День рождения Буржуя - 2 - Юрий Рогоза

- Я тoби от що скажу, Васылю. Ты, може, и влада, алэ я памьятаю, як щэ босый сэлом бигав, курэй ганяв...

- Цэ вы до чого?- изумился Дончик.

- А до того, що нэ тoби мэни, старий бaби, казаты, що робыты.

- Цэ як подывытысь. Якщо знаетэ щось про злочын - повынни розказаты. Цэ нэ я выгадав - закон такый.

- Закон згадав? Ну и добре, - бабка была настроена злобно-решительно. - Я тоди тoби ось що скажу: що ты там co6и надумав - мэнэ воно нэ обходыть. Що я бачыла, що нэ бачыла - спочатку довэды, а потим чипляйся. Отак! А я доводыты ничого нэ повынна! Е такэ правыло. Забула, як звэться.

- Ты дывы! - проговорил удивленный такой правовой грамотностью участковый. - Просто тoби адвокат, а нэ Мотря Потылыця!

- Давай, лайся, ображай стару, алэ... бильшэ мэнэ нэ звы, Васылю. Всэ одно нэ прыйду. А будэш тыснуты - до миста скаргу напышу. Так coби и знай.

- Та хто ж на вас тыснэ, титко Мотрэ? Як тыснуть - вы навитъ нэ знаетэ. Я так, по-людськи хотив...

- А якщо по-людськи, я тoби так скажу: якщо я, стара брэхуха, мовчу, то и тoби кращэ в цэ дило нэ лизти.

Дончик наконец не выдержал, схватил папки с бумагами и со всего маху шлепнул ими о стол.

- Мовчытэ-то вы, мовчытэ. Тилькы сэбэ з боку нэ бачытэ...

- А що такэ? - испугалась старуха.

- Так вы ж на сэбэ нэ схожи! Выдно - нэ жывэться вам на свити...

Потылычиха потемнела лицом и оторвала грузное тело от стула.

- То мое лыхо. Нэ тo6i судыты. Бувай.

Она направилась к двери. Участковый бросил ей вслед:

- А скажитъ, баба Катя y cни до вас нэ прыходыть? - Бабка, уже открывшая дверь, остановилась на пороге, обернулась к участковому и посмотрела на него долгим странным взглядом:

- Однэ тoби скажу, Васылю. Нэ дай Божэ тоби побачыты, хто в мои сны прыходыть...

Как и обещала, Вера все-таки привезла Зину на могилу Амины. Они расстелили на травке одеяло, быстро собрали на нем нехитрую закуску, водрузили бутылку горькой. По старинному обычаю, в память о покойных выпили не чокаясь.

- Умница он все-таки, твой Толстый, Верунь, что участок сразу выкупил, - начала Зина, - Сообразил! Вот что значит мужик. Нам-то казалось тогда: нашел, о чем думать! Да как он может! А вообрази - сейчас какой-нибудь из "новых" забабахал бы на этом месте особнячок с бассейном квадратов эдак на триста...

- Даже представить себе не могу, как это я бы к Амина не сюда ходила. И к бабуле. Я же прямо вот здесь сто раз вместе с ними гуляла, сидела... - Вера смахнула слезу. Наверное... никогда не привыкну...

- Жуть, да? Солнышко, красота, а рядом - смерть...

- Слушай, хватит, а? Мы же людей поминаем, и не чужих. На могиле надо о светлом думать, а не о смерти.

- Здоровая крестьянская психология, - позавидовал Зина. - Ну, наливай.

На опушке недалекой левады блеснул сиреневым отсветом мощный объектив. Человек, наблюдавший за девушками с самого начала, оторвался от окуляров, отошел к при прятанному в кустах автомобилю. Достал телефон.

- Алло, это я. Да... Извините, я просто подумал... Наша девушка на объекте. Место глухое, вокруг - ни души... да можно сказать - одна, с бабой какой-то. Взять ее сейчас - и весь базар, можно завязывать комедию... Ну ясное дело - тихо...

ГЛАВА 14

Гардероб эксперта Семена Аркадьевича не отличался ни богатством, ни разнообразием. Поэтому Борихин и Василий в разнокалиберной одежде с плеча эксперта выглядели клоунами-неудачниками. Борисыч, мужчина плотной комплекции, испытывал сложности с застегиванием пуговиц: старик-то был сухонький, тогда как у Василия из штанин и из рукавов далеко выглядывали длинные худые конечности.

Борихин, крякнув, уселся за стол - одежда угрожающе напряглась на швах - и налил себе кофе.

- Босс, - Василий похлопал себя по широко разинутому в зевке рту, - а вы что, серьезно каждый день в такое время встаете?

- Вообще-то раньше, если честно, - ответил Борихин. Василий всплеснул руками и закатил глаза в притворном восхищении.

- Бонд. Джеймс Бонд!

- Что? - не понял Борисыч.

- Супермен вы, вот что. Моя б воля, я бы сейчас - шустрым кабанчиком под одеяло. - Борихин насупился.

- Постеснялся бы. Молодой здоровый парень... - Вася сонно подпер голову кулаком.

- Уже не такой молодой, как до встречи с вами.

- Вот и отлично. Я с тобой как раз об этом поговорить и собирался.

