Схватка за Рим - Феликс Дан

И она встала и подошла ко входу.

– О, темный вход, в котором исчезло мое счастье, возврати мне его назад! – И она с мольбой обратила глаза к небу. В эту минуту и увидел ее Иоанн.

– Она молится, – прошептал он. – Неужели я должен убить ее во время молитвы? Лучше подожду: быть может, она скоро кончит. И он остановился, но уже через минуту потерял терпение.

– Нет, не могу дольше ждать, – она молится слишком долго! – сказал он и быстро поднялся между корнями. Тут Аррия опустила свои полуслепые глаза и увидела фигуру человека. Луч радости осветил ее лицо.

– Юкунд! – закричала она, и этот крик был последним в ее жизни. Иоанн поразил ее копьем в самое сердце.

– Где лестница в башню? – спросил он Иохима, когда все вышли во двор.

– Вот здесь, идите за мной. Но тише! Кажется, старик услышал, – ответил Иохим.

Действительно, Исаак показался наверху лестницы с факелом и копьем.

– Кто там внизу? Мирьям, ты?

– Это я, отец Исаак, – ответил Иохим, – я хотел еще раз видеть тебя.

Но Исаак услышал лязг оружия.

– Кто с тобой? – крикнул он и, осветив лестницу, увидел солдат. – А, – с яростью закричал он, – ты изменил! Так умри же! – и он пронзил Иохима копьем.

Но Иоанн ударил его мечом, взбежал на вершину башни и водрузил там византийский флаг. Внизу между тем гремели удары топоров, ворота вскоре пали, и тысячи гуннов бросились в город. Улиарис с горстью своих готов бросился сюда, думая удержать врага, но, конечно, не мог ничего сделать и пал со всеми своими людьми. Гунны рассыпались по всему городу, грабя и убивая жителей.

– Где начальник города? – спросил Велизарий, как только въехал в город.

– Граф Улиарис убит, вот его меч, – ответил Иоанн.

– Я не о нем говорю, – нетерпеливо сказал Велизарий. – Где тот мальчишка? Тотила?

– Он во время перемирия выехал из Неаполя в замок Аврелия за помощью. Он должен тотчас возвратиться.

– Мы должны захватить его! Завлечь сюда в ловушку! – крикнул Велизарий. – Он для меня важнее Неаполя. Слушайте! Скорее долой наш флаг с башни, и выставьте снова готский. Пленных неаполитанцев вооружить и поставить на стены. Всякий, кто хотя бы взглядом предупредит его, тотчас будет убит. Моим телохранителям дайте готское оружие. Я сам с тремястами солдатами буду вблизи ворот. Когда он подъедет, впустите его и дайте проехать спокойно. Но как только он въедет, опустите за ним ворота. Я хочу взять его живым.

Иоанн стрелой бросился к Капуанским воротам, велел убрать трупы и уничтожить все следы грабежа и борьбы. Один громадного роста солдат взял труп Исаака и вынес его во двор, чтобы бросить в яму, которую уже рыли другие. Вдруг у ворот раздался нежный голос:

– Ради Бога, впустите меня! Я возьму только его труп. О, имейте уважение к его седине. О, мой отец!

Это была Мирьям. Она возвращалась из церкви, когда гунны ворвались в город. Среди ужасов грабежа и убийств побежала она к башне и увидела труп отца в руках солдата. Ей заградили было дорогу копьями, но она с силой отчаянья отстранила оружие и бросилась к трупу.

– Прочь, девочка! – грубым голосом крикнул Гарцио, громадный солдат, несший труп. – Не задерживай, мы должны скорее очистить дорогу.

Но Мирьям крепко охватила руками бледную голову старика.

– Пусти! – крикнул снова великан. – Его надо бросить в яму.

– О нет! Нет! – кричала Мирьям, силясь вырвать труп.

– Женщина! Пусти! И он поднял топор.

Но Мирьям, не дрогнув, посмотрела ему в глаза, не выпуская из рук голову старика.

– Ты храбра, девушка! – сказал он, опуская топор. – И ты прекрасна, как лесная дева у нас в Льюсахе. Чего ты хочешь?

– Если Бог моих отцов смягчил твое сердце, то помоги мне отнести труп в сад и положить его в гроб, который он сам приготовил, там уже лежит моя мать Сара лицом к востоку. Туда положим и его.

– Хорошо, идем.

Гарцио нес труп, а она поддерживала голову отца. Пройдя несколько шагов, они подошли к могиле, покрытой большим камнем. Гарцио отвалил камень и опустил труп в могилу, лицом к востоку.

Молча, без слез смотрела Мирьям в могилу. Такой несчастной, такой одинокой чувствовала она себя теперь. Гарцио осторожно положил камень на место.

– Иди, – с состраданием сказал он ей.

– Куда? – беззвучно спросила Мирьям.

– А куда ты хочешь? – спросил Гарцио.

– Не знаю. Благодарю, – сказала Мирьям и, сняв с шеи амулет – золотую монету из иерусалимского храма, протянула ее солдату. Но тот покачал головой.

