обменяв права человека на безопасность, вы получили неэффективную систему безопасности. Поэтому я бы сказал, что общественный интерес тут довольно простой. И люди это, судя по опросу, хорошо понимают. Мы спрашивали: «Чего вы больше всего боитесь?», а они в процентах отвечали. Нападения террористов боится такое же количество людей, как и произвола милиции. Люди понимают, что это дело связано с издержками произвола, поэтому вопрос стоит так: чем вы будете платить за безопасность? Вы будете получать неэффективную систему безопасности и платить натурой? Натурой платить всегда дороже.

Значит, платить за безопасность надо не покупкой рыночных средств и щенка питбуля. Нужно добиваться двух вещей. Первое — стандарт прав человека. Как только вы его снизили — получили неэффективность, как только на нем настаиваете — государство вынуждено действовать эффективными методами. Второе: за эту эффективность, конечно, надо платить — налогами. Поэтому перехожу к третьей части. Налоги.

Исследование по налогам мы провели большим консорциумом, инициатором которого был Е.Г. Ясин, а наш Институт был оператором, координатором консорциума экономических исследовательских центров, который проводил исследование налогового администрирования. Думаю, мы в начале следующего года опубликуем книгу с результатами, потому что опять же результаты оказались неожиданными, в том числе для нас самих.

Для начала важно понять отношения с фискальными органами, как они эволюционировали, как менялась формула договора. Я предполагаю посмотреть на три точки: 1997 г., 2001 г. и 2005 г. 1997 г. характеризуется тем, что не платят налоги. Население в трудном экономическом положении, но оно более или менее и иногда платит, бизнес практически не платит. Причем понятно, почему. Только что бизнес заплатил большие деньги в 1995–1996 гг. за продление этой власти. Он в нее инвестировал, теперь идите и работайте, какие вам еще деньги? А на углеводороды высоких цен нет, на социальные программы (не говоря уже о себе любимых) надо где-то деньги добывать. И государство находит метод. Почему в 90-е гг. не было реструктуризации «Газпрома», РАО «ЕЭС» т. д.? Потому что раз люди не хотят платить деньги, то какой единственный метод получить деньги с них? «Не будут платить — отключим газ». Поэтому возникли налоговые насосы. Эти монополии никто не трогал, потому что они в себя засасывали деньги, а потом с бюджетным ведомством делили: это в бюджет, а это — сюда, остается в рамках естественной монополии. Вот так было устроено дело в 1997 г.