Девять месяцев по контракту (СИ) - Джокер Ольга

Букет из роз сиротливо лежит на столе. Я хочу закрыть его своей спиной, но хозяйка дома резко вскидывает брови и переводит взгляд на меня. Уничтожающий и хищный. Она бесшумно ступает по полу, выхватывает из букета записку и бегло пробегается по ней глазами. Теперь она все знает о нас с Тимуром. О том, что между нами что-то было.

— Просто удивительно, почему ты… — бормочет себе под нос. — Если хочешь знать, Тимур никогда не был верным мне. Так бывает в семьях с большим достатком. Он изменял мне со своей секретаршей, это я точно знаю. И вот ты… няня нашего сына. Я ведь верила в твою честность и тебе платила.

Все ее слова я пытаюсь пропустить мимо себя. Срочно хочу соорудить вакуум над собой, чтобы моя израненная душа не страдала ещё больше, но все тщетно. Лена говорит много, быстро, не подбирая выражений. И оправдываться перед ней я не вижу смысла.

— Все в этой квартире сделано моими руками, Яна. Всем занималась я. Строила домашний очаг, пока Тимур был на работе и тискал свою Валерию. Пыталась стать идеальной женой, совершенствовалась, закрывала на многое глаза и в конечном итоге пошла на шаг суррогатного материнства, чтобы сблизить нас с мужем. Но все вышло из-под контроля. Все пошло наперекосяк. Не знаю, как, но я буду бороться за наше с Тимуром счастье. Сама понимаешь, без твоего здесь присутствия.

— Мне нужно позвонить Тимуру… Каримовичу, — судорожно пытаюсь вспомнить, где лежит мой телефон и понимаю, что он на втором этаже.

Там, где мы с Багримовым провели ночь. Там, где я ощущала себя желанной и взлетала до небес. Даже сейчас, будучи униженной Леной, я не чувствую сожаления о случившемся.

— Ты должна уйти сейчас же, — произносит Лена мне в спину, когда я подхожу к лестнице и берусь за перила.

— Я спрошу у Тимура, могу ли я оставить Артюшу.

— Ты должна меня понять, как мать! Я, чёрт возьми, тебя нанимала! Кто ты здесь такая, а?!

— Я кормлю малыша, — отвечаю без капли раздражения.

— Послушай меня, — лицо Лены кривится от злости. — Сейчас ты кормишь ребёнка, отдаешь его мне и уходишь отсюда немедленно. С минуты на минуту приедут родители Тимура и он сам. У нас состоится важный разговор, и тебе здесь явно не место.

Лена подходит ближе, вручает мне малыша и идёт следом за нами в детскую.

Я опускаюсь в кресло, под ее заинтересованный взгляд задираю майку и прикладываю Артюшу. Должно быть, Лене сейчас больно. Это не она носила его все девять месяцев, не она рожала и не она сейчас кормит. Я отчаянно пытаюсь проникнуться сочувствием к Лере, но у меня не выходит. И все потому, что мы делим ребёнка. Я тоже люблю его. Люблю не меньше.

— Всё? — поторапливает она.

Слышится дверной звонок, и Лена выходит из комнаты. Это приехали родители Тимура, которые меня ненавидят. Они вышвырнут меня на улицу, и я не смогу ничего с этим сделать. Придерживая одной рукой малыша, я нахожу телефон на тумбе. Дрожащими пальцами тычу в экран и набираю номер Багримова для того, чтобы узнать, что мне делать дальше.

Слышится гудок, другой, третий. Тимур не отвечает. В висках громко стучит, а тело сотрясается в лихорадке. Как только Артюша выпускает грудь изо рта, дверь в комнату тут же открывается.

— Здравствуйте, Яна.

На пороге стоит мать Тимура. Гордо вскинув голову, она проходит по комнате. Следом за ней — Лена. Они теперь уже обе смотрят на меня такими взглядами, словно я делаю что-то постыдное, а не кормлю ребенка.

— Он поел? — спрашивает меня мать Багримова.

— Да.

— Можешь идти. Если понадобится, тебе позвонят.

Голова идёт кругом от произошедшего. Даже не верится, что ещё полчаса назад я была так счастлива. А сейчас ничего… Внутри пустота и разруха, словно у меня отобрали что-то важное и очень-очень значимое.

Глава 41.

