Концептуальное проектирование сложных решений - Андрей Теслинов

Такой сценарий часто бывает уместным при разработке концептуального облика стратегий поведения, например, компаний в условиях сложного окружения. В начале поиска здесь существуют лишь общие представления о компонентах стратегии, которые следует прояснять. По мере структуризации понятий, выражающих облик окружения компании, облик желаемого успеха компании, облик стратегической «материи» – решений, из которых может выстраиваться стратегия, происходит «сужение» поля смыслов и конкретизация как задач поиска, так и самих смыслов стратегического выбора.

Эта стратегия обычно реализуется в ходе работ над диссертациями. Это потом, после концептуальной «расчистки» их текст «выстраивается» в соответствии с требованиями ВАКа.

Сценарий типа «концептуальный джаз»

Известно, что искусство всегда стремится к новизне. А новизна достигается за счет нарушения принципов, по которым существовало искусство до этого. Именно по такому принципу строилась вся история джаза. Поэтому джаз как идея импровизации, как метафора свободного поведения в том или ином виде искусства манит и волнует.

Главной отличительной чертой джаза была и есть коллективная импровизация. Пожалуй, вершинной формой полноты и безграничности импровизации достиг так называемый Free jazz (свободный джаз). Импровизация здесь спонтанна от начала до конца и происходит зачастую на подсознательном уровне. Джаз-музыканты, играя каждый что-то свое, достигают единения не за счет ритмической, мелодической и гармонической сплоченности, а за счет некоего духовного и эмоционального родства. Яркая фигура такой импровизации – Джон Колтрейн.

«Несомненно, его музыка была чем-то большим, чем просто музыкой, потому что эта его устремленность выносила его очень далеко. Он уходил за пределы музыкальных стандартов и музыкальной техники – всех этих музыкально-технических процедур. Его музыка была духовным посланием, в ней ярко отразился поиск высших оснований жизни и духа – чего-то запредельного, чего-то лежащего за пределами человеческой ограниченности» [134] .

Нечто подобное свободному джазу возникает в концептуальной мастерской, когда в ней собираются мастера. Концептуальные решения рождаются здесь беспорядочно, спонтанно, зачастую на уровне интуиции. Одни решения и предложения инициируют другие, а все вместе они постепенно формируют (формуют) концептуальный рисунок смысла, к которому внутренне устремлена команда. Здесь можно обнаружить как встречные пути движения конструирующей мысли: от смыслов к конструктивным понятиям и от готовых конструктов к смыслам в понятиях, снаружи внутрь, так и расходящиеся…

Результат такой работы – плод вдохновения, в котором стерты границы инструментального и художественного мышления. Таков вкратце сценарий типа «концептуальный джаз».

Характерные черты концептуального мышления как технологии

Если попытаться выйти за пределы вопросов о назначении и инструментарии, какими технология концептуального мышления отличается от других, и взглянуть на ее нефункциональные свойства, то скорее всего удастся увидеть ее характер. Это то, ЧТО и КАК проявляется в ней, когда она осуществляет свою собственную природу.

Я уже начал говорить о технологии как о некотором действующем субъекте. Продолжу, воображая, будто бы характер технологии передается ее исполнителю. Полагаю, наиболее привлекательным в ней для философствующих аналитиков будет следующее.

ОТКРОВЕННОСТЬ. Она проявляется в том, что начало любого шага, любого акта концептуального мышления направляется не в сторону объекта исследования, а внутрь себя. Это обращение мыслителей к осознанию своих внутренних установок, побуждающих «смотреть» на свой предмет так или иначе. Это откровенность перед собой.

ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ. Эта технология очень избирательна. Она никогда не развернет свои «флаги» в сторону, которую не избрала сама. Среди всех возможных исследовательских намерений, которые могут волновать концептуалиста в приближении к своему предмету, здесь будут выбраны только те, которые необходимы здесь и сейчас. В другом, в следующем акте мышления и создания концепта, в другом контексте состоится другой выбор, но это будет потом. Почти каждый ее шаг окрашен сознаванием того, зачем и почему он совершается.

ТРАНСЦЕНДЕНТНОСТЬ. Концептуальное мышление часто выходит за пределы самого себя. Это выходы в метапозицию по отношению к наблюдаемому, к мыслимому и к самому себе ради непрерывности сознания происходящего. По причине этого свойства мыслитель постоянно находится одновременно в двух мирах. Один из них – мир предметов мышления, а другой – мир мышления собственного мышления. Действовать так одновременно означает быть в лоне философии, поскольку «…философия начинается там, где всеобщее понимается как всеобъемлющее сущее, или, иначе говоря, там, где сущее постигается всеобщим образом, где выступает мышление мышления» [135] .