Но начать разговор сыщику не дал Семен Аркадьевич, который вошел в этот момент в комнату. Его интересовало, не желает ли молодежь отведать яичницы. Молодежь поупиралась было, понимая, что поневоле тунеядствует на небогатых стариковских харчах, но хозяин настаивал и заверил, что такого блюда им еще пробовать не доводилось - как-никак сорок лет практики. Когда старик зашаркал на кухню, Вася сам вернулся к прерванному разговору:

- Босс, я, честно говоря, не понял последней реплики.

- Знаешь, Василий, ты только пойми меня правильно... В общем, нам сейчас лучше расстаться. Или разделиться, так точнее. Ты чего улыбаешься?

- А вы сейчас похожи на мужа, который уходит от жены к другой и подыскивает слова...

- Я с тобой серьезно разговариваю, между прочим. Ты что не видишь, что меня тупо хотят убить? Причем не напугать, не отстранить. Именно уничтожить.

- Так это ж хорошо. В том смысле, в каком вы сами говорили: значит, мы что-то нащупали!

- Говорил, говорил. Только сейчас я о другом. Работает не шпана, работают люди вполне серьезные. Если они себе поставили такую цель, скорее всего, у них получится.

- Это вам по утрам такие светлые мысли приходят? Тогда лучше спали бы до обеда.

- Ты хоть иногда серьезным бываешь? - вздохнул Борихин.

Василий внимательней присмотрелся к шефу.

- Подождите. Вы что - не шутите?

- Да какие уж тут шутки! Нет, ты меня пойми правильно: я тебя не увольняю. Просто... лучше тебе на время уехать. А потом, когда все уляжется...

Парень так посмотрел на Борихина, что тот даже заерзал на стуле. И горечь в голосе Василия была неподдельной:

- Вы меня уж совсем за ссученного держите, Игорь Борисыч.

- Чего это вдруг у тебя блатная лексика прорезалась?

- От радужного настроения! - огрызнулся парень.

- Да пойми ты, дурак молодой: им не ты, им я нужен! Это же очевидно. И они так просто не успокоятся. Так что незачем нам вдвоем подставляться. Если хочешь знать, мне одному гораздо удобнее от них уходить будет.

- Ясное дело! - Василий с досадой скривил губы. - Я же вам только мешаю!

- Да не будь ты мальчишкой, Василий! Сам видишь - дело серьезное. Шутки кончились...

- А я к вам не шутником нанимался, а сыщиком, между прочим.

Борихин, когда спор развивался не так, как ему хотелось бы, имел скверную привычку повышать голос. Тут как раз он пустил в ход свое любимое оружие и взревел:

- Да как с тобой говорить серьезно, если ты ничего понимать не хочешь?!

В ответ Василий тоже взвился:

- Не хочу! И вечным мальчиком быть не хочу! Хорошеньким вещам вы меня учите: если что - сразу в кусты!

- Кто это тебя такому учит? Ты что несешь?

- Ничего я не несу! Так и есть. Вы и своего сына так воспитывали бы?

- Какого еще сына? - голос Борисыча вдруг зазвучал тихо и озадаченно.

- Гипотетического! Какого...

Оба сидели раскрасневшиеся от крика и отводили друг от друга глаза. Борихин закурил очередную сигарету и продолжал уже примирительным тоном:

- Да пойми ты, чудак-человек, если с тобой что-нибудь случится, я себе вовек не прощу!

- А я себя прощу, если вас одного брошу? Так, что ли?

Старик-эксперт вошел с дымящейся сковородкой. Кое-что он слышал из кухни - не такие уж толстые стены были в доме, чтобы заглушить весь этот крик. Кое о чем догадывался - не трудно было. И душа у него болела, и хотел бы он дать совет, да все же не решился. А еще он понимал, почему Борихин так переживает из-за парня. Очень хорошо понимал! Для этого нужно было всего лишь прожить долгую жизнь. Так что, войдя в комнату, он только и сказал:

- А вот и она - фирменная ментовская...

- Я не буду, - хмуро отказался Вася.

- Ты ешь, ешь, - усмехнулся Борихин. - У нас сегодня день долгий будет.

Василий разулыбался и с молодым аппетитом набросился на действительно очень вкусную яичницу.

В тесном предбаннике отделения милиции Толстый принял в объятия освобожденного Буржуя. Что, впрочем, было неудивительно: в сторонке невозмутимый, как всегда, Варламов подписывал необходимые бумаги. Хмурый и злобный Мовенко стоял рядом с адвокатом.

- Так, замечательно. Ах да, еще здесь, - приговаривал Варламов, ставя, где следует, размашистую подпись. - Насколько я могу судить, к моему клиенту применялись недозволенные методы ведения допроса. Так, и еще здесь подпишем...

- Он набросился на меня в присутствии свидетеля, безразлично-официальным тоном ответил Мовенко.

- Конечно. Понимаю, понимаю, - охотно соглашался Варламов. - А вы - вот здесь, пожалуйста. И еще здесь. - Он повернулся к Буржую. - Владимир Владимирович, личные вещи...

Владимир Владимирович Коваленко рассовал по карманам то, что было изъято из них при задержании, и задумался. Вспомнив, спросил: