Солнце в зените - Жюльет Даймоук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром король опять вернул королеву под защиту безопасных стен Тауэра, после чего отправился в дорогу, в направлении Барнета и Сент-Олбанса. Бесс попрощалась с Хамфри на многолюдной площадке под Белой башней, где наталкивались друг на друга люди и кони. Роб Фитчет держал скакуна породы першерон, с луки седла которого свисал боевой шлем, а Роберт Белласис занимался штандартом рода Буршье. 'До встречи, любимая', - произнес Хамфри. 'Мы вернемся с головой Уорвика, прежде чем наступит завтрашний пасхальный обед'.
Полушутливое обещание заставило Бесс содрогнуться. Мужчины всегда так доверчивы, так уверены в собственной доблести, но, взглянув на супруга и на человека, предводительствовавшего собравшимся, она ощутила, как надежда в груди растет. Бесс увидела стяг Эдварда с золотым солнцем, реющий над равно золотой головой монарха, и последние ее сомнения испарились.
'Возвращайся целым и невредимым с победой', - прошептала молодая женщина, - 'и мне будет безразлично, если обед нам составят лишь хлеб и вода'.
Хамфри запечатлел на ее лбу последний поцелуй и затем поднялся в седло. Все еще глубоко под впечатлением счастья минувшей ночи Бесс стояла с остальными дамами и смотрела, как мужчины проезжают под каменной аркой. Герцог Глостер был, как обычно, собран, над его головой летело знамя с Белым вепрем, но голова держалась высоко, взгляд не отрывался от Эдварда. Кларенс поражал роскошью доспехов и снаряжения, на лице Джорджа ясно отражалось, насколько он стремится отомстить за себя тому, кто, по его мнению, крайне низко посмеялся над высочайшими из честолюбивых помыслов королевского брата. Что ей сказал Хамфри? 'У нас впереди вся жизнь...' 'Пожалуйста, Господи, пусть это окажется правдой', - молилась Бесс, - 'пусть больше никогда не придется познать ужас ожидания мужа после сражения'.
К вечеру того же дня войско короля добралось до Барнета. Полки Уорвика уже заняли улицы, штандарт с медведем и заостренным колом был у всех на виду, но его держали исключительно представители передового отряда, поэтому раньше остальных вошедшие солдаты Эдварда без особых затруднений их прогнали. Хамфри с отцом въехали вместе с тыловыми частями после первой же схватки, и, наравне с остальными, возлагали надежды на ночь со свойственными городу удобствами, предвкушая горячий суп с одним-двумя бокалами подогретого эля со специями. Тем не менее, пришло известие о необходимости вернуться в свои ряды, каждому без исключения, дабы продолжить дальнейшее продвижение и по первому повелению монарха рассредоточиться на севере населенного пункта.
'Я слишком для этого одряхлел', - признался лорд Бернерс.
Хамфри усмехнулся во мраке его словам. 'Вы же ни за что не пропустите этого сражения. Если уж мой дядюшка Эссекс сумел добрести до назначенного места, значит и вам подобное по силам'.
Лорд Бернерс больше не спорил, но в процессе продвижения вперед на его лице появлялась слабая ухмылка. В непроглядной темноте поступил приказ о молчании, - армия приближалась к вероятному расположению противника. Пальнули одна или две бомбарды, но ядра пролетели над головами йоркистов. 'Мы, должно быть, соприкасаемся с ними теснее, нежели ожидали', - прошептал Хамфри.
Подъехал Энтони Вудвилл. 'Милорд, вам предстоит занять позицию у меня на фланге, как и вам, сэр Хамфри. Его Величество возьмет на себя центр, а Глостер с Гастингсом позаботятся о втором фланге'.
'Что относительно милорда Кларенса?' - язвительно поинтересовался Хамфри. Энтони расхохотался. 'Будет между мною и Его Величеством, то есть там, где не сможет нанести ни малейшего вреда. Воспользуйтесь доступными вам крохами сна. Надеюсь, проклятая мгла поднимется. И тогда стрелки Уорвика не поймут, куда в точности целятся'.
Мокрая земля здоровому сну не благоприятствовала. Утром мгла сгустилась в туман, которому свет солнца сообщил впечатление молочной белизны.
Лорд Говард продрался через грубые заросли кустарников и похлопал Хамфри по плечу. 'Я иду к отряду твоего дяди, хотя Бог знает, где его искать. Но уроженцам Восточной Англии следует держаться вместе, не правда ли? Сына потерял, но с ним несколько сотен наших молодцов, поэтому не сомневаюсь, вскоре обязательно на него набреду'.
И Джон Говард исчез из поля зрения. Никто не мог что-либо разглядеть ближе, чем на несколько ярдов вперед, но с обеих сторон загудели трубы, и Хамфри с отцом и подотчетными им войсками начали продвижение дальше. Пушки прекратили пальбу, и с внезапностью, вызванной продолжением сгущения тумана, армии сомкнулись. Схватка оказалась жестокой, никто не знал о разворачивании других полков, кроме как своих небольших соединений. Хамфри прокричал оруженосцу слова воодушевления, схватил меч, увидев, как из сметанной гущи на него выходят противники, и бросился на человека с алым пером на шлеме. Он услышал вырвавшийся у врага стон боли, ударил второго и отразил направленную в него стрелу щитом. Рядом с молчаливой, но упрямой эффективностью боролся его отец. Хамфри понятия не имел, ни как долго им выпало участвовать в этом остром поединке, ни что происходит на поле боя вокруг.
Где-то слева от них, срывая голос, кричал граф Оксфорд: 'За Господа и короля Генри!', прорываясь сквозь ряды йоркистов и несясь вниз по склону к Барнету. За ним следовали его люди, искренне убежденные, - сражение выиграно, и неприятель бежит.
'Черт бы побрал этот туман', - пробормотал Хамфри и услышал, как Энтони воскликнул: 'Вперед! Вперед!'
Вдруг они почувствовали себя оторванными друг от друга, но с равным рвением кинулись на поиски следующего скопления ланкастерцев. Солдаты Хамфри ни на шаг от него не отставали, его щеку царапнула чья-то пика, но, едва замечая боль и полившуюся по шее кровь, он наносил удары, отражал чужие, наносимые ему, перелезал через мертвых и раненых, чьи крики и стоны при падении пугающе вспарывали неподвижную и липкую влажность тумана. Время словно перестало существовать, - целых три часа прошли в стремительных нападениях, резких слабых и лишающих возможности дышать перерывах, но Хамфри всего этого даже не заметил.
Затем сбоку вдалеке возникло ощущение дикой паники, люди