ПРОСТОТА. Концептуальное мышление стремится все упростить. Вопреки, возможно, излишне сложному описанию его методов и оснований, оно только тем и занято, что сознательно и с азартом членит все мыслимые предметы на части, да еще и разделяя их на понятия-объекты и отношения. В результате любая сколь угодно сложная предметная область всегда оказывается проще, яснее, понятнее, чем до прикосновения к ней концептуалистов. Стремление к простоте и ясности – наиважнейшая склонность характера технологии концептуального мышления.

КОНЦЕНТРИРОВАННОСТЬ. Все, что перемалывается на «жерновах» концептодеятельности, испытывает очищение от второстепенного, приговоренного, приукрашенного. Суждения и представления здесь уменьшают «толщину» двусмысленностей и превращаются в концептуальные «единицы», концентрированно насыщенные смыслами. Книги, тексты, прошедшие через концептуальную обработку, сокращаются в десятки раз. Это послужило даже толчком к необычному явлению под названием «интеллектуальный каннибализм». Сторонники этого движения считают своими идейными корнями концептуальные методы и быстрыми темпами… «поедают» книги, оставляя от них лишь «скелеты» в виде концептуальных структур. Библиотека этих останков интеллектуального труда растет.

СКРУПУЛЕЗНОСТЬ. Эта черта характера проявляется в редкостном интересе концептуалистов к тщательному «перебиранию» деталей смыслов, схваченных мышлением. Значение для них имеют не только каждое отдельное понятие, его вид, отношения между понятиями, контекст, в котором их следует понимать, но и то, как именно, какими составами вступают в эти отношения объемы понятий. Эти «тонкости» особенно важны там, где исследователь надеется вывести какие-то важные следствия из концептов или за счет их тщательной интерпретации построить важные различения. Эта черта характера роднит концептуалиста с государственным мужем, ведь и «управление великой державой подобно приготовлению блюда из мелкой рыбы. [136]

ПРИЗЕМЛЕННОСТЬ. При всех увлечениях абстракциями и способности мгновенного восхождения от единичного к множественному концептуальное мышление остается земным. Оно, во-первых, питается реальностью для построения своих концептов, во-вторых, постоянно проверяет себя по реальности и, в-третьих, служит ее развитию. Но самое существенное здесь то, что концептуальное мышление очень конкретно. Оно конкретно не в обыденном смысле, не в смысле эмпирическом, когда, указывая, например, на дерево, кто-то говорит: «О, дерево!» Оно конкретно в смысле теоретическом. Концепты, появляющиеся в результате синтеза нескольких других концептов, обладают конкретностью, обусловленной тем, что все их компоненты точно различены и собраны смысла ради. К такого рода конкретности никогда не приблизится человек с обыденным мышлением.

Непрерывное сопоставление мыслеформ с порождающей их действительностью научает осторожности. Однако «вкусивший вышних благ, пренебрегает низшими»… справедливо мастеров, давно практикующих концептуальные методы, обвиняют в космизме, в уходе от реальности без надежды на возвращение.

ЛЕГКОСТЬ. Это то, что возникает при движении мышления по линии абстрагирования – конкретизации. Естественная связь понятий по этой линии осваивается легко и легко восстанавливается при сопоставлении понятий. Прибавление или удаление признаков концептов позволяет мышлению не только далеко отдаляться от первоначально выбранных объектов исследования по линии конкретизации, но и возвращаться. Последнее особенно важно именно сейчас, в условиях экспансии мнений в ущерб знаниям. В обилии мнений легко потеряться.

ТЕРПИМОСТЬ. Вряд ли назовешь терпеливым того, кто пытается всему дать исчерпывающие, точные, «правильные», однозначные определения? В этом стремлении можно усмотреть наивный соблазн торопыг – постигнуть все и сразу. Этой черты характера лишено концептуальное мышление. Оно готово неспешно достраивать свои изделия-концепты по мере необходимости, будучи совершенно уверенным в том, что «нельзя объять необъятное». Каждый концепт обладает только той истиной, которую получает в зависимости от условий своего создания. С новой точки зрения, в новом контексте, в новых соотношениях у любой «вещи» откроется что-то другое, и тогда понадобится новый концепт. Понимание этого приучает к терпеливости.