Чудовище без красавицы - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воцарилась тишина. Потом дама произнесла:
– Я незнакома с Ицхаком Шнеерзон-Блюменом…
– Но как же, – растерялась я, – он говорил, будто учился с вами в Полиграфическом…
– Незнакома с Шнеерзон-Блюменом, – продолжила Аркина. – Но… я ходила в одну группу с Блюмен-Шнеерзоном!
От негодования у меня чуть было не пропал голос. Ну не дрянь! Однако надо во что бы то ни стало попасть к Аркиной в дом, поэтому я залепетала:
– Ой, я спутала! Двойная фамилия такая редкость! Конечно же! Шнеерзон-Блюмен!
– Блюмен-Шнеерзон, – ледяным тоном возвестила Дина.
Я решила больше вообще не упоминать фамилию и забормотала:
– Если разрешите, я привезу вам посылочку…
– Мы можем встретиться у Центрального почтамта, – отрезала Аркина, – в пять часов вечера.
– Мне не трудно завезти коробочку, она не такая уж и большая, и потом…
– Ну, – нетерпеливо сказала Дина, – что еще?
Внезапно мне в голову пришла блестящая мысль. Судя по всему, собеседница жутко гордится своим умом и сообразительностью. А раз так, то следует прикинуться непроходимой идиоткой…
– Диночка, – затараторила я, – Ицхак говорил, у вас шикарный дом, а в гостиной бассейн, верно?
Неожиданно Аркина рассмеялась и вполне по-человечески ответила:
– Верно.
– Я никогда не видела ничего подобного! Очень любопытно!
Дина расхохоталась:
– Хорошо, подъезжайте.
– А вы мне покажете бассейн?
– Обязательно, – веселилась хозяйка, – к пяти успеете?
– Смотря куда.
– Центральный почтамт представляете?
– На Тверской?
– Там телеграф. Почтамт на Мясницкой, бывшей улице Кирова.
– А-а-а, знаю, конечно.
– Напротив него магазин «Чай – кофе», – спокойно объясняла дорогу хозяйка, – войдете в арку, повернете влево и увидите двухэтажный дом светло-зеленого цвета. Жду вас к пяти.
– Простите, вы не назвали номер квартиры…
Дина спокойно ответила:
– Все здание принадлежит нам!
Я подскочила на месте и рванулась к гардеробу. Так, имидж выбран: богатая, но страшно глупая дама, замужем за израильтянином…
Загвоздка была только в одном – что на себя натянуть? Ни мои вещи, ни шмотки Томуськи никак не походят на одежду обеспеченной дамы. Мы можем купить себе дорогие вещи, только зачем? Главное для нас не мода, а удобство. Впрочем, в тех богатых домах, куда я хожу преподавать, хозяйки одеты более чем просто: в джинсы и свитерочки. Но наметанный глаз опытной женщины мигом отличит шмотки производства вьетнамцев от вещей, сшитых в лучших домах моды…
Пришлось вновь хвататься за телефон.
– Алло, – протянула Катя Гвоздина, – кто там в такую рань?
– Ты чего, Катюха, люди уже обедать сели! – возмутилась я.
– Мы обедаем в двенадцать ночи, – отчаянно зевая, сообщила Катька, – спектакль заканчивается когда в десять, когда в пол-одиннадцатого… Ну какого черта ты меня разбудила?
Катюшка с переменным успехом выступает в не слишком популярном театре. Главные роли ей не достаются, правда, не так давно подвалила удача. Она снялась в телесериале про бандитов, ей опять дали роль второго плана, но Гвоздина проявила себя молодцом. Эпизод с ее участием запомнился зрителям, и теперь Катюшка надеется на новые предложения. Она не замужем, детей у нее нет, и все деньги баба тратит на шмотки. Если у кого и есть модные вещички, так это у нее.
Отворив дверь, Гвоздина протянула:
– Ну и зачем тебе шмотки понадобились?
– Нас с Олегом пригласили на день рождения, – забубнила я, вылезая из ботинок, – к очень крутым и богатым. Бабы небось расфуфырятся, а мне краснеть!
– Ща все сделаем, – воскликнула Катька, – пусть денежные мешки от зависти пятнами пойдут!.. А ну, топай в спальню! Впрочем, нет, сначала в ванную.
– Зачем?
– На свою голову давно смотрела? – поинтересовалась Катька и застучала кулаком в стену.
Тут же раздался звонок в дверь.
– Что случилось? – спросила худенькая девочка в обтягивающих кожаных штанах. – Пожар?
Катька бесцеремонно ткнула пальцем в мою сторону.
– Слышь, Верка, можешь из этого чучела человека сделать?
Вера крепкой рукой ухватила меня за волосы и сообщила:
– Ну в принципе…
– Ей в четыре надо отсюда вылетать.
– Иди сюда, – приказала Вера и втянула меня к себе в квартиру.
