Концептуальное проектирование сложных решений - Андрей Теслинов

В сложной социальной практике концепты проходят длительный путь развития. Поначалу рождающиеся концепты, как правило, не имеют имени. На ранних этапах становления их роль выполняет некий контекст, из которого возможно извлечение признаков созревающего понятия. Однако рано или поздно у концепта должно появиться имя, которое становится «точкой» сборки и развития его смыслов.

…хорошей фотографии жизненность придают незавершенность, неопределенность, неназываемость рождающихся смыслов

Эта логика развития концептов совершенно противоположна художественной логике, где имена не только не нужны, но и чаще всего мешают осмыслению. Названное в картине тотчас же перестает волновать нас. Если по отношению к какому-то произведению искусства можно сказать «это же вот это!..», то жизнь его завершена. И напротив, жизненность, например, хорошей фотографии придают незавершенность, неопределенность, неназываемость рождающихся смыслов.

Но понятия по мере активности своего становления рано или поздно все же должны получать и получают свои имена.

Вы помните одну из формул нашего подхода… «все уже было»? Было и это – я имею в виду серьезный разговор по поводу происхождения имен. Видимо, трудность эта настолько велика, что за два с лишним тысячелетия она почти не разрешилась. Мы еще не смогли положительно ответить на все вопросы Сократа к Гермогену и Кратилу. Однако несколько уроков у Платона по поводу происхождения имен все же получить можно.

Уроки у Платона

Урок о подходе к порождению имен. Имена не могут быть следствиями простой договоренности между людьми. Нельзя придумывать имена, которые не несут никакого оттенка сущности обозначаемого предмета или понятия. Имя есть какой-то инструмент со многими функциями. Основная из них – помогать разбираться в понятиях.

«Имя есть некое орудие обучения и распределения сущностей, как, скажем, челнок – орудие распределения нити».

Создавая имена, необходимо делать это так, чтобы они способствовали различению сущности «вещей».

Урок о силе имен. Созданием имени – создается закон. Этот закон определяет отношение к именуемому, поскольку имя направляет сознание на поиск не любых, а определенных сущностей. Стало быть, тот, кто придумывает имена, есть законодатель. Этим законодателем не может быть кто угодно, им должен быть мастер.

«Не такое уж это ничтожное дело – установление имени, и не дело людей неискусных или случайных».

Не слишком ли много обратных примеров дает нам законодательство в отечестве?!

Однако и об этом уже было: «Цзы Лу спросил у Конфуция: „Вэйский правитель намеревается привлечь Вас к управлению государством. Что Вы сделаете, прежде всего?" Учитель ответил: „Необходимо начать с исправления имен". Цзы-Лу спросил: „Вы начинаете очень издалека. Зачем нужно исправлять имена?" Учитель сказал: „Как ты необразован, Ю! Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться"» [121] .

Урок о главном свойстве имен. Имя должно отражать природу вещи.

«Законодатель должен уметь воплощать в звуках и слогах имя, причем то самое, какое в каждом случае назначено от природы. Справедливо, по-моему, порождение льва называть львом, а порождение коня – конем. Я не говорю о том случае, когда от коня родится какой-нибудь урод. Когда кто-то знает имя, каково оно, – а оно таково же, как вещь, – то он будет знать и вещь, если только она оказывается подобной имени».

Только имена как отражения природы вещей не должны быть их фотографиями. Например, природу женской красоты можно выразить совершенно разными художественными способами. В именах нужно искать какой-то иной правильности отражений, иной правильности изображения природы вещей.

Урок о смене имен. Имена должны меняться. Ведь «в том, что известно, пользы нет – одно неведомое нужно» (Гете). Это должно происходить вслед за развитием понятий. Имя, оставленное за понятием, которое изменилось, у которого появились или исчезли существенные признаки, перестает быть орудием познания. Оно становится орудием заблуждения.

