Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
М о к о р е л (колеблясь). Ну… значит… Мы говорили о наших планах.
Б о ш т ь я н. Каких планах?
М о к о р е л (долго молчит, затем, будто с трудом поворачивая языком). Как пробраться… (Замолкает.)
Б о ш т ь я н. Куда?
М о к о р е л (опускает глаза). В вашу разведывательную сеть.
Б о ш т ь я н (кивает Вестовому, протягивает раненую ногу, тот начинает ее перевязывать). И кто должен был выполнить задание?
Мокорел поднимает глаза и смотрит на Андрея.
Он?
М о к о р е л. Он.
А н д р е й (стоявший в стороне, с надеждой и любопытством разглядывавший Мокорела, вздрагивает). Что сказал этот человек?
Б о ш т ь я н. Вы не слышали?
А н д р е й (с трудом подбирая слова). Я слышал. Но не могу поверить собственным ушам.
Б о ш т ь я н (усмехаясь). А мы можем. (Достав из планшета бинт, передает Вестовому). На.
А н д р е й (смотрит вокруг себя). Люди божьи, это отвратительная ложь! Этот человек, вероятно, поклялся погубить меня, он действительно хочет сделать из меня вашу жертву, то есть их мученика. Они за меня даже посмертное письмо составили. Поверьте, это так. А вчера они пришли сюда за тем, чтобы заставить меня написать опровержение…
Б о ш т ь я н (наблюдавший за тем, как Вестовой перебинтовывает ему ногу, взглянул на Андрея). Посвящение?
А н д р е й. Нет, именно опровержение отказа от посвящения.
Б о ш т ь я н. Опровергнуть опровержение посвящения. Гм. Я вас не понимаю.
А н д р е й. Прошу вас, не путайте меня. Они пришли для того, чтобы заставить меня написать опровержение к письму, в котором я ясно и определенно сообщал Верховному Комиссару, что никогда не посвящал ему никакой симфонии. А если бы я этого письма не написал, этот, человек с двумя своими подонками убил бы мою девушку, то есть мою бывшую девушку. (Взгляд его на мгновение встречается со взглядом Ясны. Мокорелу.) А сейчас посмотрите мне в глаза, недостойный слуга Иисуса Христа, и скажите мне: правда ли то, что я сказал или нет?
М о к о р е л (спокойно выдерживает его взгляд, говорит с усмешкой, какая бывает у человека, когда ему неловко за поступки старого, хорошего друга). Андрей, ничего не поможет. Смирись с тем, что нас схватили, ничего хорошего не получится, если мы станем переваливать вину друг на друга.
А н д р е й (бросается на него). Ах ты выродок, пес глумливый!
Партизаны с трудом его сдерживают. Мокорел спокойно отходит в сторону.
Б о ш т ь я н. Господин Бринар, не забывайте, где вы находитесь.
А н д р е й (оглядывается). А где я нахожусь? Скажите, где? Тот ли это дом, куда меня так всегда влекло? Тот ли это свет, что сиял здесь, или и он иссяк и все догорело, как эта закопченная спиртовка? Те ли это стулья? Тот ли пол подо мной? Нет, это ад, если есть где-нибудь ад! И эта усмешка на ваших лицах — это тоже отражение ада!
Б о ш т ь я н. Прошу вас не предъявлять нам свои обвинения, мы здесь для того, чтобы выявить правду.
А н д р е й. И я вас прошу меня не обвинять, я эту правду защищаю.
Б о ш т ь я н (Вестовой кончил перевязывать его ногу; медленно встает). Однако защищайте ее по крайней мере спокойно, так же как мы пытаемся ее понять. Отвечайте только на наши вопросы. Первое: вы признаете, что хотели проникнуть в нашу сеть?
А н д р е й (саркастически). Признаю, все признаю, даже то, что я хотел ее украсть, эту вашу сеть, и увезти с собою в Рим, чтобы ею в Тибре рыбу ловить.
