Последний танец Кривой белки (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая щука была небольшой, с полметра. Когда ее тащил к берегу, несколько раз на нее нападали сородичи, как на блесну. Когда рассматривал ее, насчитал четыре глубоких разреза от щучьих зубов на рыбьем боку.
"Да уж, в том мире и надежды на выживание нет", - подумал Михаил.
А, вот, на мели щука мощно потянула блесну в траву. С трудом удерживаясь на скользком грунте, Михаил, подождав несколько секунд, сделал рывок на себя. Рыбина сразу не поддалась, забурлила хвостом, как лодочный мотор в траве, но у Михаила сил было больше, и он, не останавливаясь, перекинув удилище себе на плечо, волоком потащил ее за собой. И каково было удивление, когда вместо темно-зеленой "торпеды" с раскрытой зубастой пастью, на траве лежал язь. Огромная рыбина, килограмма на два-три. Поднял его за жабры, чтобы Виктор рассмотрел. А его нет.
И снова Михаил приступил к работе. Щуки в старице, соединенной тонким ручейком с речкой, много, холостых забросов мало.
Обтерев мокрые руки от рыбьей слизи, Степнов насухо вытер их о траву и удилище. Открыв флягу, сделал несколько глотков холодного кислого морса. Присел на вывернутый пень, нужно хоть немножко отдохнуть, и посмотрел в сторону пойманной рыбы. Двенадцать щук и один язь. Недурно.
Отдышавшись, вернулся к старице, но теперь уже не по траве, а спускался по наломанным Виктором веткам. Идти по ним не скользко, но все равно без осторожности не обойтись, можно зацепиться ногой за рогатину и упасть.
Первый бросок не удался, леска зацепилась за крепление катушки и блесна с размаху, удерживаемая леской, вернулась назад и врезалась своим тройником в удилище около согнутого среднего пальца.
"Этого еще не хватало!" - сплюнул Михаил.
Отпустил леску, и серебристая ложка с крючком-тройником упала под ноги. Посмотрел вниз и сразу же отступил назад, чуть не раздавил грозди ягоды черничного цвета, кисточки которых "лежали" на чаше из ярко-зеленых листьев. Сорвав гроздочку, откусил от нее несколько ягодок, на пробу. Сок сладко-горьковатый, как у жимолости, только слаже. Сплюнув косточки, положил в рот всю кисть и начал с причмокиванием их жевать.
Набрав в ладошку воды, промыл ей рот. Накрутив леску на катушку, отошел чуть в сторону, на более сухое место, и продолжил рыбачить.
...Блесна легла у края воды у того берега и, чтобы не запуталась в траве, Михаил, резко потянув спиннинг на себя, натянул леску, как струну. Не успел, блесна крепко зацепилась за траву, и взять ее можно только обойдя старицу.
Во рту сухо, жаль флягу не прицепил к ремню. Нагнулся к воде и, зачерпнув ее ладонью, сделал несколько глотков. А потом еще и еще. В висках задавило, пора покушать. Это от голода. Нужно напомнить Виктору об обеде.
Сплюнув, Михаил, накручивая леску на катушку, и, держа ее в натяжке, пошел в обход старицы. Кустарник, плотно заросший по этой дуге берега, нужно обойти, но Михаил этого делать не стал. Подняв высоко руки вместе с концом удилища, шагнул в ольховник. Наступая на ветки, делал неширокие шаги, чтобы не зацепиться о них ногой. И вдруг что-то поднялось в кустах. Человек? Но рассмотреть его не успел, натянутая леска оборвалась, и, теряя равновесие, Михаил, падая на спину, только и успел вскрикнуть с испугу.
...А это был дед. Сморщенное от старости лицо, чумазое, борода желто-седая, смотрит на Михаила и улыбается. И одет он как-то необычно, в выцветший, серый ватный пиджак, подпоясанный широким серым кушаком. Дед прищурился, и лицо его показалось чем-то знакомым Михаилу.
"Долго тебя ждал, - шепелявит дед. - Не узнал? Архип-то я, Степнова Семена сын, с серовского стана. Валька, та я ж дед твой. Что, не признал? Эх ты, Надька пирог с язя сделала. Что стоишь, унуче, пошли", - и, махнув рукой, дед торопливо пошел к лесу.
Михаил тоже шагу прибавил, идет за стариком по тропке. Она, расхоженная людьми, широка, ни травинки по ней, и по бокам она стерта. А смотрит на свои ноги, удивляется, вроде никогда лапти не носил, а в них идет. И штаны широкие такие на нем, светло серые, кофта длинная в полоску, как штаны.
Догоняет деда, хочет ему сказать, что он не Валентин, а сын Валентина. Но деда Архипа не догнать. Он уже в лес зашел, к дому небольшому идет. А за забором, видно, не корова стоит, а лось безрогий, хрюканье свиней слышно, куры вокруг забора в траве копаются, выискивая в ней что-то.
И лось Мишку знает, подошел к нему, ткнулся своим огромным носом ему в плечо, обнюхивая его лицо, лизнул нос своим шершавым, мокрым языком.
- Фу-у, - отмахнулся от него Мишка, - Машка, отстань от меня. Я тебе че, матка?
- Руки мой, - напоминает ему дед у двери.
И Мишка, набрав полные ладони воды плещет ее в лицо, руками ее размазывает, фырчит. Вытирается висящим на гвозде рушником и открывает дверь. В избе тепло, просторно. Обстукивает палочкой щучью лампадку. Верхняя ее пасть в пепел превращается, и огонек, потрескивая рыбьим жиром, ярче становится.
- Васька, - кричит бабушка из светелки, - садись кушать.
"Васька? - удивляется Михаил и тут же отпрыгивает в сторону от влетевшего с улицы в избу, как вихрь, мальчишки.
- А-а, Валька, - запрыгал перед ним Вася. - Там тебя Осип ищет, за червями к бане пошел. А меня возьмете с собой рыбалить? Место знаю, вот такие пескари в
