Сердце феникса. На переломе. - Елена Белова

— Итак, внимание, — худощавый мужчина в накидке врачевателя повел рукой над столом. Проекции засветились. — Предварительные работы завершены. Перед нами несколько возможных модификаций. Вот эта разновидность передается тактильным путем. Вот эти — воздушно-капельным. Есть и другие. Из рассказов наших гостей следует, что в их мире исследовательские службы достаточно развиты для того, чтобы купировать вспышку неизвестной болезни и выработать вакцину. Поэтому мы и сделали сразу несколько видов — затруднить противодействие и достичь максимальной эффективности. Есть даже один вид с… хотя не об этом сейчас. Важно вот что. Первый этап завершен. А для второго — испытаний — нам нужен материал.

Слово «материал» царапнуло по нервам, неприятно напомнив о лабораториях Повелителя и о донорских пунктах. Леш нахмурился. Материал…

— Визит за реципиентами в ваш родной мир исключен, Алекс-мир-Земля, — мягко предупредил Лий-Лий-ину, глава сегодняшнего совещания. И пояснил, — Конечно, это было бы хорошим вариантом — нас беспокоит вопрос о влиянии препарата на людей. Но ученые заверяют, что волноваться не о чем, мутации вируса исключены, и он будет действовать именно так, как запрограммирован. Следовательно, для вас все препараты практически безвредны, так как исследования велись на вашем генетическом материале. Да и преждевременный пробой встревожит дай-имонов.

— Тогда о каких испытаниях идет речь?

— Разрешите, я объясню? — снова вступил врачеватель. — Мы знаем, что вирус безвреден для вас. Нам важно, насколько вирус вреден для дай-имонов и реципиентов. Точнее для дайи… для тьмы. Сохранил ли он свою поражающую способность в полной мере?

— Но у нас не осталось ни инфицированных реципиентов, ни дай-имонов. Что бы вы ни говорили, мастер, ваша первая разновидность сработала очень эффективно.

— Вот-вот. Так что материала для испытаний нет.

— Вы предлагаете заразить кого-то из нас? — поднял брови Богуслав. — А потом вылечить?

— Вас?! — такая идея явно не приходила в голову местным ученым. Врачеватель, поперхнувшись на полуслове, изумленно рассматривал Богуслава. Остальные участники совещания выглядели почему-то так, словно гость предложил им препарировать заживо кошку или написать на ковровом покрытии неприличное слово. Эмпат Алекс уловил общую растерянность. В ней мелькнуло несколько багрово-красных вспышек возмущения, горькая колючка чьей-то обиды, снежно-синий вихорек жалости… — Нет. Это, конечно, было бы эффективно, но…

— Но неприемлемо, — перебил врачеватель, все еще багровея возмущением, — Неужели вы могли подумать о нас…

— Простите, — иногда Алексу казалось, что пропасть между культурами становится просто огромной, и не загладить ее, не перелететь. Только попробовать соединить мостиком понимания… — Простите моего друга, мастер… Просто у всех нас остались дома друзья. Близкие…Мы очень хотим успеть. Если мы чем-то можем помочь, как-то ускорить — мы готовы. Каждый из нашей команды доброволец.

Врачеватель открыл рот… и снова закрыл. Смотрел при этом, как… как в Убежище смотрели на одного нервного парня, бывшую вампирскую закуску, который вечно прятал горло в особый ошейник с серебряными шипами и без святой воды даже в коридор не выходил. Фон возмущение в комнате выцвел окончательно, частыми звездами-искрами мягко затеплилось сочувствие…

— Я думаю, мы можем это понять и не возмущаться, — вздохнул Лий-Лий-ину, — В конце концов, мастер Ви-ди-сани уже сталкивался с проблемой излишка добровольцев. В первое применение вируса… И кстати, испытывал его на себе.

— Это этически обоснованно!

— Разумеется, мастер. Но… давайте потом поговорим об этике? Боюсь, нашим гостям сейчас не до споров о таких понятиях. Так вот. В настоящий момент у нас нет ни единого образца дайи    и ни одного реципиента. Нечего испытывать.

Макс и Богуслав переглянулись.

— Тогда нам все равно необходимо наведаться в наш мир.

— В этом нет необходимости, — наконец проговорил один из сидевших у двери людей в зеленой форме мобильных отрядов. — Поход за материалом планируется в мир дай-имонов.

Право пойти вместе с группой в мир серых пришлось отвоевывать. Ан-ниты были категорически против. В мобильные отряды включаются только люди тренированные… да, они понимают, что по части тренировок гости на уровне, понимают. Но тем не менее, гости должны понимать, что значит подготовленный отряд и в чем его отличие от наспех подобранной группы, правда? И уж конечно, путь в мир дай-имонов закрыт для эмпатов и телепатов. Слишком тяжелая там атмосфера.

В первый год освобождения ан-ниты пробовали наведываться в Дайомос — были сведения, что туда переправляли кое-кого из соотечественников. И пока сохранялись слабые шансы на их спасение, несколько мобильных отрядов, усиленных телепатами, пробились сквозь блокированные переходы…

Первый телепат погиб сразу — просто вскрикнул, схватился руками за голову и упал. Второй продержался примерно четыре минуты и умер уже перед самой эвакуацией… Эмпаты и последний телепат, молодая женщина, сошли с ума спустя полчаса, так и не успев никого отыскать. Двоих до сих пор лечат…

Ан-ниты пробовали конструировать механические аналоги поисковиков, но и те не выдерживали и ломались. Что-то было такое в воде, в воздухе… невидимое, но страшное, отчего ржавел металл и крошился пластик. Потом удалось переправить и запустить детекторы жизни. Проработали они недолго, но задачу свою выполнить успели. Только радости это никому не принесло — они никого не нашли. Ни пленных, ни хозяев, ни людей, ни животных. Никого. Здесь давно не было ничего живого… И стало понятно, что искать больше некого.

Поэтому Дайомос теперь закрыт для любых посещений, и только ради мира Земля ан-ниты согласны организовать еще одну экспедицию. Но гость-эмпат туда не пойдет. Впечатленный Алекс замолк, но прежде чем он успел сказать о согласии, тихий Макс и сам Богуслав в один голос рыкнули, чтоб он не смел даже думать туда соваться!

— Дайомос, — выдохнул в ухо голос Май-рина, их сопровождающего. — От перехода не отходим. Очень опасно.

— Ага…. - еле слышно ответил Богуслав. Макс вообще не ответил, захваченный дикой картиной… Ну ясное дело, такое увидать.

Дайомос был пустыней. Бесплодной каменистой пустыней, неровной изломанной чашей с иззубренными краями, вгрызавшимися в горизонт. Серая, высохшая, вся в каких-то черных проплешинах, она точно сошла с кошмарных картин об аде в представлении сюрреалистов.