М о к о р е л (с грустью глядит на Андрея, сочувственно). Андрей, ты ведь этим только вредишь себе. Подумай, завтра утром нас, скорее всего, не будет, а христианин перед смертью не лжет.
А н д р е й (у него перехватывает дыхание от такого коварства). Такой христианин, как ты, лжет и перед смертью!
М о к о р е л. Андрей, прошу тебя, образумься.
А н д р е й. Образумиться? Возможно, вы правы. Может, я действительно напился, ужасно напился и все это вокруг меня — вместе с вами и с вашими насмешками — только галлюцинация?
М о к о р е л. Андрей, от имени господа бога и нашей старой дружбы прошу тебя…
А н д р е й. Ха-ха-ха! Мокорел, вот уж действительно не знаю, должен похлопать вам или мне вас прихлопнуть! Во всяком случае, поздравляю вас. Свою роль вы играете мастерски. Посмотрите на них! Вы ведь их убедили, что правда — на вашей стороне, потому что вы так удивительно спокойны. Я же вам скажу одно: правда не спокойна, нет! Правда неистова, когда она борется против лжи. Когда же она борется против такой лжи, которая стоит сейчас передо мной, ее неистовство переходит в нечто… нечто…
М о к о р е л (укоряюще, сочувственно). Ну, это уже смешно.
А н д р е й. Может быть, ты и прав, Мокорел. (Остальным.) Однако скажите мне вы, которые бьетесь за правду, — вы боретесь за нее спокойно? Нет. Потому что, если бы это было так, то правда никогда не победила бы.
М о к о р е л (прежним тоном). Андрей, ты-то уже не сможешь бороться, если будешь так продолжать.
А н д р е й. Зато вопреки тебе, Мокорел, победит правда, которая живет в моих сочинениях.
М о к о р е л (утешительно). Об этом мы уже позаботились, Андрей, не беспокойся. Твои сочинения — в надежном месте. Не волнуйся.
А н д р е й. Собака! Ах ты собака! (Снова рвется к нему, но партизаны его сдерживают.)
Б о ш т ь я н (стучит карандашом по столу). Довольно, Бринар, ответьте на мой вопрос.
А н д р е й (его раздирает и отчаянная ярость и собственное бессилие). Видишь, ты как!.. Ты уже меня… Не знаю, как тебя и назвать…
Б о ш т ь я н (повышает голос). Бринар!
А н д р е й (не обращая на него внимания). Меня спрашивают, правда ли то, что ты говоришь, но никто не подумал спросить тебя, правда ли то, что я говорю о тебе.
Б о ш т ь я н (стуча карандашом по столу). До этого еще дойдет очередь, не беспокойтесь. А теперь, прошу вас, к делу. Просветите нас…
А н д р е й. Просветить? Как? Вы что, не видите, что здесь — ночь? Вы слепцы!
Б о ш т ь я н. Остроумно, но не к месту. Итак, признайтесь, что пришли сюда, чтобы проникнуть в нашу разведывательную сеть.
А н д р е й. Безумные! Какую разведывательную сеть?
Б о ш т ь я н (спокойно, хотя с удовольствием бы повысил голос). Это то самое секретное задание, о котором вы говорите в своем письме?
А н д р е й. Это письмо — брехня. Ложь, ложь… Я написал его…
Б о ш т ь я н (резко обрывает его). Вы это уже рассказывали. Итак, отвечайте.
А н д р е й. Разве я еще не ответил?
Б о ш т ь я н. Не прямо. Нам нужны ясные ответы. Признайтесь, что вы шпион, присланный сюда оккупантами, и что по отношению и к ней (показывает на Ясну) у вас были такие же намерения.
А н д р е й. К ней? (Смотрит на Ясну, которая стоит у окна, глядя в хмурое утро, и горько усмехается, бесчувственная к новым ударам.) Вопрос только в том, каковы были мои намерения…
Б о ш т ь я н. И какие же они были?
А н д р е й. Да всякие. Кроме
