Записки Джека-Потрошителя - Дмитрий Черкасов

— Со следа, которого у нас до сих пор нет! Что там с этим передником? — Обсуждать надпись больше не имеет смысла, и Уоррен переходит к другой находке.

— Кажется, он принадлежал последней жертве — той, что убита на Митр-сквер. Думаю, Потрошитель взял его, чтобы вытереть кровь со своих рук. Возможно, там были также следы фекалий, он не был аккуратен в этот раз.

Ни у кого не возникает сомнений в том, что оба преступления совершены Джеком-Потрошителем. Вероятно, тот удовольствовался бы первой жертвой, но ювелир Димшутц со своей повозкой спугнул его, и убийца не успел изуродовать тело на свой излюбленный лад. Поэтому он быстрым шагом направился в сторону Сити, подальше от Бернер-стрит, где немедленно начала собираться толпа. Возле Митр-сквер ему подвернулась еще одна проститутка, которая и стала жертвой его неутоленной ярости.

Сити — респектабельный район, и морг на Голден-Лейн, в который привезли тело Кэтрин Эддоуз, отлично обустроен. Вскрытие Эддоуз было произведено в воскресенье в половине третьего. Доктору Брауну ассистировали два врача, в том числе и доктор Джордж Филлипс, обследовавший предыдущие жертвы Джека-Потрошителя. До прибытия врачей за телом наблюдал специально приставленный инспектор, и никто не мог самовольно раздеть его или смыть следы, способные представлять интерес для следствия.

Экспертиза показывает, что у тела отсутствует левая почка и часть матки. Часть внутренних органов — печень, селезенка, прямая кишка — рассечены. Однако все эти увечья были нанесены уже после смерти, которая последовала мгновенно, после того как убийца перерезал горло Эддоуз от уха до уха. Нож с остро заточенным концом, которым, по мнению Брауна, пользовался убийца, вошел настолько глубоко, что не только разрезал гортань и голосовые связки, но даже задел позвоночник. Судя по отсутствию синяков и ушибов, Эддоуз не боролась, и все произошло в считаные секунды. Доктор Браун предполагает, что убийство было совершено человеком, который действовал в одиночку и хорошо знаком с анатомией человеческого тела. Он также считает, что горло было перерезано, когда женщина оказалась на земле и была уже мертва. В противном случае кровь, бьющая из раны, неизбежно забрызгала бы убийцу.

В любом случае, крови на Митр-сквер оказалось предостаточно. Ее следы, повторявшие очертания мертвого тела, оставались на брусчатке почти сутки. К трем часам дня, когда доктор Браун и его ассистенты работали над телом в морге, на месте убийства перебывало множество любопытных.

А на Бернер-стрит предприимчивые социалисты из Международного клуба рабочей молодежи уже берут плату со всех желающих осмотреть место убийства Элизабет Страйд. Помимо зевак в тот же день, после полудня там появляются два человека. Они суетливы, как газетные репортеры, а по дотошности, с которой эти двое изучают каждый пятачок земли, их можно принять за сотрудников полиции, но ни к прессе, ни к подчиненным сэра Уоррена они не имеют отношения. Этих джентльменов зовут Гранд и Батчелор, и они частные детективы, нанятые Джорджем Ласком, председателем Комитета Бдительности Уайтчепела. До сих пор Министерство внутренних дел не шло навстречу Ласку, оно отклонило предложения Комитета о выделении денежной премии за содействие в поисках преступника и о создании местной милиции для охраны улиц. Но Джордж Ласк не опускает рук. После последних убийств он снова обратился в министерство, а в ожидании ответа привлек к расследованию детективное агентство Гранда, расположенное по адресу: Стрэнд, 238.

На месте никто не препятствует детективам, за исключением социалистов, которые, впрочем, удовлетворились установленной ими платой за осмотр двора. И вскоре кажется, что Гранду и его напарнику улыбнулась удача. В сточной канаве неподалеку от двора Датфилда им удается обнаружить веточку от виноградной кисти, которую пропустили полицейские, после убийства прочесавшие здесь все.

Эта ветка косвенно подтверждает слова местного торговца по имени Мэттью Пакер, который утверждает, что Страйд, чье описание он видел в газетах, заглядывала к нему минут за двадцать до убийства в сопровождении некоего господина, одетого «как джентльмен». Пакер собирался закрыть свою лавку, но ради клиентов задержался на несколько минут, и мужчина купил для спутницы ветку винограда.

Показания Пакера были, тем не менее, проигнорированы полицией. Инспектор Эбберлайн, поговорив с ним, счел, что Мэттью Пакер выдумал эту историю. Возможно, что он просто желал привлечь внимание публики к своему заведению, которое теперь будет известно как место, куда заглядывал сам Джек-Потрошитель вместе со своей жертвой.