* * *

Я оказалась на улице спустя несколько минут, потому что мать Багримова выпроводила меня к двери, прямым текстом сообщая, что в этом доме в этот момент мне не место. Они все смотрели мне вслед, осуждая. И даже отец Тимура, который, как мне казалось, занял нейтральную позицию, сейчас был одним из тех, кто испепелял меня своим взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На улице ярко светило солнце, но настроение не соответствовало погоде. Я села на лавочку у подъезда и посмотрела на верхний этаж. Что мне делать дальше? Ехать домой? Но я не могу без зазрения совести бросить Артюшу хотя бы потому, что ответственна за его жизнь и здоровье.

Надеюсь, что многочисленные гости справятся с ним. Всё-таки они родственники ему, а я так… обслуживающий персонал. Вот только попробуй объясни это моему кровоточащему сердцу, которое не хочет отпускать. Я не воспринимаю Артура как работу и никогда не воспринимала. Я плотно с ним срослась и не считаю его никем иным, кроме как моим ребёнком, таким же, как и Лиза. Это неправильно, но это так.

Я принимаю решение дождаться Багримова у подъезда. Опасно уезжать, ведь мы с ним заключили контракт, и я подчиняюсь только ему. Пусть скажет мне об этом лично, в глаза, если захочет меня уволить.

Открыв сумочку, вспоминаю, что телефон с собой не взяла. От досады поднимаюсь с лавочки и пинаю ее ногой. Слышится шорох в подъезде, и я напрягаюсь. Не зря, потому что спустя минуту на улицу выходит отец Тимура — Карим Рустамович.

Он смотрит на меня и качает головой. Наверное, Лена рассказала, что пока её не было, Тимур дарил мне цветы. И не только. Она же не глупая, все поняла и сложила воедино.

— Садись в машину, домой отвезу, — произносит Багримов командным голосом.

Похоже это у них в крови.

— Я никуда не поеду, — мотаю головой. — Подожду Тимура Каримовича.

— Поедешь.

Мужчина подходит ко мне ближе, берёт под локоть и ведёт к припаркованному серому «Мерседесу». Щёлкает брелоком, открывает переднюю дверцу и усаживает меня в салон.

Внутри пахнет лимоном и табаком. Так сильно, что я закашливаюсь. На секунду становится страшно, что отец Багримова сделает со мной что-то. Уничтожит, как мелкую сошку, которая не вовремя подвернулась его сыну по дороге.

Он плюхается на водительское место спустя несколько секунд. Заводит двигатель, плавно катит к воротам. Все это время я так надеюсь, что Тимур увидит нас. Остановит автомобиль, спасет от властного отца и скажет, что я по-прежнему работаю няней Артура.

Карим Рустамович включает магнитолу, и салон заполняет веселая музыка. Она звучит так не к месту, что хочется закрыть уши ладонями, только бы её не слышать.

— Давно у тебя отношения с моим сыном? — спрашивает наконец.

— У нас нет никаких отношений, — отвечаю, глядя перед собой.

— А цветы? Лена сказала, что сотню роз просто так няням не дарят. И я согласен с ней.

Я молчу и комкаю подол платья. Думаю о том, что ехать в одном автомобиле нам придется минимум час без учёта пробок, а мне уже не хватает здесь воздуха.

— Адрес, — шипит Багримов-старший.

— Высадите меня у метро.

— Нет уж, я хочу убедиться, что ты правильно меня поняла и поехала домой, а не в офис к моему сыну.

— Я не знаю, где находится его офис. Никогда не была там.

Отец Багримова молчит. Останавливается на светофоре и выжидающе смотрит.

— Я не должна оставлять ребёнка, — вздыхаю и чувствую, как слезы стекают по щекам. — Это пункт, прописанный в договоре.

Я представляю, как Лена меняет ему подгузник, как нежно целует и называет его сыночком. А он не капризничает, потому что славный малыш и отвечает ей взаимностью. Пройдет неделя, другая, и он не вспомнит меня. Если Тимур воссоединится с женой и не захочет возвращать меня как няню его ребенка, расторгнув договор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты оставила Артура не с кем-то, а с родной матерью и бабушкой. Последняя воспитала двоих детей и столько же внуков. Этот не станет исключением, — мотает седой головой Карим Рустамович. — Если тебе станет легче, Тимур уже едет домой.

Я понимаю, что сделать ничего не могу, ведь Багримов все равно не отступит, поэтому диктую свой адрес. Хорошо, что ни мамы, ни Лизы нет дома, и они не увидят меня в таком состоянии. Будто частичку моего сердца и души просто оторвали и оставили там, где для меня больше нет места.