Бетагемот - Питер Уоттс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Нет никакого „здесь"».
Но от «здесь» осталось больше, чем от Солт-Лейк или от Буффало. Атака сократила штат быстрого реагирования Н'АмПацифика более чем на треть. Садбери висел на волоске, но этот волосок связывал шестнадцать полушарных и сорок семь региональных узлов. Полностью покинуть его означало сокращение системы еще на пять процентов и полмиллиона квадратных километров, оставленных вообще без сил реагирования. Бетагемот уже свирепствовал на половине континента; царство цивилизации уступало и сжималось. УЛН не могла позволить себе новых потерь.
Однако имелись доводы и с другой стороны. Половина этажей вышла из строя. Оставшейся широты частот хватило бы на жалкую горстку оперативников, а текущий бюджет едва позволял поддерживать даже то, что осталось. Все модели сходились в одном: наилучший выход — покинуть Садбери и возместить потерю расширением То- ромильтона и Монреаля. И сколько времени, задумался Дежарден, пройдет, пока новые отделы войдут в строй?
Шесть месяцев. Если не год.
То есть им требовался вариант на это время. Чтобы огонек погорел еще немножко. Требовался кто-нибудь на случай тех непредсказуемых кризисов, с которыми не справляются машины.
— Но ведь ты — наш лучший правонарушитель! — возражали они.
— А это задание почти невыполнимо. Где мне еще место, как не здесь?
— Н-ну... — мялось начальство.
— Всего шесть месяцев, — напомнил он. — Или год.
Конечно, так никогда не бывает. Шаловливая ручонка Мерфи взболтает варево, и «около года» превратится в три, а там и в четыре. Расширение Торомильтона забуксует, дальновидные планы начнут, как всегда, срываться под тяжестью бесконечных непредвиденных обстоятельств. В Патруле Энтропии как-нибудь наскребут по крошке средства, чтобы огонек в Садбери горел, коды допуска действовали, не уставая благодарить безропотного служащего, который тысячью пальцев затыкает дырочки в плотине.
Но то сейчас, а тогда Дежарден втолковывал им:
— Я буду для вас смотрителем маяка. Часовым на передовом посту. Подам сигнал и удержу позицию, пока на помощь не придет кавалерия. Мне это по силам, вы же знаете.
Они знали, ведь Ахилл Дежарден был героем.
Что еще важнее, он был правонарушителем; он не смог бы солгать им при всем желании.
— Какой парень! — говорили они, восхищенно покачивая головами. — Какой парень!
ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫКевин Уолш — хороший мальчик. Он знает, что над отношениями надо работать, и готов потрудиться, чтобы раздуть искорку — уж какая есть. Или, по крайней мере, подольше не дать ей погаснуть.
Он прицепился к ней после того, как Лабин расписал по местам первых «тонко настроенных», и не желал слышать никаких «потом» и «может быть». Наконец Кларк смилостивилась. Они отыскали незанятый пузырь и бросили на пол пару матрасов, и он безропотно работал языком, а еще большим и указательным пальцем, пока вымотался совсем, а Кларк не собралась с духом, чтобы его остановить. Она погладила его по голове и сказала, что это было приятно, хотя ничего и не вышло, и предложила ему свои услуги, но он отказался — то ли из рыцарственного раскаяния за свою непригодность, то ли просто дулся.
Теперь они лежат рядом, слегка переплетя руки. Уолш спит, что удивительно — он любит спать при силе тяжести не больше других рифтеров. Может быть, это тоже из рыцарства. Может, он притворяется.
У Кларк даже на притворство нет сил. Она лежит на спине, уставившись на капельки конденсата на переборке. Немного погодя высвобождает руку — нежно, чтобы не испортить спектакль — и отходит к местной панели связи.
На главном дисплее смутный таинственный обелиск, поднимающийся с морского дна. Главный генератор «Атлантиды». Во всяком случае, его часть — основная масса погружена в скальное основание, в сердце источника, которым он питается, словно сосущий кровь комар. Над грунтом поднимается только вершина: бугристый небоскреб с фасадом, изъеденным трубками, вентиляционными отверстиями и клапанами. Скупая цепочка прожекторов опоясывает его на восьмиметровой высоте, их яркое сияние окрашивает все в медный цвет. Глубина прижимает это сияние черной ладонью — верхушка генератора уходит в темноту.
На уровне дна из него выходит кабель толщиной с канализационную трубу и змеей скрывается во мраке. Кларк рассеяно вызывает на экран следующую камеру.
— Эй, ты что там?..
Голос у Кевина вовсе не сонный.
