Код любви - Максимилиана Моррель

Иду обратно к дому, надо заняться делами. Можно начинать новую книгу. По утрам вполне могу работать, приглядывая за сыном. Интересно, как это – быть женой Мастера вампиров? Да, записи миссис Балантен! Надо прочитать кучу литературы, запомнить терминологию. Морис, думаю, подберет мне книги или сам расскажет. А вот после свадьбы можно ли будет взять Рея с собой в Дак-Сити? Ему очень хочется быть вместе с папой и мамой. Я-то с него глаз не спущу, а Морис должен гарантировать нам безопасность. Ему необходимо отслужить полицейским еще полтора-два года, а потом мы сможем перебраться в другое место. Салат готов, бульон уже на подходе, пирог – в духовку. Фасоль со свининой очень ароматна! Плетеное кресло на поляне, книжка. Как хорошо дома! Кто это хулиганит? Попасть прямо в нос сломанной пуговицей! Морис проснулся! Стоит в проеме окна обнаженный по пояс и улыбается! Замахала обеими руками. Я когда-нибудь говорила ему, какой он красивый? Да тысячу раз!

– Твой завтрак в глиняной кружке в холодильнике. Сейчас подогрею, как ты любишь, до тридцати шести и шести.

Сегодня мы были настоящими следопытами. Морис в лесу показал нам столько интересного! Рей на плечах, шестилетняя Энджела рядом вприпрыжку. Возвращаемся из дальнего похода.

Родители уже дома. Дети побежали к Энджеле домой пристраивать заблудившегося зайчонка, который всю дорогу сидел у меня в ладонях. А мы с Морисом, взявшись за руки, заходим в дом. Мужчины уселись за стол, а мы с мамой заканчиваем последние приготовления к обеду. Ни намека на вчерашний разговор, а это может означать только одно – Морис принят таким, какой он есть.

Послышался чихающий и дребезжащий звук старого двигателя. Я выглядываю в окно. У дома останавливается видавший виды грузовичок отца Грегори, священника из местного прихода, папиного старинного друга. Звон рассыпавшихся ложек и вилок заставил меня оглянуться. Бледные как полотно лица родителей. Адское шипение, налитые кровью глаза и страшный оскал вампира. Морис не шелохнувшись сидит за столом, не отводя взгляда от двери. Поза нападения или защиты? Обе руки на столе, треск разрываемой материи – парадная мамина льняная скатерть под когтями превращается в узкие ленточки.

В дверь заходит невысокий, худощавый, лет шестидесяти пяти, весь седой отец Грег, в своем неизменном простом черном костюме, и только белая полоска воротничка указывает, что он священник. Доброе, спокойное лицо отца Грега меняется, когда он видит эту застывшую картину. Решительно выставив перед собой руку, он без колебаний обращается к Морису:

– Отпустите этих людей с миром. – Морис вновь шипит в ответ. – Если ваша ненависть направлена на меня, скажите, какое зло я вам причинил?

Зло и отец Грег – несовместимые понятия. Я не знаю человека добрее и благороднее, никогда в жизни он не просил ничего для себя. Господи, да он НАСТОЯЩИЙ священник, вот что так напугало Мориса! А он ведь действительно испугался, несмотря на свою огромную силу.

– Морис, прошу тебя, успокойся, – я с трудом оторвала его руку от стола, на котором под обрывками скатерти остались глубокие царапины. – Это Грег, старый папин друг, он не причинит никому вреда, он самый мудрый и добрый человек на свете.

Я стала поглаживать руку Мориса, пытаясь его успокоить. Она еще холоднее, чем обычно, и очень напряжена.

Грег растерянно продолжает, глядя в глаза вампира, который на сей раз взгляда – не отвел:

– Я услышал в поселке, что моя крестница собирается замуж, и заехал познакомиться с женихом. Дочка, ты уверена, что все знаешь о своем избраннике?

– Да, отец Грег, я люблю его, несмотря на все странности, что вы успели заметить. Морис Балантен – мой жених, я твердо намерена связать с ним жизнь и прошу не переубеждайте меня.

– Что ты, девочка, ты умница и очень смелая, а я, честно говоря, растерян, потому что ни разу не сталкивался с такой внутренней агрессией и не чувствовал такого сильного субъективного давления и необоснованного сопротивления одновременно. Простите, мистер Балантен, если я невольно причинил вам беспокойство. Поверьте, я вошел с открытым сердцем.

Милый Грег, он чувствует – отчетливо вижу это по выражению его ошарашенного лица – нечто противоестественное, совершенно чуждое собственному мировоззрению, какое-то абсолютное зло, с которым он инстинктивно обязан бороться. Но не был бы он тем отцом Грегом, которого я знала с самого своего рождения, если бы, не разобравшись, вступил в противоястояние.

Морис тоже это понял, руки его чуть-чуть расслабились, но клыки он не убрал, а перевел взгляд сначала на отца, затем на маму, и те одновременно вздрогнули. Это был немой вопрос и открытый вызов.

Отец Грег сплел дрожащие пальцы, пытаясь унять волнение, и вновь осторожно заговорил:

– Я знал Гленду-Сьюин еще маленькой девочкой с золотыми косичками и неуемной фантазией. – Убрав клыки, Морис слушает священника, не отпуская моей руки, словно ищет какой-то поддержки у меня. – В ее сердце никогда не было зла, а в душе ненависти. Поэтому она привлекает такое внимание и интерес. Спасибо тебе за щедрое пожертвование нашей церкви. Я все отдал в Фонд детей-инвалидов, только немного оставил для детской футбольной команды. Мне опять удалось организовать мальчишек. Помнишь, Джереми, как мы с тобой начинали?

Он подошел к папе и положил ему руку на плечо. Папа, выйдя из оцепенения и сделав глубокий вдох, придвигает стул своему другу и очень медленно опускается на соседний.

– Тебе десять, мне – семнадцать, – отец Грег переводит взгляд на Мориса. Он усердно пытается разрядить обстановку, молодец, правильно. – Мы собрали из местных ребят команду и здорово показали тем задавакам из летнего лагеря, как надо играть.

Папа в конце концов выдавил из себя улыбку. А взгляд Мориса снова стал черным и непроницаемым.

– Пообедай с нами, Грегори, – сказала наконец и мама, собирая с пола столовые приборы.

– Спасибо, Сьюин, если я не помешаю, то останусь. Мне хочется узнать поближе того, с кем будут жить Гленда и маленький Рей.

Морис заговорил, обращаясь к отцу Грегу, сначала хрипловато, но постепенно голос его смягчился и стал прежним – бархатно-пушистым, завораживающим. Взгляд спокойный, но не пристальный, словно бы сквозь собеседника.

– Не надо смотреть в мои глаза, это может плохо закончиться для нас обоих.

Пожалуйста, нет, дорогой, не начинай снова! Все только начали успокаиваться. Давай же просто поговорим. Узнай его получше. Морис мягко сжал мою руку.

– Глаза – зеркало души, и через них можно разглядеть то зло, которое сокрыто в тайных глубинах. – Грег все еще не унял прежнего волнения и говорит так тихо, что приходится прислушиваться.