Эбберлайн доверяет своей интуиции. Она помогла ему три года тому назад, когда в Тауэре взорвалась бомба, заложенная ирландскими сепаратистами. Дежуривший неподалеку Эбберлайн не только успел сразу же закрыть ворота, но и вычислил бомбиста среди людей, задержанных в крепости. И сейчас интуиция подсказывает ему, что не стоит тратить время на Мэттью Пакера.

Однако предприимчивый торговец добился своей цели — журналисты, оказавшиеся не такими придирчивыми, как инспектор Эбберлайн, с удовольствием берут у него интервью. И вскоре в его лавке появятся Гранд и Батчелор.

Согласно отчетам, представленным детективами Джорджу Ласку, — чтобы испытать Мэттью Пакера, они привели его в морг на Голден-Лейн, где находилось тело Кэтрин Эддоуз. Пакеру сообщили, что это Элизабет Страйд, но тот убитую не признал, зато уверенно опознал тело настоящей Страйд. Эта проверка вкупе с виноградной веткой должна была подтвердить ценность показаний Мэттью Пакера.

Пресса с любопытством следит за действиями Гранда и его напарника, их появление вносит разнообразие в репортажи о расследовании. Образ частного детектива — умного и не сдерживаемого недалеким начальством — был широко разрекламирован сэром Артуром Конан Дойлом и десятками его куда менее талантливых коллег-литераторов. А отсутствие интереса у полиции к частному расследованию журналисты объясняют ее нежеланием признавать собственные промахи. 

Глава четвертая. «Дорогой Босс»

Роберт Андерсон покинул Швейцарию двадцать девятого сентября и приехал в Париж, где собирался провести последнюю неделю своего отпуска. Это решение было напрямую связано с делом Джека-Потрошителя, ибо как британская, так и европейская пресса выражали недоумение по поводу отсутствия на месте главы Уголовного департамента. Андерсон также получил несколько тревожных писем из Уайтхолла от министра внутренних дел и главного комиссара Уоррена. Из Парижа было проще следить за развитием событий, но уже на следующий день после прибытия во французскую столицу Роберт Андерсон узнает о двойном убийстве в Лондоне. Почти одновременно почта приносит личное письмо Генри Мэтьюза, в котором министр требует немедленного возвращения Андерсона в Англию.

В тот же день он отбывает в Лондон, проведя вечер и остаток дня за изучением материалов по делу Потрошителя, и утром тридцать первого октября встречается в Уайтхолле с Генри Мэтьюзом и Чарльзом Уорреном.

Мэтьюз всерьез обеспокоен ситуацией. Накануне правительство получило письмо королевы Виктории. Тридцатого сентября Ее Величество находилась в Абергелди, в Шотландии, вместе со своим внуком — принцем Альбертом Виктором. В письме королева выражала скорбь по поводу двойного убийства и надежду, что полиция предпримет все усилия, чтобы найти этого опасного маньяка.

— Мы считаем, что вы должны взять на себя ответственность и найти Джека-Потрошителя! — восклицает Мэтьюз.

Роберт Андерсон на это осторожно возражает, что не желает нести ответственность за результат расследования.

— Я могу отвечать лишь за то, что все силы будут употреблены на розыск убийцы. Я обдумал ситуацию по дороге в Лондон, и мне кажется, что для предотвращения новой трагедии было бы разумно арестовывать уличных женщин, шляющихся после полуночи. И чем больше их будет, тем лучше!

— Это слишком решительно по отношению к этим несчастным! — возражает Генри Мэтьюз, побуждаемый не столько сочувствием к «несчастным», сколько мыслью о возможных скандалах. — Я не думаю, что это поможет нам предотвратить убийства, зато пресса обвинит нас в травле малоимущих.

Чарльз Уоррен, хорошо помнящий уже упомянутый выше случай с белошвейкой, обвиненной в проституции (он тогда лично проводил дознание), выражает солидарность с министром.

Также хочу заметить, — продолжает Андерсон, — что повышенное внимание к убийствам, проявляемое прессой, возможно, подвигает этого монстра на новые «подвиги». Французские газеты наперебой кричат, что все мы «злодеи», которые упиваются кровавыми деталями в репортажах!

— Бог с ними, с французами, но вы же не хотите, чтобы мы указывали газетчикам, что им писать? Тогда нам всем придется завтра же подыскивать себе новые занятия! Просто найдите этого человека живым или мертвым. Необходимо, чтобы этот кошмар прекратился!