«Самое имя „мышление" означает улавливание нового, а новое в свою очередь означает вечное возникновение. Но можно ли тогда что-либо правильно именовать, если оно всегда ускользает. Как может оно изменяться или двигаться, не выходя за пределы своей идеи?

Ведь и само знание – если оно не выйдет за пределы того, что есть знание, – всегда остается знанием и им будет; если же изменится самая идея знания, то одновременно она перейдет в другую идею знания, то есть [данного] знания уже не будет».

Именно поэтому каждый новый терм, появляющийся как результат и следствие концептодеятельности, должен получать новое имя. Именованием мы подталкиваем развитие знания. Стоит ли служить другому?!

Урок о множественности имен. Имен должно быть много. Там, где прекращаются имена, где прекращается область слова, прекращается также и область бытия. Для выражения многих «тонких» оттенков понятий необходимы новые, «тонкие» имена. Созданием имен можно противостоять мощной силе огрубления сознания и сужения миропонимания, которому служит современный маркетинг, призывая предельно упрощать смыслы для потребителей [122] .

Урок о форме имен. Имя должно выражать сущность вещи независимо от слов. Однако слова, буквы, звуки могут придавать именам особенное звучание, усиливая возможность восстановления по ним понятия. В тексте Сократа этот урок выгляди так.

«У каждой вещи есть звучание, очертания, а у многих и цвет? И мы будем примерять звуки к вещам – то один к одной вещи, какого та потребует, то многие вместе, образуя то, что называют слогами, а затем соединять слоги, из которых уже будут состоять слова и выражения. Если какая-то буква прибавится или отнимется, неважно и это, доколе остается нетронутой сущность вещи, выраженная в имени».

Это означает, что помимо содержания, которым должно обладать имя, чтобы выражать смысл, у него должна быть и такая форма, которая всячески помогала бы смысловосстановлению. Например.

«Если бы кто-нибудь нашел древнее название движения, соответствующее нашему языку, то правильнее он назвал бы его „идение“. Теперь же от иноземного слова после подстановки эты на место эпсилона и вставки ню оно называется „движением“, хотя его следовало бы называть „двигидение“. А слово „стояние“ означает отсутствие движения и называется „стоянием“ для красоты. Прежде всего сами имена „река“ – от слова (течь) – и „стремнина“ подражают порыву благодаря этому звуку; затем слова „трепет“, „обрывистый“, а еще такие глаголы, как „ударять“, „крушить“, „рвать“, „рыть“, „дробить“, „вертеть“ – все они очень выразительны».

Урок о разнообразии имен одних и тех же смыслов. Одному и тому же понятию можно приписывать разные имена. Мы найдем много имен, которые разнятся буквами, слогами, словами, а смысл имеют один и тот же. Здесь мы уже говорим о придании именам определенного стиля. Мы говорим об элокуции.

Для придания стилистической формы именам могут использоваться разнообразные способы. К ним относят тропы и фигуры. Как способ троп (греч. tropos) – это некий поворот, совершаемый словами, употребляемыми в переносном значении для достижения особенной выразительности обозначаемого. Вот некоторые примеры тропов – метафоры (троп, заключающий скрытое уподобление), метонимия (троп в виде переименования, например, синекдоха – переименование большего, в значении меньшего, целого, в значении части и пр.), эпитет (троп в виде создания образа, напр., «слепая любовь»). Тропы выступают в речи как зеркало, отражающее концептуальный мир исследователя.

Менее распространены в концептуальной практике фигуры – выразительные обороты речи. В обычной речи их применяют для усиления какого-то оттенка смысла. Пример фигуры – инверсия (переворачивание). Фигуры могут быть полезными в ходе концептуализации для подчеркивания каких-то оттенков концептуальных схем. Для имен они мало приспособлены.

Однако все это уже область филологии, в которую концептуалисты проникают не глубоко, увлеченные порождением понятий, а не имен. Имена здесь служат в основном задачам коммуникации – команда разработчиков концептуальных конструкций нуждается в том, чтобы понимать друг друга в ходе совместной работы. Для этого зачастую нужно немного.