o 2cb5a07abd7d1c8f - Alena Karpova

Куда не глянь везде лед и пустота.

- Во блин... И?

- И все. Там я и стал жить. Кровать есть, жратва есть. Куча книг на

политическую тему, включая полное собрание сочинений Карла Маркса и

Владимира Ильича. Детективов и фантастики не было. Хотя вру...

Понедельник начинается в субботу Стругацких был. Телека или радио нет. Я

в одном вагончике, в соседней теплушке еще один чел. Старый уже совсем.

И немой. На самом деле немой. Раз в две недели нам давали представление -

вертолет прилетал. Пилот и два чувака солидного возраста. Правда, больше

двух часов вертушка не задерживалась. Пилот привезенный груз вместе с

немым в вагончик таскают, я смотрю на все это дело из окошка заиндевелого,

а те двое в воду какие-то привязанные к веревками штуковины кидают.

Кинут, подождут немного, вытащат. С умным видом посмотрят, в толстой

тетради что-то черканут и опять забрасывают. И так раз пять-шесть. Потом

все свое барахло сворачивают и улетают. А мы дальше живем. Жрем, срем и

спим. Иногда еще читаем. Так вот полгода и пролетело... хотя скорее

проползло. Знаешь, я теперь из банки тушенки, пары мерзлых картошек и

одной подгнившей луковицы такой суп забабахать могу, что куда там

пятизвёздочному ресторану! Пальчики оближешь! А если еще и перец

черный есть, так вообще сказка получится! Вот...

- Трындец... Рос... ты выпей, отпустит чуток.

- Успокойся, Влас - грустно рассмеялся я - Это же не вчера было. Давно уже

отпустило.

- Ты не обижайся, конечно, но у тебя предок совсем с катушек слетел. По

описанию место больше всего на военный могильник смахивает. Я даже не

представляю, куда тебя запихнули. Не, он реально переборщил. Да,

натворили дел, но ведь отмазались, верно? Какого хрена такой беспредел

творить, да еще с родным сыном? А если бы ты там умер? Заболел? А если

еда кончилась, или еще что? Не понимаю...

- Жратвы там хватало - отмахнулся я, набивая рот чипсами. Вкусно. Или

это мне на пустой желудок так кажется? - И подвозили регулярно. Но ты

угадал.

- Угадал? Погоди, не рассказывай. Чета меня знобить начало, давай

накатим сперва. Теперь понятно, почему ты сам на себя не похож.

- За родителей - хмыкнул я, поднимая стакан.

- Ага, за них. Чтобы жили как можно дольше и знали как можно меньше.

Выпили. Похрустели чипсами. Задумчиво покатав стакан между ладонями,

я опустил его на стол и рассмеялся. Странным, лающим смехом. Влас

вздрогнул от неожиданности и расплескал водку.

- Ты чего?! Не пугай так блин. Сперва страшилки рассказываешь, потом

смеешься как-то... как-то ненормально.

- Да просто ты на самом деле угадал, Влас, вот и смеюсь. Прямо в точку

угодил.

- Угадал? Насчет того что еда закончилась?

- Не. Насчет того что умер. Отец меня туда как закрыл, периодически

письма мне отсылал, все спрашивал, чего я надумал. А я не отвечал.

Озлобился я, понимаешь? И на отца и вообще на всех сразу и вместе взятых.

Решил, что лучше сдохну, а просить ни о чем не буду. Но время прошло, мне

так хреново стало, что не выдержал, написал письмецо покаянное. И

отправил с вертолетом. Уже на все согласен был. Хм...

- Ну, это понятно. Тебя еще надолго хватило, я бы уже через неделю волком

выл и лбом о землю бился. А причем тут - "ты угадал"?

- Слушай. Прошло дня три и как-то одним веселым снежным утречком, тот

немой старикан из своего вагончика не вышел. Ни утром, ни в обед. Я

постучал - не отвечают, дверь дернул - закрыта. Вокруг вагончика обежал, с

окон иней отскреб как мог, продышал проталинку. Заглянул и увидел - лежит

старик на полу у кровати, на меня смотрит и улыбается ласково так.

- В смысле... в смысле улыбается?

- Умер он - спокойно ответил я, подхватывая рюмку - Давай. За тех, кого с

нами нет.

- Ты погоди нафиг! Шутишь что ли?! Как это умер?!

- А как люди умирают? Говорю же - умер - пожал я плечами и одним

глотком заглотнул водку, не почувствовав горечи - Может сердце, может еще

что.

- М-мать... и чего ты?

- Сперва орал, в окна стучал как дурак. В ответ понятно тишина полная. А

войти не могу - дверь мощная, открывается наружу, на окнах решетки.