Она оборачивается. Уолш приподнялся на коленях, словно собирался встать и застыл на полдороге. Впрочем, он не шевелится.
— Давай, возвращайся. Попробую еще разок.
Он расплывается в мальчишеской ухмылке. Маска: «Обезоруживающе милый соблазн». Она разительно противоречит позе, которая приводит на память одиннадцати- летку, пойманного за мастурбацией на чистых простынях.
Кларк с любопытством разглядывает его:
— Что с тобой, Кев?
Он смеется — смех звучит как икота.
— Ничего. Просто мы... ну это... не закончили.
Тусклый серый комок застревает у нее в горле, когда
она понимает.
Для проверки Кларк снова оборачивается к панели и переходит к следующей камере наблюдения. Кабель виляет среди смутной геометрии теней и теряется вдали.
Уолш дергает ее за плечо, обнимает сзади.
— На выбор леди. Временное предложение, срок скоро истекает...
Следующая камера.
— Ну же, Лен!
«Атлантида». Кучка рифтеров собралась у стыка двух секций, подальше от предусмотренных наблюдательных пунктов. Кажется, проводят некие измерения. Некоторые нагружены чем-то странным.
Уолш замолкает. Ком в горле у Кларк выбрасывает метастазы.
Она оборачивается. Кевин Уолш пятится от нее, на лице смесь вины и непокорности.
— Ты бы дала ей попробовать, Лен, — говорит он. — Ну, посмотрела бы на это более объективно...
Она отвечает холодным взглядом.
— Поганец.
— Да ладно! — вспыхивает он. — Как будто я для тебя когда-то что-то значил!
Она подхватывает разбросанные куски подводной кожи. Те скользят по телу как живые, сливаются друг с другом, запечатывают ее внутри — благословенная жидкая броня, надежная граница между «нами» и «ими».
«Только никаких „нас" нет, — понимает она. — Никогда и не было».
Она всерьез злится на себя за то, что забыла об этом, что совсем не предвидела такого поворота, хотя и доступ к мозгам любовничка у нее имелся, и месиво из вины, боли и дурацкого мазохизма так и рвалось оттуда, и все же она не вычислила неизбежного предательства. Конечно, она ощущала его озлобленность и обиду, но в этом не было ничего нового. Собственно, откровенное предательство ничего не меняло в их отношениях — нечего было и замечать.
Она спускается в шлюз, не оглядываясь на него. Кевин Уолш — еще один мерзкий мальчишка. Хорошо, что она не успела к нему привязаться.
Слова гудят среди теней огромного строения: числа, степени, показатели сдвигового напряжения. У пары рифтеров с собой планшетки, другие палят очередями высокочастотных звуков — через акустические поисковики. Один выводит большой черный крест на уязвимом месте стены.
Как там выразился Кен? «Ради скрытности, а не эффективности». Очевидно, этой ошибки они решили не повторять.
Конечно, ее ожидают. Уолш их не предупреждал — по крайней мере, по открытым каналам связи, — но к «тонко настроенным» невозможно подкрасться незаметно.
Кларк озирает всю компанию. Нолан тремя метрами выше смотрит на нее сверху вниз. Крамер, Чун и Гомес свободно рассыпались вокруг. Кризи с Йегером — слишком далеко для визуальной идентификации, но рисунок сознаний воспринимается достаточно отчетливо, — устроились на корпусе подальше.
Вибрации Нолан заглушают все прочие: на месте прежней злобы теперь торжество. А вот гнев — чувство, что счеты еще не сведены — остался прежним.
— Не вините Кева, — жужжит им Кларк. — Он старался как мог.
У нее мелькает мысль, далеко ли зашла Нолан в стремлении закрепить его верность.
Нолан демонстративно кивает:
— Кев — хороший мальчик. Для группы готов на все.
В машинную речь просачивается подчеркнутое «на все» — впрочем, Кларк уже уловила это в живом мозгу.
«Значит, вот как далеко...»
Она заставляет себя забраться глубже, выискивая вину и двоемыслие, но это, разумеется, бесполезно. Если Нолан когда и таила подобные секреты, теперь все позади. Сейчас она выставляет свои намерения напоказ, как орден.
— Так что же тут происходит? — спрашивает Кларк.
— Всего лишь готовимся к худшему, — отвечает Нолан.
— Угу. — Кларк кивает на крест на обшивке. — Готовитесь или провоцируете?
Все молчат.
— Вы же знаете, что генератор под нашим контролем. Мы можем отрезать их в любой момент. Взрыв корпуса — явный перебор.