Следующий час они с Катькой измывались надо мной по полной программе. Волосы сначала выкрасили в каштановый цвет, потом высветили несколько прядей. Затем Вера, ловко щелкая ножницами, постригла меня так коротко, что на макушке волосы встали дыбом. Потом им не понравились мои брови, и Вера ухватилась за пинцет…
Одним словом, в шестнадцать ноль-ноль узнать меня было практически невозможно. Нельзя сказать, что я похорошела, нет, просто стала другой.
Расклешенные темно-синие брюки пришлись мне впору, но, когда Катька вытащила из шкафа жуткий свитер, я возмутилась до глубины души.
– Ну, Катерина, ты с ума сошла! Эту вещь ни за что не надену!
– Почему? – удивилась актриса.
– Сама посмотри на пуловерчик внимательно, – окрысилась я, – да его вязала слепая бабушка, причем однорукая…
Катька заржала и показала крохотный зеленый ярлычок, пришитый возле кармашка на груди.
– Читай, что написано.
– Глинфильд, – протянула я.
– Поняла теперь?
– Нет!
Катюшка вздохнула:
– Ой, тяжело с тобой, темнота беспросветная. Кофточка на пятьсот баксов тянет, богачки мигом фирменный лейбл увидят и в отличие от тебя тут же сообразят, что к чему!
– Ты хочешь сказать, – недоверчиво пробормотала я, касаясь отвратительной вещицы, – что ЭТО стоит почти пятнадцать тысяч рублей?!!
Катька кивнула:
– Именно. Сейчас такие штуки супермодны. Стиль называется «бабушкин сундук». Не спорь, бога ради, поверь, я знаю, что делаю. Еще вот на, держи сапожки…
Я уставилась на узконосые баретки, больше всего похожие на тапки старика Хоттабыча. Острые носы устремились ввысь, а пятка покоилась на невероятно длинной и тонкой шпильке…
– Но я сразу упаду, как только их напялю!
Катька всплеснула руками:
– Нельзя же к этой одежде нацепить твои жуткие ботинки! И сумочка вот! А теперь давай сюда руки…
Она вытащила из холодильника пузырек с лаком. Я поджала пальцы.
– Давай сюда, – заорала Гвоздина, тряся флакон, – немедленно вытягивай когти! Разве можно надевать кольца на такие лапы!
– Но у меня нет с собой колец, – отбивалась я.
Катька пихнула меня в кресло, цепко ухватила крепкими пальцами за запястье и прошипела:
– Чтобы всякие богатые дряни, обвешанные брюликами, которые их мужья приобрели за ворованные у народа деньги, посмеивались над моей подругой! Сиди молча!
Ровно без пяти пять я, раскрашенная, принаряженная и пахнущая неизвестными мне духами, вошла во двор и увидела нужный дом.
Единственная поблажка, которую мне сделала Катька, – это разрешение добраться до места в удобных ботинках. Остроносые полусапожки лежали в пакете.
Я прислонилась к стене здания, поменяла обувь и позвонила в дверь. Она распахнулась. На пороге стояла женщина редкой, потрясающей красоты. Огромные карие глаза, опушенные пушистыми черными ресницами, занимали, казалось, пол-лица. Тонкий, абсолютно прямой нос, красиво очерченный рот с полными губами, кожа, напоминающая по цвету тонкий китайский фарфор… Хозяйка оказалась высокой, стройной, длинноногой, словно топ-модель, но в отличие от плоскогрудых «вешалок» у Дины имелся вполне приличный бюст.
Смерив меня взглядом, хозяйка минуту молчала, но потом ее глаза подобрели.
– Вы от Ицхака?
Я кивнула и выставила вперед коробочку, обернутую в разноцветную бумагу.
ГЛАВА 20
Начав карьеру наемной преподавательницы, я стала бывать в разных квартирах. Кое у кого стояли продранные кресла и поцарапанная мебель, другие жили лучше, третьи совсем хорошо… В доме у глупенькой Луизы, столь гордящейся своим богатством, роскошь сквозила изо всех щелей, просто била в глаза! Но в апартаментах, подобных этим, я никогда не бывала.
Просто Останкинский дворец крепостных, даже паркет такой же, набранный из ценных пород дерева. Широкая мраморная лестница, у подножия которой стояли два больших торшера, вела, очевидно, на второй этаж, перед ней простирался огромный холл, из которого в разные стороны вели двери.
– Спасибо, – сказала Дина и поставила коробку на журнальный столик у вешалки.
Надеюсь, мадам не слишком разочаруется, когда увидит, что там всего лишь коробочка мацы, купленная мной по дороге в булочной. Но Дина Сергеевна, очевидно, была превосходно воспитана. Она не стала при посторонней женщине проявлять любопытство и жадно срывать красивую упаковку.
Старательно исполняя роль богатой идиотки, я закатила глаза и ахнула:
– Боже, какая красота! Ицхак, правда, говорил, что дом необыкновенный, но я не ожидала, что настолько! Изумительный паркет!