– Нет, – сказал он и, взяв ее руку, положил себе на глаза. – Это принесет мне счастье в жизни. А теперь мне надо уйти. Мы должны поймать графа Тотилу. Прощай!

Имя Тотилы заставило Мирьям придти в себя, один только взгляд бросила она еще на тихую могилу и быстро выбежала из садика к воротам. Она хотела выбежать на дорогу, за город, но ворота были опущены, а подле стояли люди в готских шлемах и с готскими щитами.

– Едет, едет! – закричали вдруг эти люди. – Слышен топот лошадей… Эй, девочка, назад!

Снаружи между тем раздался громкий голос Тотилы:

– Откройте ворота! Откройте! Впустите!

– Что это? – подозрительно спросил Торисмут, скакавший рядом с Тотилой. – В лагере врага и по дороге точно все вымерли. В эту минуту раздался звук рога со стены.

– Как отвратительно играет он!

– Это, верно, вельх, – ответил Тотила. – Должно быть, Улиарис вооружил вельхов.

– Откройте ворота! – снова закричал он.

Опускные ворота медленно поднялись. Тотила хотел уже въехать, как вдруг из ряда воинов выбежала женщина и бросилась прямо под ноги его лошади.

– Беги! Враги хотят поймать тебя в западню: город взят! Тут она замолчала, копье пронзило ей грудь.

– Мирьям! – в ужасе закричал Тотила и дернул лошадь назад. Торисмут, давно уже подозревавший истину, быстро перерезал мечом канат, на котором поднимались и опускались ворота, и те мгновенно опустились перед Тотилой. Целый град стрел и копий понесся сверху. Но Тотила не двигался.

– Поднимите ворота! – кричал Иоанн.

– Мирьям! Мирьям! – с глубокой тоской повторял Тотила. И она еще раз открыла глаза и взглянула на него с такой любовью, что он все понял.

– За тебя! – прошептала она.

Тотила забыл и Неаполь, и смертельную опасность, в которой находился сам.

– Мирьям! – еще раз крикнул он, протягивая к ней руки.

Между тем, ворота начали подниматься. Тут Торисмут схватил лошадь Тотилы за повод, повернул ее назад и слегка ударил. Вихрем помчалась кобылица по дороге.

– Теперь догоняйте! – крикнул Торисмут, следуя за Тотилой. С криком бросились воины Иоанна в погоню, но уже стемнело, и пришлось вернуться.

– Где девчонка? – с яростью спросил Иоанн, как только возвратился в город. Но никто не мог сказать, куда делся труп прекрасной девушки. Только один человек знал это – Гарцио. В суматохе он поднял ее и осторожно, точно спящего ребенка, отнес в садик подле башни, снял там большой камень с только что закрытой могилы и тихо положил дочь рядом с отцом. Издали доносились крики гуннов, грабивших город, стоны раненых, виднелось зарево пожаров. А Гарцио все смотрел на покойницу. Ему очень хотелось поцеловать ее, но на лике ее было столько благородства, что он не осмелился. Бережно положил он ее лицом к востоку и, сорвав розу, которая цвела подле могилы, положил ей на п>удь. Потом он хотел уйти получить свою часть в общем грабеже, но не пошел. И целую ночь простоял он, склонившись на копье, у гроба прекрасной девушки.

Он смотрел на звезды и прочел древнюю языческую молитву о мертвых, которой его научила его мать там далеко, на берегах Льюсаха. Но эта молитва не успокоила его, и он задумчиво прочел еще христианскую – «Отче наш». А когда взошло солнце, он заботливо прикрыл могилу камнем и ушел.

Так бесследно исчезла Мирьям. Но жители Неаполя, которые любили Тотилу, рассказывали, что его ангел-хранитель, в образе девушки чудной красоты, спустился с неба, чтобы спасти его, и затем снова улетел на небеса.

Глава IV

После падения Неаполя Тотила отправился в Рим и дорогой встретил Гильдебада с несколькими тысячами готов, которых Витихис выслал ему на помощь, рассчитывая двинуться вслед за ним и самому с большим войском. Теперь же, когда Неаполь пал, братьям ничего не оставалось делать, как возвратиться назад в Рим, к главным силам.

Потеря этого важного города совершенно изменила план короля, который, имея всего двадцать тысяч воинов, решил остаться в Риме. Готам очень не нравилось бездействие, особенно после того, как они услышали от Тотилы подробности сдачи Неаполя. К тому же каждый день в Рим приходили вести о том, что города один за другим добровольно сдавались Велизарию, вскоре во власти готов не осталось ни одного города до самого Рима. Войско готов требовало битвы у ворот Рима. Некоторое время Витихис и сам думал об этом, тем более, что Рим, благодаря заботам префекта, был прекрасно укреплен. Но вскоре он увидел, что и Рим готы не смогут удержать, ибо, как только явится Велизарий, население Рима – больше ста тысяч прекрасно вооруженных и обученных воинов – перейдет на сторону врага.