Объект же типа режимного. У меня из инструментов только сточившийся

нож для чистки картошки и консервная открывалка. Хрен что откроешь. А

все остальное у старика хранилось. В общем, было там два жилых вагончика,

а теперь получился один мавзолей и одна теплушка. А я вроде почетного

туриста с правом обзора драгоценного тела, но без права доступа к оному.

Короче жил как на Красной площади у стен Мавзолея и каждый день ходил

на экскурсию. Смешно да?

- Ты гонишь, Рос! Это вообще нахрен не смешно! - рявкнул Коготь, глядя

на меня выпученными глазами - И не надо так странно улыбаться, Рос, у

меня от тебя мороз по коже! И что ты сделал?

- А что я мог? Стал ждать вертолета. Продукты у меня были. Не то чтобы

много, но не голодал. Жалко только заварка быстро кончилась и на пятый

день я без чая остался. Вторяк заваривал, правда, но вкус не тот, сам

понимаешь. Ел, читал, спал, ветер заунывный слушал, потихоньку дверь

ножом скреб как индеец Джо... и каждый день к окошку бегал, на Никитича

поглядеть - это старика так покойного звали. Проталинку в стекле продышу и

любуюсь себе. А он каждый день меняется. В вагончике же тепло,

обогреватели работают, свет горит. Знаешь, запах появился нехороший. И

вроде бы он есть, а вроде бы и нет. Вагончик же закрыт, откуда запах

спрашивается? А мне все равно чудится. И покойник того... портиться

начал... и двигаться понемножку...

- Как двигаться... куда двигаться?

- Кажется, к двери он двигался. Сантиметра на два точно сдвинулся -

абсолютно серьезно ответил я - Наверное, мне показалось с перепугу. Но

дверь я скрести перестал и даже подпер пустой бочкой из-под дизельного

топлива. На всякий случай, а то кто его знает. Потом, дней через десять-

двенадцать, Никитич местами стал на тушенку похож. Или на кильку в

томате. Ну, понимаешь, когда тело разлагается...

- Не надо, Рос! В задницу такие подробности! Что дальше то было?

- Вертолет прилетел - бледно улыбнулся я - С отцом. Только не через

одиннадцать дней как я ожидал, а через семнадцать с половиной. Я к тому

моменту голодный как собака был, только консервы остались, а я их хоть

убей жрать не могу. Как в банку загляну, так Никитича вспоминаю. Потому

уже узнал, что отец специально вертолет задержать попросил, чтобы вместе

с ним прилететь и с блудным сыном серьезно поговорить. Шесть дней не

критично же, а у него в адмиралтействе дела какие-то важные были, не мог

раньше вырваться. Но прилетел. Вертушка села, он вышел весь важный

такой из себя, смотрит сурово из-под бровей, как я к нему ковыляю.

Дождался пока между нами два шага осталось и серьезно так говорит:

"Сын". Я кивнул и как врезал... прямо в глаз.

- Отцу?

- А кому еще? Ему. Врезал и орать начал, у меня как припадок начался -

невесело усмехнулся я - Трясет всего, слюной брызжу, руками-ногами машу.

Раза два в него попал, если не считать первого раза, а потом он меня скрутил,

мордой в снег сунул, еле держит. Остальные из вертолета выскочили, лица у

всех ошалевшие - еще бы, прямо на их глазах какой-то салага целому контр-

адмиралу в морду засадил. Я реву как бешеный, всех склоняю в различных

родах. Извернулся, отца скинул, пилота душить кинулся - реально. Руками

ему в глотку вцепился, он хрипит, меня три мужика еле отодрали. И опять

мордой в снег. Ты чего замолк, Влас? Выпьем еще по одной?

- Давай... выпьем - как-то заторможено кивнул он - Не помешает. А пилота

за что?

- Ну, вертолет он водит - пожал я плечами - А вертолет вовремя не

прилетел. Поэтому, наверное. Да я просто немного не в себе тогда был. В

принципе больше и рассказывать нечего. Связали меня как редиску, влили

грамм сто коньяка, я немного очухался. Рассказал что случилось. И на этом

моя полярная одиссея закончилась.

- Домой отвезли?

- Ага. Только сначала к доктору одному военному. Тоже в возрасте уже. Он,

кажется, подводников на профпригодность проверяет. Беседует там с ними,

расспрашивает. Меня к нему первым делом. Знаешь, как доктора зовут? Не

поверишь! Андрей Никитич! Никитич! Я как услышал, так хихикать начал и

минут сорок остановиться не мог. Но мужик хороший, добрый. Я сам не

заметил, как всю свою жизнь рассказал, начиная с самого детства. А потом

он меня порадовал на прощание.